– Видишь ее уши? – обращается Фрэнк к доктору Лейхтман. – В их мочках прорваны кровавые раны. Серьги были вырваны.
– Взяты в качестве трофея?
– Нет. Брошены в унитаз. Они тяжелые, и вода не смыла их.
– Любопытно, – произносит доктор Лейхтман. – Украшения Стеллы тоже ведь были сняты? – Указывает на обрубок шеи. – Она сопротивлялась?
Голос у нее, как и у Фрэнка, равнодушный, профессионально-деловитый.
– Медицинский эксперт не уверен. Признаки борьбы есть: поцарапанные стены, разбитая лампа. – Показывает ей. – Однако в этом отеле комната могла быть в таком виде и раньше.
– Полароидные снимки?
– Мы их не обнаружили.
– Что относительно секса?
Фрэнк качает головой:
– Один из моих коллег служил в отряде полиции нравов. Он полагает, что жертва проститутка. Если это так и за последние сутки у нее были другие клиенты, от экспертизы проку мало. – Пожимает плечами. – Мы, конечно, сделаем попытку. Может, удастся найти других ее клиентов и исключить их из числа подозреваемых. – Надежды в его голосе не слышится. – Как думаешь, Конни? Убийца тот же?
– Не уверена. Номер в отеле, смертоносное повреждение выше плеч, украшения – это определенно похоже на шаблон, однако нужно видеть и различия. Да, это номер в отеле, но в совершенно ином, и совершенно иные обстоятельства. Убийца Стеллы явился подготовленным. Он прилагал усилия. Добивался совершенства, хотел, чтобы убийство в точности соответствовало его фантазиям. А это преступление выглядит менее организованным и рассчитанным.
– Возможно, в других отелях он не мог найти номера, – говорит Фрэнк. – Я навел справки; в городе проходят два больших съезда. По эту сторону Ист-Ривер свободных номеров нет.
– Кроме того, он ушел еще затемно. Убийца Стеллы провел с ней некоторое время. Помнишь снимки?
– Очевидно, его беспокоило, что был слышен шум борьбы и проститутку мог ждать сводник.
– Но зачем тогда совершать убийство, если он не сумел совершить его, как хотел?
– Тут может быть какая-то связь с этим. – Фрэнк поднимает руку убитой. – Посмотри сюда.
На ладони негритянки что-то написано. Психиатр наклоняется к ней. Надпись сделана черными чернилами на темной коже, поэтому Конни не сразу разбирает ее.
– www.pictureman.com. Интернетовский адрес.
Фрэнк кивает:
– Похоже на то.
– Почему ты думаешь, что он имеет отношение к убийству? Некоторые люди записывают на ладонях то, что боятся забыть.
– Да. Но если она проститутка, запись быстро бы стерлась.
Фрэнк делает непристойный жест, показывая, что имеет в виду.
– Кто-нибудь проверял его? Это ведь постоянный сайт?
– Нет. Тут странное дело. Когда набираешь этот адрес, компьютер отвечает, что такого не существует.
Конни ведет Клэр в кофейню, берет кофе и кладет в него две ложечки сахара.
– Выпей, – предлагает она. – Это уймет дрожь.
Клэр приходится взять чашку двумя руками, чтобы поднести ко рту.
– Изображения на экране, – произносит Конни, – никогда не бывают совершенно одинаковыми, так ведь?
Клэр кивает.
– Ты сегодня выдержала проверку, – мягко говорит психиатр.
Клэр обретает голос:
– Проверку? То есть сняла с себя подозрения и могу быть свободна?
– Клэр, ты всегда можешь быть свободна. Никто не вправе тебя принуждать.
– И поэтому ты взяла меня с собой? Проверяла, испугаюсь ли я?
– Готова ли ты.
Клэр чувствует, как у нее учащается пульс.
– Тебе известно, – продолжает Конни, – у меня были сомнения относительно этой операции. И мне хотелось бы иметь больше времени на твою подготовку, гораздо больше, но его у нас нет. Если шкала времени убийцы – интервалы между убийствами – начинает сокращаться, то уже не расширится. Теперь он будет убивать чаще. – Доктор Лейхтман подкрепляет свои слова кивком. – Сообщи вечером Кристиану, что завтра вернешься в город.
Часть третья
Выдающиеся поэты давным-давно разделили между собой самые цветущие провинции царства поэзии. Я нашел более привлекательным, не в последнюю очередь потому, что это труднее, извлекать красоту из зла.
Шарль Бодлер. Цветы зла
Глава девятнадцатая
Ее друг не появился.
