— Они в четыре часа в пятницу в столовой всех собирают, — промямлила Наташа, вернувшись на кухню. — Если я туда пойду, ты приготовишь ужин сам?
— Конечно, солнышко, не вопрос.
— А я как раз часов до шести там побуду и приеду аккурат к полседьмому.
Максим готовил сегодняшний ужин, а Наташа сидела на диване за столом, забравшись с ногами и обняв коленки. Вспоминала события этих же дней прошлогодней давности. Макс вертелся рядом, стараясь напоминать ей только хорошее.
Потом Наташа разбудила Катю после привычного для нее дневного сна, и вся семья ела искусно исполненный, изумительный шедевр Максима под гордым названием «Картофель».
А поздним вечером после очередного незабываемого секса, помятые и лохматые, а Максим еще и с небрежной щетиной на лице, валялись на кровати и разговаривали тихо и доверительно. Бормотали друг другу приятные мелочи вперемежку с настоящими признаниями.
— Я так не хочу, что бы ты уезжала! — шептал Макс. — С ума схожу, понимаю, что каждый день мы все ближе и ближе к твоему отъезду…
— Ты же можешь просто не пустить меня, — робко напомнила Наташа. — Я тебя послушаюсь.
— Боюсь брать на себя такую ответственность… Вдруг ты, действительно, станешь великой певицей, — и мило улыбнулся ей. — Будешь потом в интервью всем рассказывать, что это благодаря мне! Но я так тебя люблю! И во мне эти два чувства так больно дерутся: любовь к тебе и любовь к себе! Пока любовь к тебе побеждает. Хотя не знаю, может это и не самый лучший вариант наших с тобой отношений.
— Милый, мне будет сложнее, я же еще и в незнакомую обстановку попадаю. Мне, как никогда, нужна твоя поддержка. Я бы очень хотела, чтобы по телефону ты не ныл и не грубил, как в прошлый раз, когда я уезжала на экзамены, — Наташа ласково и без обид погладила любимого по плечу, — а чтобы ты как-то подбадривал меня, что ли. Поверь, мне тоже будет плохо без тебя. А вообще, кто знает, может, я пару недель поскучаю, да и вернусь…
— О! Я буду мечтать об этом холодными осенними ночами!
— Давай договоримся так, — предложила Наташа рассудительно, — установим что-то типа испытательного срока. И если хоть одному из нас будет плохо, то я брошу институт и вернусь в Сочи.
— Ха! — сказал Макс язвительно. — Одному из нас точно будет плохо! Я думал, что и другой — тоже!
— Макс, я серьезно! — рассердилась девушка и надула губы. — Я понимаю, что поначалу мы вообще будем страдать друг без друга. Но потом ведь наступает привыкание. Вот давай посмотрим, ну, сколько-то месяцев. А затем решим, терпима ли эта разлука. Например, до первых каникул, до Нового года. Мне приятель Тамары Владимировны Валерий Антонович из ГИТИСа, объяснил, что можно сдавать сессию досрочно, ну там иногородним в этом смысле идут навстречу… Если что, он там попросит меня отпустить на весь январь. А когда я приеду на каникулы сюда, мы поговорим. Если ты скажешь, что не можешь без меня жить, я останусь.
— Кошечка моя! — Максим хитро приподнялся над девушкой и подпер голову кулаком. — Я тебе столько всего наговорить могу! И даже прямо сейчас! — и нежно поцеловал ее губы взасос. — А лучше продемонстрирую на теле, то есть на деле. Ты же делам веришь больше, чем словам…
— Макс! Когда, наконец, утихнут твои подростковые гормоны?! — воскликнула Наташа, смеясь и цитируя его же самого.
— Поверь, как только тебя не окажется рядом, все придет в норму, — хихикнул Макс. — Слушай, любимая, не взрослей никогда! Ты мне так нравишься! С твоей сексуальной потенцией мы горы свернем! — и замер у ее лица нос к носу, прошептав тихо и чувственно: — Я тебя обожаю, моя сказка!
