— Блестящий аргумент.
Марианна села прямо, напряженно улыбнулась:
— Сейчас поедем вниз? Я чувствую.
— Да, мы подъезжаем. Добро пожаловать на Скай, Марианна, прозванный когда-то Туманным островом.
Они ехали еще несколько минут, и Кейр рассказывал про встречные острова, про Скальпей и Раасей, не забывая и про самый главный. Но его прервало на полуслове урчание телефона. Кейр глянул на дорогу и, резко крутанув руль, съехал на боковую линию, потом ответил на звонок.
— Энни? Как дела? — Марианна слышит, как он слушает, еле дыша, а через секунду-другую в трубке раздался женский плач. Кейр, судорожно вздохнув, произнес одно лишь слово: — Когда?
Нащупав дверную ручку, Марианна хотела выйти, но рука Кейра властно ее остановила.
— Не надо, — прошептал он, потом продолжил в трубку: — Энни, алло! Тут помехи. Слышишь меня? Мама с тобой?.. Это хорошо. Ты мне сообщишь когда? Когда похороны? Нет, только что прибыл на Скай. Но я приеду… нет-нет, я в норме — несколько ушибов, в общем, ерунда… Послушай, Энни, если тебе что-то… Да, я знаю. Но если тебе что-нибудь понадобится, что угодно… Ладно, и тебе тоже, милая.
Кейр отключил телефон и швырнул поверх приборной доски, испугав Марианну. Он открыл дверцу, выскочил наружу, и, подбежав к краю дороги, замер — руки в карманах, плечи поникли, лицо перекошено от боли — и какое-то время смотрел на море. Начался дождь, и он подставил ему лицо, уже мокрое.
— Кейр?
Обернувшись, он увидел, что Марианна стоит рядом с машиной, спиной к морю. Вот она, вытянув руки, осторожными шажками подходит к краю дорожного полотна и, оступившись, соскальзывает в неглубокую канавку. Ладони Марианны упираются в отвесную каменную глыбу, и она вздрагивает, почувствовав ледяную пленку влаги, проступающей на острых краях скальной породы. Вытерев руки о джинсы, она снова позвала:
— Кейр? Где ты? — И ветер отнес ее голос в сторону.
Он, подбежав, схватил ее за руку, помог выбраться.
— Прости, мне просто… мне необходимо было побыть на воле, на воздухе. Я знал, что это случится. То есть… может случиться.
— Это тот, кто попал вместе с тобой в беду?
— Да, он. Разве я тебе говорил об этом?
— Говорил. Вернее, упомянул, что ему повезло меньше. Но ты имеешь обыкновение о многом умалчивать, и я поняла, что там все серьезно.
— Да, серьезно. А сегодня утром он умер. Так и не пришел в сознание. Звонила его жена.
— Несчастная женщина.
— Да.
— Он был твоим другом?
— Был. Старым другом. Как посмотришь назад…
Марианна ждала продолжения, потом подумала, что это молчание лучше слов говорит о верной мужской дружбе.
— Назад… если хочешь, давай развернемся и поедем обратно, — тихо сказала она, — я не обижусь…
— Нет, ни в коем случае.
— Ты уверен? Я честно не обижусь.
— Сейчас мне лучше побыть дома, растопить печь и раскупорить большую бутылку, чтобы можно было хорошенько поразмышлять о быстротечности жизни и причудах Старой с косой. Марианна, ты как, виски употребляешь?
— Употребляю.
— Тогда выпьем сегодня за Мака, а отпуск пусть начнется завтра. Ох-х. — Кейр опустил голову, и в голосе его вдруг прорвалась ярость: — Такой был парень, огонь! А в хоккей как играл! Видела бы ты его с клюшкой! И не буду я извиняться за «видела бы». Иначе не скажешь.
Марианна нашла его лицо и провела пальцами по холодной мокрой щеке, по краю твердого подбородка.
— Не надо так казниться. Ты не виноват, что выжил. Товарищи Харви тоже уцелели, те, кто должны были работать той ночью, но по какой-то причине не вышли. Ты же не мог ничего поделать.
— Как сказать. Но все равно, спасибо тебе. — Он открыл перед ней дверцу. — Залезай, поедем дальше. — Он взял ее за руку, но Марианна продолжала стоять на месте.
— Знаешь, мне иногда хочется, чтобы все обращались друг с другом так, будто скоро умрут. Говорили бы все, что нужно сказать. А чего не нужно, не говорили бы. Все было бы иначе, если бы мы знали, что она уже тут, близко.
— Ну а знали бы, что бы это изменило?
Они стояли друг против друга, вокруг бушевал ветер. Марианна покачнулась, и Кейр подхватил ее. Марианну била дрожь, пересилив ее, она сказала:
— Я бы скрыла от Харви, что жду ребенка.
— Но почему?
— Ему было бы спокойнее. Он был не рад, что так получилось. Заводить ребенка мы не собирались, Харви боялся, что я не справлюсь. Если он, перед тем как сгореть, успел что-то подумать, то наверняка это: «Что будет с моей женой? Она же беременная. И слепая».
— Может быть, ему как раз было легче оттого, что жизнь его продолжится. Когда его не будет.
— Может быть. А у Мака есть дети?
— Трое.
— О боже!
— О них есть кому позаботиться. Родители Энни помогут ей. И старики Мака. Тяжело ей будет, но она справится.
Марианна наклонилась и взялась за ручку на двери.
— Всегда кажется, что тебе ни за что не справиться. Но как-то справляешься, — сказала она, забираясь внутрь.
Кейр посмотрел на ее побелевшие от холода костяшки пальцев, на покрасневшее от ветра лицо:
— Ты как-то справилась.
— Как-то да. Смотришь смерти в лицо, а потом говоришь ей, нет, рано явилась. Убирайся со своей тележкой. Наш путь еще не кончен.
Марианна
Я помню наш последний разговор с Харви. Последние его слова. Нет, мы не разговаривали, мы ссорились. И расстались, злясь друг на друга. Даже не поцеловались на прощание.
Но справляешься. Как-то справляешься.
Глава шестая
— Все. Дальше на колесах не выйдет.
Выключив мотор, Кейр посмотрел на сплошную пелену дождя, который неистово барабанил по капоту.
— Дальше только пешком. И тут есть два варианта. К дому можно пройти по узенькой окольной тропе. Это тебе по силам, но идти довольно долго, вымокнешь до нитки. Или… — Он замолчал.
— Или?
— Или я отнесу тебя. На склоне есть ступени.
— Отнесешь? Не смеши. Я сама могу спуститься. Только не очень быстро.
— Понимаешь, ступени-то так себе. Я воткнул в землю плоские камни через более или менее равные интервалы. Камни грязные и держатся не очень прочно, и расстояние между ними я примеривал к своему шагу. Тебе придется здорово наклоняться назад и высоко задирать ногу. Сплошная морока. То ли дело на закорках. И приличнее, и удобнее.
— Ты очень любезен, но я лучше пойду по тропинке.
— Как угодно.
Вцепившись в ручку дверцы, Марианна стала вылезать наружу, но тут порыв ветра выдрал дверцу из ее рук. Она неловко ступила на землю, и у нее вырвалось:
