— Ах, Кристиан, — в уголках глаз Элеонор заблестели слезы, — вы — самый лучший на свете! Даже не знаю, что бы я без вас делала!
И она скрылась во тьме сада, осторожно неся свою покрытую цветами юбку и источая аромат созданных Кристианом духов, которые могли отправить в обморок даже слона с хроническим насморком.
Но План Номер Два потерпел полный провал. В тот вечер Мариус так напился, что мог лишь лежать на песке и ритмично икать в такт пению счастливой Элеонор. И из запахов он чуял лишь вонь выпитого зелья.
Дни Элеонор проходили в грубой, не приставшей высокородной даме работе по дому и в саду. Но вздумай благородная дама взбунтоваться, ее бы тотчас выгнали из дома без гроша в кармане, оставив лишь три льняных платья. Поэтому днем всю тонкую натуру приходилось убирать подальше и работать, засучив рукава.
Элеонор сидела на скамье в саду, укрытая от палящих лучей полуденного солнца тенью деревьев, одно за другим очищала яблоки и бросала их в ведро. Кристиан же обычно чистил яблоки так старательно, что от них оставалась лишь сердцевина, и приносил больше убытка, чем пользы. Поэтому он просто сидел рядом и дергал сорняки.
— Я сказала ему про детей, как вы и посоветовали,— осторожно начала Элеонор.
Кожура с очередного яблока повисла спиралью и упала в ведро.
— Да? — откликнулся Фэй, не подав и вида, что ему хоть сколько-нибудь интересен ответ.
— Он так ничего и не ответил,— девушка шмыгнула носом. — А мне хочется от него услышать хоть что-то ласковое, не про русалок и блинчики. В книге трубочист понял, что женится на маркизе, уже на пятидесятой странице. Он сделал ей предложение, и жили они долго и счастливо...
Она шмыгнула носом еще раз. То ли дело было в прохладном ветре, продувшем ее накануне, то ли она действительно была расстроена.
В глубине души Кристиан возликовал. Он не хотел, чтобы девушка страдала, но в случае с Мариусом разочарование было неизбежно. И лучше, чтобы оно наступило еще до зачатия трех внебрачных детей. Забросив никому не нужную прополку, Фэй выпрямился и заботливо взял Элеонор за руку. Чуть поколебавшись, девушка отложила нож и обратила все свое внимание на крестную фею.
— Самый лучший способ проверить его чувства — это на время исчезнуть,— заговорщически тихо сказал Кристиан.
— Да? — пролепетала доверчивая Элеонор.
— О да! — он уверенно кивнул.— Только так и можно подтолкнуть мужчину к решительным действиям.
— Карлик не будет ее искать, это точно,— Кристиан выдохнул аккуратное кольцо дыма. Оно медленно расползлось и сомкнулось ошейником на шее Лиса. — А если с твоей помощью он хорошенько напьется, все будут наконец счастливы. Договорились?
— Конечно,— смиренно согласился Лис.
Такая покладистость показалась Фэю подозрительной, и он взглянул на напарника с особым вниманием. Но лицо охотника оставалось таким же, как всегда: непроницаемым и спокойным, с гулявшей на губах легкой улыбкой. Он не был старше Кристиана, — а если и был, то ненамного, — но вел себя так, словно знал больше других и смеялся над их глупостью. И от этого Фэя захлестывала ядовитая волна раздражения, в которой он медленно закипал и пузырился.
Конечно, в деле Элеонор и ее крохотной любви Кристиан и не подумал спросить мнения напарника. Лис не был этим удивлен и даже не пытался принять участие, раздувая тем самым конфликт. Ему было проще сделать все по-своему, тихо, ни с кем не советуясь и не растрачивая драгоценную энергию на споры.
— Помнишь, пару дней назад с твоей русалкой пришел парень? — словно невзначай бросил он, сидя в отведенном ему кресле на веранде особняка «принца» Элеонор.
— Такой мелкий, тощий и весь на нервах? — фыркнул Мариус, чей затылок не доставал и до каминной полки.
— Как точно ты его описал,— Лис безуспешно попытался скрыть улыбку.— Одна птичка нашептала, что он по уши в нее втюхался. Удерживает девчонку дома.
Внезапно на террасе особняка стало особенно тихо. Глаза Мариуса округлились, и он даже забыл отправить очередную рюмку себе в рот.
— Да ты что?! — наконец выдавил он.
— Ага. Сказал, что не выпустит, пока она не выйдет за него замуж. Она ни в какую, этот парень же ненормальный на всю голову, сам понимаешь. Считает себя крестной феей и бог знает кем еще. Но теперь Элли, похоже, придется сдаться. Он же и родителям угрожает...
— И родителям?! — Мариус даже вскочил с места.