* * *
В четверг снова ходила в школу вместе со своей самой настоящей семьей, с мужем и ребенком. На сей раз у Максима на уроке вела себя очень тихо. Этот ужасный день приближается с опасной скоростью… Так много хочется еще сделать, так много сказать…
После уроков, уложив спать и Катю, и Максима, сидела с любимым на кровати и делала ему педикюр. Он быстро засыпал под ее приятные нежные прикосновения. Наташа полировала ему ногти кожаной пилочкой, мазала его ступни специальными кремами для ног — пяточки смягчающим, а остальное — увлажняющим. Это, разумеется, вовсе не потому, что в «Призраке» надо быть идеально ухоженным, а потому, что Макс очень любит, когда Наташа ласкает его ступни.
Она однажды случайно услышала разговор Макса с его друзьями Кириллом и Андрюхой. Кирилл спрашивал (очень нескромно, между прочим!), нравится ли Максу с Наташей в постели, она ведь, наверно, не особо опытная. И Макс ответил, что нравится. Наташа, подслушивая это под дверью, сперва ужасно возмутилась, что Максим обсуждает их интимную жизнь с пацанами, но потом поняла, что он ничего об интимной жизни-то и не рассказывает. Он рассказывает о себе лично. Макс просто признался друзьям, что он никогда не думал, что пальцы на ногах — это его эрогенная зона, да к тому же такая сильная! Сказал, что просто с ума сходит, когда Наташа лижет их или даже просто дышит! Пацаны пытались расспрашивать дальше, но Максим отказался отвечать, чем вызвал неподдельное восхищение у Наташи. А еще она вспомнила, как в молодежном журнале написали, что чем неожиданнее и разнообразнее у парня эрогенные зоны, тем богаче его внутренний мир. И наоборот, если все сводится к одному-единственному органу посреди тела, значит, этот мужчина ужасно примитивен. Повспоминала все места, где Максиму приятно, сделала выводы и, задрав нос от гордости, вошла к мужчинам в комнату с лимончиком под водочку.
…Потом, когда после той посиделки гости ушли, и влюбленные остались одни, Наташа призналась, что подслушивала, и спросила с намеком:
— Вы что, вот так непринужденно свои эрогенные зоны обсуждаете?
— Да, бывает, — признался Макс. — С целью обмена опытом. Очень полезные разговоры, кстати.
— И ты знаешь все эрогенные зоны каждого из своих друзей? — продолжала Наташа издеваться, прищурив глазик.
Максим смеялся, но от правды ведь не скроешься!
— Да, получается, что знаю! — он и сам не думал, как это звучит со стороны. Сквозь совместный смех просил Наташу: — Хватит надо мной глумиться! Я не искал, клянусь тебе, они сами рассказали!
* * *
Четвертое сентября. В прошлом году это был четверг. В этом — пятница. Как здорово, что так совпало: в прошлом году по пятницам была физика, и Максим Викторович оказался единственным учителем, который проявил интерес к Наташиному состоянию. Если бы в пятницу не было физики, возможно, в понедельник ее самой уже не было бы в живых…
В столовой собрались многочисленные родственники и немногочисленные друзья Карена, но, несмотря на большое количество людей, компания получилась теплая, домашняя. Конечно, сейчас уже никто не плакал, все речи были осмысленные и художественно красивые, но при этом потрясающе искренние. Сестра Карена взяла на себя обязанность представлять гостям того, кто собирается произносить речь. Бесчисленные братья и сестры говорили о том, как Карен при любой встрече каждому из них уделял внимание, даже самым маленьким. Некоторые из друзей отметили, что Карен всегда готов был броситься на выручку своему товарищу. Родители сказали, что Карен был заботливым и примерным сыном… Наташу объявили как «его самый близкий друг. Девушка, которая провела с ним последние дни его жизни и заботилась о нем наравне с родственниками». Это было бы приятно, если бы не было так больно.
