могут состоять или из биоразлагающихся материалов, дающих пищу для
биологических циклов, или из технических материалов, которые остаются в замкнутом контуре
технологических циклов, в которых они постоянно циркулируют как ценные питательные вещества для промышленности. Чтобы оба эти метаболизма оставались здоровыми, ценными и успешными, нужно очень позаботиться о том, чтобы избежать смешения одного с другим. То, что пойдет в органический метаболизм, не должно содержать мутагенов, канцерогенов, стойких токсинов или других веществ, которые, накапливаясь в природных системах, могут причинить вред. (С некоторыми материалами, которые могли бы причинить вред биологическому метаболизму, может безопасно справиться технический метаболизм.) По тому же принципу биологические нутриенты не предназначены быть источником питания в техническом метаболизме, где они будут не только потеряны для биосферы, но и ослабят качество технических материалов или усложнят их повторное извлечение и вторичное употребление.
Биологический метаболизм
Биологическое питательное вещество (nutrient) – это материал или продукт, предназначенный для возвращения в биологические циклы; он буквально поглощается микроорганизмами в почве и другими животными. Бо́льшая часть упаковки (которая составляет около пятидесяти процентов объема городских твердых отходов) может быть спроектирована в качестве биологических питательных веществ, которые мы называем продуктами потребления[51]. Идея состоит в том, чтобы создавать эти продукты из материалов, которые могут быть брошены в землю или в компостную кучу, чтобы безопасно биоразложиться после использования – быть потребленными в буквальном смысле. Нет необходимости бутылочкам из-под шампуня, тюбикам из-под зубной пасты, стаканчикам для йогурта и мороженого, пакетам от сока и другой упаковке существовать на десятилетия (или даже на столетия) дольше, чем их содержимое. Почему люди и сообщества должны обременять себя переработкой или захоронением таких материалов? Не вызывающая опасений упаковка может безопасно разлагаться или быть использована как удобрение, возвращая питательные вещества в почву. Подметки ботинок могли бы разлагаться, обогащая окружающую среду. Мыло и другие жидкие моющие продукты тоже могли бы быть задуманы и реализованы как биологические питательные вещества – так, чтобы, попав в канализацию, пройдя по заболоченным участкам и в конце концов оказавшись в озере или в реке, они поддерживали бы баланс экосистемы.
В начале 1990-х Design Tex, отделение Steelcase, попросило нас, в сотрудничестве со швейцарской текстильной фабрикой Röhner, придумать и создать биоразлагаемую обивочную ткань. От нас требовалось спроектировать эстетически уникальную ткань, которая в то же время была бы «экологически умной». Design Tex сначала предложила нам рассмотреть ситец в комбинации с нитями из ПЭТ (полиэтилентерефталата) из перерабатываемых бутылок из-под содовой. Что может быть лучше для окружающей среды, думали они, чем продукт, в котором сочетается «натуральный» материал с «повторно используемым»? Такой гибридный материал обладает очевидными дополнительными преимуществами: он доступен, испытан в рыночных условиях, прочен и дешев.
Но когда мы внимательно рассмотрели возможное наследие этого долгосрочного проекта, то обнаружили несколько фактов, вызывающих беспокойство. Прежде всего мы отметили, что декоративная ткань во время использования изнашивается из-за трения; таким образом, наш дизайн должен был допустить возможность вдыхания или проглатывания частиц. ПЭТ покрашен синтетическими красителями и химикатами, а также содержит другие вызывающие сомнения вещества, – не совсем то, что хотелось бы вдыхать или проглатывать. Более того, такая ткань не была бы в состоянии после своего полезного существования послужить ни техническим, ни биологическим пищевым веществом. ПЭТ (из пластиковых бутылок) не смог бы безопасно вернуться в почву, а хлопок не смог бы обращаться в промышленных циклах. Это сочетание оказалось бы еще одним монструозным гибридом, который, попадая на мусорную свалку, может быть опасным. Это был не тот продукт, который стоило бы изготавливать.
Мы объяснили нашему клиенту свои намерения создать продукт, который смог бы включиться либо в биологический, либо в технический метаболизм, и вызов, который вырисовывался перед нами. Наша группа решила спроектировать ткань, которая была бы настолько безопасна, что ее можно было бы есть: она не причиняла бы вред вдыхающим ее людям и не должна была вредить природным системам после использования. То есть она должна была бы питать природу как биологическое питательное вещество.
