Спросишь – какая миссия? Меня лучше об этом не спрашивать. А мне лучше об этом не думать.
Я слушал Данилу, и сердце мое замирало. У каждого человека свое представление о мире, и он часто думает, что другие люди воспринимают мир так же, как и он. Это типичная иллюзия, свойственная нашему сознанию. И вот я узнаю, что Данила, которого лично я считаю подлинным Избранником, Пророком, оказывается, думает об этом совсем иначе!
И несмотря на это – несмотря на все свои сомнения, на свой отнюдь не религиозный взгляд на мир – он продолжает выполнять возложенную на него миссию. Как солдат, который не обсуждает приказов командира, не спрашивает: «Почему командир приказывает?» Но просто идет и делает дело.
Я смотрел на Данилу, точнее на его затылок, слушал его разговор с Никитой, и думал: «Какая же нужна внутренняя сила, чтобы вот так – брать на себя ответственность, идти и делать?» А рядом с ним сидит другой российский парень, который слушает его и тоже не верит, но пойдет и сделает, потому что понимает, что надо.
Странная, загадочная русская душа предстала мне сейчас подлинной, неизъяснимой тайной.
– А мы-то с Кристиной как в этом всем замешаны? – спросил Никита.
– Кристина была дана мне в четырех видениях. Именно из них я узнал те подробности, благодаря которым мы с Анхелем сейчас сидим в этой машине. Я знаю, что ты ее любишь, и любишь по-настоящему. И Кристина тебя любит, но что-то ее мучит, что-то не дает ей покоя. Она хотела мальчика, и это ее тревожит. Но не в этом дело…
Ты и про мальчика знаешь? – голос Никиты стал совсем доверительным.
– Да, Никита, знаю, – ответил Данила.
– Мне и самому казалось, что тут что-то большее. Но что?!
– Это и нужно узнать. Иначе никак мы ей не поможем. А она нуждается в помощи. Сильная – оттого и нуждается. Была бы слабой, все было бы проще.
И снова я услышал боль в устах Данилы, боль, идущую от самого сердца. И снова это стало для меня откровением. Казалось бы, Кристина – совсем чужой ему человек! Ну, что ему в ней?! И ведь не ее судьба решается в эти минуты, будущее мира зависит от успеха нашего дела. А Даниле на это словно бы наплевать. Человеку плохо, женщине…
*******
– Господи, что это?! – Данила схватился вдруг за живот и странным образом застонал.
Мы с Никитой испуганно уставились на него.
– Данила, что происходит?! У тебя что-то с животом? – я просунулся между передними сидениями, чтобы лучше его видеть.
Данила держался двумя руками за живот. И непонимающими глазами смотрел на него.
– Аппендицит был? – спросил Никита. Данила покачал головой в знак согласия:
– Был. Вырезали…
– А язва? Язву желудка не находили у тебя? – Никита высказывал новые диагностические предположения.
– Нет, не было… – еле выдавил из себя Данила. – Фууу… кажется отпускает. Ерунда какая-то.
Мы все еще раз тревожно переглянулись и продолжили путь. Прошло минут десять или пятнадцать.
– Черт, опять началось! – Данилу снова скрючило от боли.
– Опиши, что ты чувствуешь, – скомандовал Никита, не переставая гнать машину.
Не знаю я, никогда такого не было! Спазм прямо по всему животу… Дышать невозможно!
Безумная догадка пронзила мое сознание.
– У Кристины схватки начались, – сказал я, и тут же почувствовал, как нас заносит на скользкой дороге.
– Как?! Откуда?! – кричал Никита.
– Никита, держи машину! Держи машину! – Данила схватился за руль и помогал Никите справиться с управлением.
– Данила, попытайся сосредоточиться, – прошептал я. – Может быть, увидишь…
Данила закрыл глаза.
– Деревенский дом, бревенчатые стены… Большой диван, старый, кожаный…
– Что с ним?! – Никита на миг повернулся ко мне.
– Никита, следи за дорогой! – почти рявкнул я. – Он описывает то, что видит…
– Лоскутное одеяло, – продолжал Данила. – Круглый стол у окна… Окно ватой заложено… Зеркало! Большое, старинное, во весь рост зеркало! Слева от дивана!
– Что он так кричит? – спросил у меня Никита.
Похоже на то место, где Кристина может быть? Было в том доме, у бабки – зеркало во весь рост?!
– Да, есть там такое зеркало!
– Если Кристина в него посмотрит, то Данила сможет сказать ей что-нибудь… Она услышит. Подскажи ему, подскажи – что сказать!
Никита нервно заерзал на своем водительском месте:
Что же, что же ей сказать?…
–Она плачет, – сказал Данила, ощупывая свой живот. – У нее воды отошли! А-а-а…
Новые схватки Кристины снова на какое-то время передались Даниле.
