– Я не это имел в виду.
– Вряд ли кто в этом зале делал то, что я.
– «Столько помню я, словно мне тысяча лет…»?
– Именно.
– Иногда, – рассудительно говорит он, – в действительности нам не хочется того, о чем мы фантазируем.
– А иногда знаем, чего на самом деле хотим, но нам нужна помощь, чтобы добиться этого.
– Большинство людей сказали бы, что запреты существуют для нашего блага.
– Мы с вами отличаемся от большинства.
– Это верно, – соглашается Воглер.
Клэр уверенно встречает взгляд его зеленых глаз.
– У нас есть наши фантазии.
Через секунду Воглер качает головой.
– Нет, – говорит он. – Те фантазии были вашими, не моими.
В машине с аппаратурой Фрэнк и Конни смотрят друг на друга.
– Да. Вашими. Их писали вы.
Клэр недоумевает, атмосфера внезапно переменилась непонятно почему.
– Конечно, – продолжает Кристиан. – Вы объяснили мне, чего хотите, и я пошел вам навстречу. Я переводчик. Постоянно работаю с чувствами, стилями других людей, например Бодлера.
– Но ведь вам нравится Бодлер, – бормочет Клэр в замешательстве.
– Да? О, у этого поэта есть игра слов, которая делает его интересным для меня на техническом уровне. Вот чем он меня привлекает: трудностью задачи. – Кристиан Воглер берет горсть крендельков с тарелки на столе. – Не нужно воспринимать эту юношескую вселенскую скорбь всерьез.
– Понятно, – кивает Клэр, хотя ей не совсем ясно, что она понимает.
– Послушайте, Клэр, – продолжает Воглер уже мягче. – Я хотел встретиться с вами, потому что вы правы, говоря, что у нас есть кое-что общее. Как и вы, я потерял очень близкого человека.
– Знаю. Я читала в газетах…
– Я говорю не о смерти Стеллы, не только. Терять ее я начал задолго до этого. – Он вздыхает. – Возможно, будь она жива, мы смогли бы разобраться с нашими проблемами. Это один из многих вопросов, ответить на которые теперь никогда не сумею. Но речь о том, что, подобно вам, я знаю, что такое горе. И знаю, как легко можно позволить ему сломить тебя. Ты испытываешь ошеломляющее чувство вины за то, что остался в живых. Хочешь наказать себя… или, возможно, в вашем случае, найти кого-то, кто будет тебя наказывать. Но приходит время, когда нужно забыть о своей вине и гневе на себя. Жизнь продолжается, но только если ты позволяешь ей.
Клэр кивает. На репетициях они не рассматривали такого поворота событий.
– Я принес вам кое-что, – сообщает Воглер, достает из кармана пиджака книжечку и вкладывает ей в руку. – Возьмите.
Сначала она думает, что это сборник стихов, потом видит, что это один из томиков философии нового времени, лежащих возле касс во всех книжных магазинах. Смотрит на заглавие. «Книга утрат».
– Она очень помогла мне, когда погибла Стелла, – добавляет он.
– Спасибо.
– Пожалуйста. – И жестом велит официанту подать еще выпивку.
Клэр отчаянно пытается вернуть ход операции к сценарию.
– Значит, вы не хотите меня мучить? – выпаливает она.
– Клэр. О, Клэр. – Воглер протягивает руку, мягко гладит ее короткие белокурые волосы на затылке тыльной стороной пальца. – Неужели не понимаете? Я хочу избавить вас от мучений.
Глава двадцатая
– «Почему мы восклицаем „Горе мне!“, когда с нами что-то случается? – читает Клэр вслух. – Потому что в глубине души сознаем, что горе благотворно, и раны сильнее всего болят, когда затягиваются?» – «Книга утрат» описывает в воздухе дугу и падает в мусорную корзину к коробкам из-под пиццы. – Черт! Кто только пишет подобную чушь?
– Я полагаю, что получилось не так уж плохо, – произносит Конни. – Для первой попытки.
– Может, и тебе написать одну из таких книжонок? – нежно спрашивает Клэр. – «Книжка конструктивных идей доктора Лейхтман».
– Клэр, хватит, – усмехается Дербан.
– Фрэнк, не надо обманывать себя. Из этого ничего не выйдет.
– Давай взглянем на факты, – продолжает Фрэнк. – Кристиан Воглер снял с себя подозрения?
– Нет, – твердо заявляет Конни. – Кстати, он упомянул, что у него были проблемы со Стеллой. Мы об этом не знали.
– Может быть, Воглер просто осторожничает. В конце концов, нам известно, что убийца сверхосторожен. Это вполне согласуется с тем, что он не хотел бы обвинять себя.