— Ага,— Лис отправил в рот оливку и развел руками. — А ты-то что разволновался? Сам же сказал, что видов на девчонку не имеешь, и все такое.
Карлик задумался. С одной стороны, эта дамочка казалась чокнутой и даже заговорила о детях. Как будто она не видела, что он, Мариус, еще слишком молод для бессонных ночей и вонючих пеленок. В сорок жизнь только начиналась, это знал каждый сорокалетний мужчина. С другой стороны, малышка Леонор была единственной, кто терпел все его пьяные выходки, что, как показывал опыт, дорогого стоило. При одной мысли о том, что его русалка будет вытирать чьи-то еще пьяные слюни, у Мариуса начинало тоскливо щемить сердце.
Ухватив со стула камзол, он уверенным шагом направился к выходу.
— Идем и разберемся с этим уродом,— рявкнул он.
Вечер в доме рыбака начинался как обычно, тихо и размеренно. Одно за другим вспыхивали его окна, наполненные мягким отблеском свечей, а в густой траве у стен запели цикады. Но когда по траве прошелестели рассерженные шажки, цикады удивленно стихли.
Мариус взобрался на крыльцо и обрушил на дверь целую серию ударов, так что та жалобно заскрипела. Но за ней оказалась совсем не Элеонор.
Юноша походил на тощего, но гордого кота, одного из тех, которые ведут себя по-хозяйски где бы ни оказались. Он смерил карлика строгим взглядом и вздернул бровь, словно требуя объяснений. Мариус откашлялся, чувствуя, что медленно закипает.
— Приятель, позови-ка русалку.
— Я тебе не приятель,— процедил сосунок, нагло уставившись на Мариуса сверху вниз.
Мариус ненавидел, когда на него смотрели сверху вниз.
— Ты мне сразу не понравился, парень,— прорычал он.— Лучше свали с дороги по-хорошему.
— Видеть тебя она не хочет,— медленно повторил Кристиан, склонившись к карлику ближе.
Но не успел он проронить еще хоть слово, как на его голову обрушилась увесистая трость.
Мариус не мог знать, что стоявший перед ним юноша обладал крепкой головой и чрезвычайно вспыльчивым нравом. И, конечно же, он не подозревал, что у юноши тоже была своя, очень волшебная палка.
— Господин Фэй! Без ложного преувеличения скажу, вы — самый ужасный провал, которому я когда-либо платил зарплату.
Зубы директора Общества Крестных Фей почти лязгнули, впившись в рассыпчатый кексик, в то время как их обладатель буравил подчиненных хищным взглядом. От этого зрелища Кристиану и Лису стало немного не по себе.
— И вы, господин Листен.— Раскрасневшееся от сдерживаемого гнева лицо директора повернулось к поедавшему черствое печенье Лису.— Чем вы думали, когда отправляли господина Фифштельбахера к господину Фэю? Неужто не знаете, чем у господина Фэя это обычно заканчивается?
— Он такой несдержанный... — Лис развел руками, словно снимая с себя всю ответственность за произошедшее. — Они оба.
— Но с переломом бедра лежат не они оба, к сожалению, а лишь господин Фифштельбахер!
— Зато сколько радости для Элеонор, сидит с ним рядом целыми днями. Видели бы вы, как она на него смотрит...
Директор соскочил с кресла и принялся расхаживать вдоль окна, словно небольшая шаровая молния.
— Вашей целью было избавить девушку от этого алкоголика! — Он метнул небольшую искру в застывших Лиса и Кристиана.— А вы что сделали? Теперь, когда он предложил руку и сердце, ей придется терпеть его выходки всю свою жизнь. Разве это честно?
Охотник даже перестал грызть печенье, и на его лице отразилось глубокое и искреннее сожаление. Впрочем, все присутствовавшие знали, что это сожаление не стоило и ломаного гроша. Фэй, в свою очередь, не потрудился состроить нужную мину и остался непробиваемо честен и прям, как доска.
— Послушайте, если Элеонор западает на карликов, то это дело ее личного вкуса,— заявил он. — Его внешность и повадки не нравится родителям? Получается, это у них проблема, и мы удачно ее решили. Теперь все счастливы и довольны.
— И он действительно неплохой парень,— добавил Лис.
Кристиан же радостно подпрыгнул в своем кресле, издав торжествующий возглас.
— Вот видите! Если карлик нашел общий язык с ним, — палец Фэя указал на застывшего охотника,— то он действительно ангел.
Тем утром у директора осталось чувство легкого неудовлетворения. Подопечная и вправду стала счастливой, но то ли это было счастье? Если алкоголику приносит счастье стакан виски, нужно ли тотчас ему наливать? Директор не знал ответа. Наверное, ответ не знала и сама Элеонор, обретшая наконец своего трубочиста.