Текстильная фабрика, выбранная для производства этой ткани, была достаточно чистой по принятым стандартам защиты окружающей среды (одним из лучших в Европе), но там была интересная дилемма. Хотя директор фабрики Альбин Кейлин прилагал все усилия для снижения уровня опасных выбросов, государственные регулирующие органы сочли обрезки ткани опасными отходами. Директору объявили, что он больше не может захоранивать или сжигать эти обрезки в мусоросжигательных печах в Швейцарии, а должен вывозить их на ликвидацию в Испанию. (Заметьте парадокс: обрезки ткани нельзя закапывать или ликвидировать без дорогостоящих предосторожностей либо их нужно вывезти в другое место, но сама ткань может продаваться как безопасная для офиса или дома.) Мы надеялись на другую судьбу для наших обрезков: они должны были с помощью солнца, воды и голодных микроорганизмов превратиться в мульчу для местного клуба садоводов.
Фабрика опросила людей в инвалидных колясках и выяснила, что самое важное для них в ткани для сидения – быть крепкой и дышащей. Наша группа остановилась на смеси безопасных, без пестицидов, растительных и животных нитей: шерсти, которая служит изоляцией зимой и летом, и волокон рами, впитывающих влагу. Эти нити в соединении создают прочную и удобную ткань. Затем мы начали работать над самым трудным аспектом нашего проекта: покрытиями, красками и другими технологическими химикатами. Вместо того чтобы отфильтровывать мутагены, канцерогены, эндокринные дизрапторы, стойкие токсины и биоаккумулирующие вещества в конце процесса, мы отфильтровывали их в начале. То есть в своей разработке мы вышли за рамки ткани, не причиняющей вреда, – мы проектировали питательную ткань.
Шестьдесят химических компаний отклонили приглашение присоединиться к проекту: им было неловко при мысли о том, что их химия будет тщательно проверена, а это было необходимым условием. В конце концов одна европейская компания согласилась с нами сотрудничать. С ее помощью мы исключили из рассмотрения почти восемь тысяч химических веществ, обычно использующихся в текстильной промышленности; мы также исключили необходимость добавок и корректирующих процессов. Отказ от использования определенного красителя, например, устранил необходимость в дополнительных токсических химикатах и процессах обеспечения ультрафиолетовой стабилизации (то есть цветостойкости). Затем мы стали искать ингредиенты с позитивными качествами. Мы выбрали лишь тридцать восемь, из которых создали всю линию тканей. То, что могло показаться дорогостоящими лабораторными исследованиями, оказалось решением множества проблем и вкладом в разработку высококачественного продукта, который в конечном счете оказался более экономичным.
Ткань пошла в производство. Директор фабрики впоследствии рассказал нам, что, когда в очередной раз представители регулятора пришли и проверили сток (воду, вытекающую с фабрики), они решили, что их приборы вышли из строя. Они не смогли выявить никаких загрязняющих реагентов, даже тех веществ, что, по их сведениям, были в воде, поступавшей на фабрику. Чтобы убедиться, что их аппаратура в рабочем состоянии, они проверили воду, поступающую по трубам водоснабжения. Аппаратура была в порядке, просто по большей части параметров вода, вытекающая с фабрики, была такой же чистой (или даже чище), как и поступающая. Когда вытекающая вода оказывается чище поступающей, можно предпочесть использовать именно ее в качестве поступающей. Будучи задуманным как часть производственного процесса, этот дивиденд является бесплатным и не требует никаких дополнительных усилий для дальнейшего использования. Наш новый процесс производства ткани не только обошел традиционные ответы на проблемы охраны окружающей среды (сократить потребление, использовать повторно, перерабатывать), но и исключил необходимость регулирования, которое все бизнесмены считают очень дорогим.
У этого процесса были дополнительные положительные следствия. Сотрудники начали использовать для отдыха и как дополнительное рабочее пространство комнаты, которые прежде предназначались для хранения опасных химических веществ. Канцелярская работа, связанная с регулированием, была прекращена. Рабочие перестали носить перчатки и маски, которые давали им слабую защиту от токсинов на рабочем месте. Продукты фабрики стали настолько успешными, что возникла новая проблема – финансовый успех; проблемы такого рода нравятся бизнесу.
В качестве источника биологических питательных веществ ткань была воплощением того изобилия, какое мы находим
