— Это научная фантастика?
— К сожалению, нет. Он предсказывает глобальное потепление. Нас ожидают страшные последствия. Еще виски? Если не хочешь, не надо. Я и один с удовольствием тяпну еще.
— А самая любимая твоя книга? Если бы тебя должны были отправить в тюрьму, в одиночную камеру, какую бы захватил?
— Ну ты и шутница… «Уолден, или Жизнь в лесу» Генри Торо. Или… может быть, томик стихов.
— Чьих?
— Нормана Маккейга.
— Каких именно?
Он снова вздохнул:
— «Звонок другу» можно сделать?
— И все же, Кейр?
— «Избранные стихотворения». Их можно надолго растянуть.
— Спасибо! Теперь я кое-что о тебе знаю.
— Чего не знала раньше?
— Раньше я знала только то, что ты сам о себе говорил. А теперь я получила более полное представление о вашей персоне. Кстати, что на той фотографии, которую ты снял с крючка?
— Мое семейство. Старое фото, сделано здесь, в этом доме. В семьдесят каком-то.
— И сколько тебе там?
— Одиннадцать или двенадцать.
— А кто там еще?
— Моя бабушка. Мои родители. Мои брат и сестра. И мой пес.
— Родители. Они приехали сюда из Харриса, и им посчастливилось умереть в собственных постелях?
— Верно. У тебя хорошая память.
— Ведь ты же произвел на меня тогда незабываемое впечатление.
— Правда?
Проигнорировав его вопрос, она продолжила:
— Но это ведь не твой дом? Он совсем маленький. В смысле, не дом твоих родителей?
— В нем жили дедушка с бабушкой. Но мы часто у них гостили. Моя мама родилась на Скае. А замуж вышла за уроженца Харриса, папа был школьным учителем. Но ей всегда хотелось вернуться на Скай.
— Представляю, как здорово тебе тут жилось. И в детстве, и когда повзрослел.
— Это правда. Дед и бабушка дом оставили маме. Она хотела продать эту землю, под застройку. Но мне хотелось все сохранить, и я сам купил дом у родителей.
— Тебе он так дорог? Или эта земля?
— Земля.
— Зачем она тебе?
— Это обсудим завтра, когда я проведу тебя по окрестностям. Надо бы поесть. Как ты насчет омлета?
— Отлично. Но можно и подождать. Я еще не очень голодная.
— А за второй порцией виски спустишься?
— Чуть позже. Хочу достать кое-какие вещи. Забери мой стакан, а я попробую спуститься одна.
— Итак, ужин через полчаса?
— Договорились.
Марианна услышала, как он гулко шагает по деревянным ступенькам, беззаботно насвистывая; далее раздалось звяканье горлышка о край стакана. Марианна достала из чемодана белье и переложила в комодный ящик, повесила халат на крючок и задвинула под кровать промокшие ботинки. Выложив на кровать сумочку с туалетными принадлежностями, она дважды промерила шагами комнату и решила, что лучше всего отсчет начинать от окна — чтобы попасть к лестнице — и шагать по прямой.
Перед спуском Марианна извлекла из чемодана тяжелую бутылку, обернутую салфеткой. Прижав ее одной рукой к боку, второй она отыскала окно. Развернувшись, отсчитала пять шагов и оказалась у лестницы, потом нащупала перила. Старательно отмечая каждую ступень, она добралась до пола и перевела дух.
— Кейр? Ты на кухне?
— В гостиной, за лестницей. Постой, я уберу свои башмаки. Бросил их посреди комнаты.
Она протянула бутылку в сторону его голоса:
— А это мой вклад в домашние припасы.
Кейр взял сверток, развернул.
— Шампанское?
— Да. Понимаю, это жутко глупо. Но мне трудновато выбирать подарки. Я подумала, может, захочешь что-нибудь отметить. Например, прилет каких-нибудь птиц.
— Или отлет комаров. Брось, мы выпьем его до твоего отъезда, пока ты тут.
— В общем, я на это рассчитывала. В конце концов, даже какао иногда приедается. Мне еще нужно обследовать кухню. А ты занимайся своими делами.
Она повернулась, чтобы уйти, и вдруг услышала крик:
— Осторожней, лестница! — Кейр, схватив ее за руку, заставил нагнуться. Марианна оступилась, но он крепко обнял ее за талию и сжал локоть. — Ты хотела пройти прямо и наверняка бы врезалась лбом. Прости, если испугал.
— Ничего… все нормально. Спасибо. — Выпрямляясь, она положила ладонь ему на грудь и тут же, несколько опешив, почувствовала прикосновение упругих завитков волос и обнаженной кожи. Резко отдернув руку, она, запинаясь, пробормотала: — Прости… ты, что ли… Боже, Кейр, — ты что, голый?!
Он рассмеялся.
— Просто решил переодеться.
— Ой! Прости. Я помешала. Надо было постучаться.
— Но тут нет двери.
Она еще не оправилась от шока, и у нее вырвалось:
— Нам необходимо что-то придумать, ты согласен? Наверху ведь тоже нет двери.
— Я уже об этом подумал. Подойди к началу лестницы. — Взяв ее под локоть, он провел ее эти несколько шагов. — Ну как, готова?
— Готова. — Она отмечала вслух: — Входная дверь… Кухня… Гостиная?
— Да, все так, все верно. А вот здесь, прямо у входа в кухню, я прицепил одну штуковину, «музыку ветра». — Над головой Марианны раздался беспорядочный перезвон, впрочем, мелодичный. Когда он утих, Кейр сказал: — Это будет нашим дверным звонком. Я буду звонить, прежде чем подойду. Ну и ты звони, если захочешь подать мне знак: ты тут, близко. Но вообще-то, если и не оповестишь меня, не беда.
— Потому что ты мужчина?
— Нет, потому что ты не видишь. А я могу видеть, где ты. Что ты делаешь.
— Да-да. Конечно. Тебе нужно одеться. Тут холодно, когда отходишь от печки. Спасибо за «музыку ветра». Великолепная идея. И такой приятный звон.
— Так я буду оповещать тебя, когда собираюсь выйти из дома или когда прихожу. Как только открывается входная дверь, наша музыка срабатывает, подает тебе сигнал.
— Не такой назойливый, как дверной звонок.
— Это уж точно.
— Какой же ты изобретательный! И заботливый. Спасибо, Кейр.
— Я забочусь не только о тебе. Громкие звуки здесь как-то режут слух. И могут распугать птиц. Я пытаюсь сохранить естественный баланс, по крайней мере, на звуковом уровне.
— Значит, никакой оперы?
— Только в наушниках и сидя в машине. Тут же нет электричества. Но у меня есть приемник на батарейках, если тебе очень захочется послушать музыку или новости.
— Не захочется. Так здорово очутиться в деревушке Бригадун[18], вырваться из пут современности. Кухня где-то тут, да?
— Она прямо перед тобой. Марианна… — Он виновато прикоснулся к ее локтю. — Прости, если напугал. Ну… когда схватил тебя. Иначе бы ты набила на лбу огромную шишку.
— Да ладно тебе, я просто немного растерялась. И почувствовала себя… незащищенной, наверное. Когда мужчины знают, что ты не видишь, то позволяют себе иногда всякие глупости.
