учение Плотина: класс, род, вид, индивид
«Бытие того, чему свойственно бытие вместе с материей, не пребывает в уме… Для нематериальных предметов бытие есть пребывание в мысли… В процессе мысли, стало быть, заключается энергия и движение, в мышлении же самого себя – сущность и сущее, так как мыслит тем, что он существует, и мыслит и себя самого как сущего и как то, во что он словно упирается (материю), – как сущее. Ибо направленная на него самого энергия не есть сущность; то же, на что и от чего, есть сущее… Видимое есть сущее, а не видение. Но и видение содержит бытие, если то, от чего и к чему оно отправляется, есть сущее. Но так как сущее есть энергийно/сущее, а не потенциально/сущее, то вновь объединяет то и другое, и не разделяет, но превращает себя в него, а его в себя. Будучи сущим, он – крепчайшее всего и есть то, в сфере чего и всё прочее получает для себя устойчивое положение, и что обладает, беря не из вне, но из самого себя и в самом себе.
Цель, к которой устремляется мышление, есть покой (класс Ума), не начавший проявлять себя в движении (в классе Инмира); и исходный пункт мышления есть покой (Класс прообразов Ума), не устремившийся в движение (в Инмир), так как движение не возникает из движения и не устремляется к движению. Далее, идея (idea), взятая в покое (в уме), есть граница ума, ум же есть движение этой (идеи, вида), так что всё – одно; и движение (класс Инмира) и покой (класс Ума), существуя во всём, суть роды (наполняющие класс бытийной Сушности, класс покоящегося Ума и класс подвижно/текучего Инмира), и каждая вещь из позднейших (проявленная к умному, и тождественному ему, физическому бытию) есть индивидуально/сущее, индивидуальный покой и индивидуальное движение…
Если кто-нибудь увидит эти три рода (три категории: сущее – прообразы Бытия, покой – прообразы Ума и движение – прообразы физических величин природы, проявленные в Умном Бытии), пребывая в чётком узрении природы сущего… расчленивши их, пребудет в различении увиденных им родов сущего, покоя и движения трёх и каждого в отдельности, – не назовёт ли он их иными друг в отношении друга и не расчленит он их в инаковости, увидя эту инаковость в сущем, раз уж полагает три рода и каждый в отдельности?… Так как эти роды… всё – одно… сводят к тому же… возникло и есть тождество…
К тем трём родам необходимо прибавить эти два – тождество (тождество по времени) и различие (в космическом пространстве), так что всего родов (категориальных классов миропроявления) – пять, и они заставляют все последующее бытие быть раздельным и тождественным, так что каждая вещь есть некое индивидуальноданное тождество и индивидуальноданное различие, а вне индивидуации, самостоятельно, тождество и различие должны быть отнесены к сфере родов. К тому же это – первые роды, потому что ни одному из них нельзя приписать предиката и из сферы индивидуального. Конечно, мы припишем им предикат сущего, так как они – сущие; но это – не в виде рода, так как они не суть нечто индивидуально/сущее. Не поступим так мы и в отношении движения и покоя, так как они – не эйдосы сущего. Ведь сущие вещи, с одной стороны, суть как бы эйдосы, с другой же стороны, только участвуют в нём (по тождеству имени с вещью). В свою очередь, и сущее только участвует в нём (в вещи, в форме имени)). В свою очередь, и сущее участвует в эйдосах не как в своих родах, ибо (роды) не подчинёны сущему и не раньше сущего (ибо корне/сущностные эйдосы начинают возникать уже в формирующейся структуре праязыка)».
Резюмируя этот пассаж Плотина, А. Ф. Лосев объясняет выводы Плотина так: «1. Для нематериальных вещей быть – значит быть в уме, то есть быть помысленным. Поэтому, чтобы нечто было в уме, необходимо, чтобы ум мыслил, имел мышление. Но мышление ума есть энергия ума и движение его. Следовательно, чтобы нечто было в уме, необходима для ума категория движения (физических величин Инмира).
2. Раз есть умное движение (Инмира), – должен быть и умный покой (Ума), так как: а) и цель движения, и его исходный пункт, то есть то, с точки зрения чего происходит движение, уже не может быть опять все тем же движением; оно именно есть покой; б) идея, поскольку она есть строго и резко определённое, отличается от всего прочего и имеет, значит, резкую границу со всем прочим, но пребывание идеи в неизменных границах и есть пребывание её в покое (Ума).
3. Категория покоя (Ума) и движения (Инмира) возникают рядом с категорией сущего (прообразов Бытия сущее/идеальных имён) и в силу энергийной (энергия мышления) природы сущего. Если бы сущее было бы только потенцией, оно было бы не сущим, но лишь принципом сущего, законом сущего, и не возникал бы вопрос о строении такого сущего. Но так как сущее есть ещё и энергия, то оно получает определённую структуру (Класса корне/сущностных прообразов Бытия). Сущее, во-первых, утверждает и полагает себя как нечто незыблемое; во-вторых же, на почве этой незыблемости оно разрисовывает многоразличные контуры и рисунки сущего. Значит, энергийность сущего необходимым образом ведёт к категориям покоя (Ума) и движения (физических величин природы).
4. Однако если мы утвердили три различных рода умного мира – сущее, покой и движение, – тем самым мы постулировали необходимость ещё двух родов, а именно, – различия (космического пространства) и тождества (циклов времени в вечности), так как, не будь тождественны, они уничтожили и разрушили бы ту единичность, на лоне которой они вырастают, то перво/сущее, энергией которого они являются.
5. Эти пять родов умного мира противостоят каждой умной индивидуальности, или эйдосу, как нечто везде одинаковое и общее, и ничто индивидуально/эйдетическое не может быть им приписано, кроме взаимной их предикации друг о друге, предикации, разумеется, чисто родовой же, а не эйдетической».
Эти пять категорий имеют универсальное (уникальное) значение для всего смыслового мира.
Прокл и Дамаский полагали, что эйдосы и роды возникли раньше демиурга; демиург же у Прокла возникает «уже в результате соотнесения умного с материально/чувственным, так что, пребывая в покое в себе, он обращён к материи (текуче/движимой), и имеет отношение уже к третьему основному (категориальному) началу, думает, что они не только в диакосмосе (ноетос-ноерос?), но и впервой умной триаде (ноетон)» (Плотин (6 – 2, 15).
эйдос
«Одно – сущее» есть не что иное, как эйдос, ибо только эйдос сам в себе самотождествен и саморазличен, то есть каждая часть его есть он сам, находясь, кроме того, и в собственном смысловом подвижном покое… Целое объемлет все свои части, но не содержится в каждой из них в качестве одного элемента наряду с другими…. Понятие – пары: один есть один, другой есть тоже только другой, но два вместе уже пара (слог). А между тем, где момент парности у одного и у другого. Значит, зрение и слух содержат прекрасное не от себя, но от иной сущности, которая прчастна им обоим… Целое, состоящее из множества, не есть сумма этих многих элементов… «Слог есть одно идеирующее целое, составившееся из отдельных друг к другу приспособленных звуков» («Теэтет»), то есть целое (олон) не есть всё (панта, пан), потому что, «будучи всеми частями, оно было бы всем». Целое есть идеальное (видовое, индивидуальное) единство… и только это целое, понимаемое как идеальное единство, и может иметь части. Разумеется, это не те части, которые составляют явление вещи, но – смысловые части. «Стало быть, часть есть всегда часть не многого и не всего, а некоторой одной идеи и чего-то одного (телесного или бестелесного), что мы называем целым, которое из всего стало совершенно одним». (Пара: цельность – порождённая частями (пара букв, – один целостный слог, несущий квант ментальной информации). Объект-субъект. Полнота-пустота. Два гнезда происхождения всего сущего во вселенной: отец – мать) … Вот это целое и общее, хотя в то же время и единичное, и простое, непосредственно являющее энергию вещи и именуемое, бесплотное и невесомое, но факт, но смысл, не безликая мощь бытия, но оформленный лик предмета, и есть то, что мы должны называть платоновской идеей или эйдосом. Это и есть основание идеализма (визуализации видуализма) на всю историю фидософии». (Резюме А. Ф. Лосева на эннеаду 3—8,10, Плотина).
«Третья диалектическая ступень – становление… Это учение Плотин излагает во многих местах. Это учение о меонизированном эйдосе (о эйдосе воплотившемся, самоотождествившемся с явленным визуально мыслимым предметом) совпадает (у Плотина) с учением о движении, и в частности о душе… Мыслимо ли беспредельное в качестве инаковости эйдоса. Плотин: оно мыслимо, как (предельное) становление эйдоса».