– Тоже мне детектив! – говорит Клэр.
Она сознает, что ведет себя вызывающе, все еще находясь под воздействием адреналина и гнева. Ей хочется аплодисментов, хочется выйти отсюда, пить, танцевать, заниматься любовью.
Фрэнк пропускает ее слова мимо ушей.
– Какая у него игра? Возможно, Клэр все-таки не в его вкусе.
– Или это проверка, – неторопливо произносит Конни.
– То есть?
– Воглер хочет понять, насколько она решительна, – объясняет доктор Лейхтман. – Можно ли оттолкнуть ее книжкой с банальностями. Ты прав, Фрэнк, этот убийца умен; прежде чем сделать ход, он хочет быть совершенно уверен, что Клэр не притворяется. Так форель трогает носом муху перед тем, как ее заглотить.
– Клэр? – спрашивает Фрэнк. – Что скажешь по этому поводу?
Она вздыхает.
– Прокрути еще видеозапись.
Фрэнк подходит к аппарату и перематывает пленку. Клэр снова просматривает ее.
– Так…
– Что, Клэр?
– Выйдя оттуда, я была до того расстроена, что не думала о происходившем как об актерстве. Но сейчас… знаешь, всегда можно определить, когда актер фальшивит. Даже если не сумеешь указать на что-то конкретное, все равно чувствуешь. – Она кивком подтверждает свои слова. – Глядя на пленку, я это вижу. Кристиан играет.
– Значит, – задумчиво произносит Конни, – нам придется вести себя похитрее, чем мы предполагали.
Вернувшись в отвратительную, сырую квартиру, Клэр включила портативный компьютер, полученный от доктора Лейхтман. Змея, очевидно, ночное пресмыкающееся, причудливо извивается у стекла своего ящика.
Клэр понятия не имеет, самец это или самка. Но стала мысленно называть ее «Конни».
Добро пожаловать в Некрополь.
Клэр включает секцию разговоров. Сегодня вечером она многолюдна: по меньшей мере десяток имен, большинство из них незнакомые.
Виктор здесь, снова в роли пассивного созерцателя, он перескакивает от беседы к беседе, реплики его кратки, саркастичны.
Клэр впервые думает, что Виктор ведет себя как большая подкрадывающаяся кошка. За чем он охотится?
Пальцы ее постукивают по клавишам.
«Привет, Виктор. Как дела?
«Привет, Клэр. Я уж думал, ты не вернешься.
«Однако, похоже, тем временем у тебя была большая компания.
«В ней нет таких очаровательных и красивых, как ты.
«Очень мило. Откровенно говоря, я слегка пьяна.
«А я опьянен одним твоим присутствием.
«Виктор, я была на свидании. Такой замечательный мужчина.
«ВРМ?
«Прошу прощения?
«Я спросил, происходило ли это свидание в Реальном Мире? Это выражение употребляю редко, предпочитаю думать, что наша цифровая сфера по меньшей мере столь же реальна, как все, что происходит там, в порочном, несовершенном Царстве Материального… Но я отклонился.
Твое свидание. Ты собиралась сообщить мне отталкивающие подробности.
«Вот как? Ну что ж, это было ВРМ.
«Как ты, возможно, догадываешься, я уже ревную.
«С чего бы? Я сейчас здесь, с тобой.
«Верно. И полагаю, одна. Похоже, твой партнер терпимее относится к такому общению, чем относились все мои. Поскольку ночь только началась, надо полагать, ничего не произошло?
«Ничего.
«Твой собеседник облегченно вздыхает.
«Виктор!
«Да, ангел?
«Помнишь, прошлый раз вы с Керри вели речь о компьютерном сексе?
«Ну-ну?
«Как эта штука действует?
«Ну, собственно, это трудно объяснить, пока не испытаешь на себе. Разумеется, это не секс в буквальном смысле, физические ощущения возникают только в мозгу. Но многие из нас считают, что тело лишь передатчик информации. Средство для достижения цели.
«Не хочешь продемонстрировать мне?
Наступает такая долгая пауза, что Клэр даже кажется – Виктор оборвал беседу.
«Почту за честь, Клэр. Главное, нам нужно обеспечить себе уединение. По левую сторону экрана увидишь кнопку «частная беседа». Нажми ее.
«Хорошо.
«Хорошо, сэр.
Говорит Виктор, и Клэр думает, что это не совсем шутка.
«Секс без тел, вожделение без объекта, наслаждение без ритуала. В этом странном новом мире мысль становится ощущением непосредственно, без участия плоти.