Я посмотрел в зеркало заднего вида и увидел в нем залитые слезами глаза Никиты. Сомкнутые челюсти, напряженные желваки… Он выжимал из своей машины все, что было возможно. И кажется, более того. Нас мотало на поворотах, словно мы сидели не в машине, а в люльке какого-то аттракциона.
Вдруг я увидел, что Никита поднял руку и что-то показывает ей.
– Скажи! Никита, скажи ему! – закричал я.
– Данила, Данила… – Никита собирался с мыслями. – Знаешь колыбельную – «Ты у меня одна?..»
Данила кивнул головой.
– Спой ей! Спой, ей станет легче!..
Повисла небольшая пауза. Данила словно бы собирался с духом, и вдруг запел – тихо-тихо, еле слышно.
– Все будет хорошо, – сквозь зубы прошептал Никита, глядя на дорогу. – Все будет хорошо, Кристина. Я еду! Все будет хорошо!
Машина взревела на очередном крутом повороте, и мы выскочили с асфальтированной дороги на грунтовую.
«Видимо, мы уже близко», – подумал я.
*******
Нас трясло, как в миксере. Я закрыл глаза и, кажется, даже задремал. Моему взору откуда-то сверху предстала почти сказочная панорама. Ночь. Полная луна, на небосклоне россыпью лежат звезды. Густой лес, через него петляет дорога. Где-то вдалеке небольшая деревушка в десять, может быть, двенадцать домов.
По дороге мчится автомобиль, в нем три человека. Один дремлет на заднем сидении. Другой за рулем, он напряженно вглядывается в изгибы дороги. Держится за руль и временами смахивает с глаз слезы. Третий поет колыбельную, слова которой я слышу первый раз в своей жизни. Добрые, нежные, заботливые слова…
«Ты у меня одна, словно в ночи луна, словно в году весна, словно в степи сосна. Нету другой такой ни за какой рекой, нет за туманами, дальними странами.
В инее провода, в сумраке города, вот и взошла звезда, чтобы светить всегда, чтобы гореть в метель, чтобы стелить постель, чтобы качать всю ночь у колыбели дочь.
Вот поворот какой делается с рекой. Можешь отнять покой, можешь махнуть рукой, можешь отдать долги, можешь любить других, можешь совсем уйти, только свети, свети».
*******
– Приехали! – Никита буркнул себе под нос. – Выходить надо, застряла машина.
Мы бросили машину и дальше около двух километров бежали почти в полной темноте. Никита впереди, мы с Данилой за ним.
Деревушку освещало два тусклых фонаря. Слабый свет в окне покосившегося бревенчатого дома, полуоткрытая калитка…
Кристина сидела на полу, на лоскутном одеяле, облокотившись спиной на старый кожаный диван. Ее полузакрытые, отсутствующие глаза смотрели в огромное зеркало.
– Кристина! – Никита бросился к ней.
– Что со мной?.. – шептали ее губы. – Где я?..
– Любимая! Господи…
– Никита – ты?… – она смотрела на него непонимающим, не то испуганным, не то счастливым взором. – Никита…
Никита подхватил ее на руки и двинулся к выходу. Кристина обхватила его шею, жадно вдыхала запах его волос, ощупывала его лицо, целовала. И повторяла его имя, раз за разом, только его имя… Как заклинание.
– Кристина, держись! Будь молодцом!
Я такая дура, Никита, – шептала она.
– Я сумасбродная дура… Что я наделала?!
Господи, что я наделала?!.
– Солнце мое, все будет хорошо! Слышишь меня?! Все будет хорошо!
Мы с Данилой помогли Никите уложить Кристину на заднее сидение джипа.
– Я выбросила ключи… – голос Кристины становился все тише.
– Как выбросила? Куда выбросила? – Никита был в растерянности.
– В колодец… Я…
Мы с Данилой переглянулись.
– Анхель, давай на переднее сидение! – скомандовал Данила. – Никита – к Кристине на заднее!
После этого он вбежал в дом и появился через мгновение, держа в руках большой нож. Орудуя им, как профессиональный угонщик, он взломал систему зажигания и завел машину.
– Ловко, – пробормотал я.
– Конверсия боевого опыта, – отшутился Данила.
Машина рванула с места, взяв курс обратно – на Москву.
Схватки следовали друг за другом, и были настолько мучительными, что скоро Кристина перестала ощущать боль.
Мне казалось, она была в бреду.
Пыталась говорить, ее мысли путались.
Никита держал. ее голову и без конца повторял:
«Все хорошо… Не волнуйся… Все будет хорошо…»
*******
– Какая глупость, такая глупость… – Кристина разговаривала то сама с собой, то с Никитой. – Почему так?.. Смерти боялась, а жить не хотела. Теперь смерти не боюсь, потому что рядом она, а жить хочется…