Вот что можно было подумать об этой женщине, одиноко сидящей за столиком неподалеку от стойки, старающейся растянуть «Кровавую Мэри» на весь вечер: обыкновенная молодая служащая ждет мужчину, с которым назначено свидание. Пожалуй, чуть более привлекательная, чем большинство, и самоуверенная. Чуть более броско одета. Явилась сюда не из конторы, это уж точно.
Ей удалось занять столик с видом на входную дверь, и она ждет, с беспокойством поглядывая туда.
Но мужчина появляется сзади и придвигает стул к ее стулу. Она задается вопросом, долго ли он наблюдал за ней. Он в черном кожаном пиджаке, тонком черном свитере с глухим воротом и защитного цвета брюках. Едва сев, мужчина начинает вертеть массивный перстень на мизинце.
– Клэр, – произносит он. – Как приятно вас видеть.
Воглер неотрывно смотрит на нее своими зелеными глазами. У Клэр на миг возникает ощущение, что он все знает, видит проводки, прикрепленные липкой лентой к ее коже, и предательство в ее сердце.
– Привет, Кристиан, – отвечает она.
С полудня до вечера Конни заставляла Клэр репетировать свою легенду в последний раз. Кто ты? Почему ты здесь? Чего ты хочешь?
Но Клэр занимал более важный вопрос. Работая у Генри, она на каждом задании меняла голос или акцент. Для практики и иных целей.
Теперь она не могла вспомнить, кем была та Клэр, с которой встретился Воглер, – американкой или англичанкой. Легенда, разумеется, достаточно гибкая, ее можно приспособить и к тому, и к другому. Проблема заключалась в том, заметит ли он непоследовательность.
Она держалась американкой. То ли это правильный выбор, то ли Кристиан не так уж хорошо помнит ее.
– Вы даже красивее, чем мне казалось, – говорит он и наклоняется к Клэр, чтобы поцеловать в щеку.
Кожаный пиджак трется об нее, он мягкий, словно паутина, и она вспоминает, как Бесси, вегетарианка, говорила ей, что такая мягкая кожа делается из шкур нерожденных телят.
– Спасибо, – отвечает Клэр. Как бы реагировал ее персонаж? – Однако я предпочла бы, чтобы вы не лгали мне даже ради комплимента.
Не хватила ли она через край? Но Воглер улыбается ее колючести.
– Это не ложь, – произносит он. – Я не лгу в серьезных делах.
Пока они заказывают напитки, в разговоре наступает пауза. Клэр касается затылка, лениво поглаживает непривычную щетину. Парикмахер, у которого она была днем, убеждал ее не укорачивать волосы, говорил, что прежними они уже не вырастут. Но Клэр оставалась непреклонной, и в конце концов парикмахер сделал то, что она просила. Пряди влажных волос падали мимо ее глаз, будто снежинки.
Короткая прическа, как у его жены. Незначительная деталь, но, возможно, именно она сыграет решающую роль.
Фрэнк, сидевший в зале ожидания парикмахерской, наблюдал за ее отражением в зеркале, его суровые глаза помягчели, очевидно, от жалости.
Пока парикмахер стриг и подравнивал, у Клэр было ощущение, что она наконец-то переходит из зоны влияния Конни в зону детектива. От идей к действию. Больше никаких чтений или репетиций.
Начинается представление.
– Это… странно, – неуверенно бормочет Клэр.
– Странно? В каком смысле?
– Встретиться… так сказать, уже будучи столь… близкими. Словно просыпаешься рядом с незнакомцем и ведешь речь о завтраке.
Небрежно поставленный под стеклянный столик рюкзак Клэр передает наблюдателям изображение и звук. Снаружи, в машине с аппаратурой, Конни, услышав одну из своих реплик, легко вставленную в сценарий, одобрительно кивает.
Фрэнк прав. Эта девчонка умеет играть.
Кристиан неотрывно смотрит ей в глаза.
– А такое случается? Пробуждение с незнакомцем?
– Нет-нет. Я просто имела в виду… в общем, да. Не без того. – Она опускает голову. – Пожалуй, чаще случалось в моей разгульной юности.
– Вы не кажетесь мне такой уж разгульной.
– Внешность бывает обманчивой.
– Думаю, ваша – нет.
Персонаж Клэр легко сердится на предположение, что он так легко ее раскусил.
– О? И что говорит вам моя внешность?
Воглер протягивает руку и мягко поворачивает ее голову так, чтобы созерцать профиль. Клэр ничего не может поделать: от прикосновения его пальцев она чуть вздрагивает. Он как будто не замечает этого.
– Я вижу женщину… красивую, но несчастную, – произносит Воглер. – Это так, верно?
– Не заблуждайтесь на мой счет, – едко отвечает Клэр. – Я не отчаянная одиночка, ищущая мужчину.
