рация на поясе зашумела, издала неизвестный код. Игнорировать послание Гоша не мог, поэтому сразу же ответил, прервав томное молчание.
— Да, отлично, начинайте, — и не успело пройти пяти секунд, как на горизонте засияли огни.
Множество разноцветных фейерверков разрывались на густом, тёмно-синем полотне, изображая рисунки схожие с морозными узорами на стекле. Вылетая по очереди, друг за другом, они не повторялись, закрашивали почти весь обзор. Одни стекали вниз, словно золотистые лозы глицинии, другие загорались лишь к концу, когда никто не ожидал. Заворожённый чудным представлением, Гоша не двигался, почти не дышал, пока я с чутким вниманием рассматривала его приевшиеся, знакомые черты.
— У меня есть одно незавершённое дело. Я знаю, это звучит грубо, но мне нужно, чтобы ты осталась здесь. А потом мы уедем, обещаю, Алиса, — он присел на колено, положил ладони на талию, едва касаясь, под чудный свет фейерверков.
— Ты говорил, что больше не оставишь меня. Снова бросаешь.
— Я должен защитить то, что мне дорого. Любой ценой, — от прежнего Гоши снова не осталось следа. Счастливая улыбка исчезла, лишь твёрдая решимость отображалась на лице капитана. Казалось, что внутри него живёт одновременно две личности, которые одинаково относятся ко мне, — делай всё, что говорят врачи. Не выходи на улицу без присмотра. Посещай приёмную исправно, хорошо?
— Да, как скажешь.
Он искренне волнуется за меня. Даже такому человеку, как я, это легко понять. Но Гоша не знает, что все проблемы его связаны с моей безграничной тупостью. Теперь, кажется, я знаю, какую боль причиняю ему изо дня в день. Скрывая эмоции, он хочет выглядеть твёрдо, уверенно, ведя за собой к светлому будущему. Но капитан знает куда лучше остальных, что впереди ничего нет. И только один выйдет отсюда, живым.
— Спасибо, что была в этот вечер рядом, — слишком много смысла таилось в его словах. Как в предсмертной записке, он говорил кратко и чётко, осознавая неизбежность положения.
Но у меня не было намерений испортить вечер. Теперь я знаю ту грань, когда молчание — не знак согласия. А лишь принятие мнения, не твоего, но важного для каждого.
Мы шли обратно медленно, держась за руки. Острая горечь во рту отдаёт странным послевкусием, от которой по моему телу блуждает холод. Мы будто знали, что ждёт нас там, за горизонтом.
Пьяные ребята не стояли на ногах, большая их часть лежала на диванах или спала. Самые стойкие всё ещё играли в приставку или спорили на политические темы. Никто не обращал на нас внимания. Словно люди за четвёртой стеной, мы осматривались без страха и сомнений. Пока в носу разгорался стойкий аромат этилового спирта и чипсов.
Наконец, путешествие домой закончилось. Стараясь растянуть прощальный момент, как можно дольше, Гоша прижался лбом ко мне и закрыл глаза, а я последовала его примеру. Мы слышали сопение друг друга и молча боялись сказать лишнее.
— Я скоро вернусь, обещаю, — шепнув на ухо тихо и скромно, он погладил мой затылок, пальцами занырнув в растрёпанные волосы. Шишка, сделанная его руками, сильно разлохматилась, но всё ещё держалась, благодаря заколке.
Я не могла отпустить военную бежевую футболку, крепко схватив кулачком её край, возле штанин. Сжав зубы крепко-накрепко, думала, что они вот-вот сломаются. Не понимаю, что горит внутри меня синим пламенем, что заставляет делать это, бесконтрольно, не поддаваясь панике, но так сильно желая того? Почему ты не уходишь? Зачем оттягиваешь неизбежное? Ты же всё знаешь, верно? Всё прекрасно знаешь и молчишь, обманщик!
Уткнувшись лицом в живот, я зажмурилась в страхе открыть глаза и не увидеть его больше. Но запах, свежий, приятный аромат всё ещё стойко гуляет во мне, как при первой встрече, там, дома у спасителя. С того момента Гоша более не оставлял меня, всегда навещал, пытался вытянуть из клоаки пустоты и равнодушия. Теперь, я вижу его даже во снах. Как он обрабатывает раны, как тепло смотрит и нежно гладит волосы. Включает чайник и подаёт круглое печенье с кунжутом. Протирает пыль, заботливо закалывает волосы и всегда, без исключения, задаёт вопросы о самочувствии. Поначалу они меня удивляли, но сейчас, не знаю, но, наверное, я жду их. Очень. Очень жду.
Широкая улица тёмно-коричневого города. Низкие дома, что рассыпаны здесь, как сорняки, давным-давно потеряли свой красочный, приятный вид. Несмотря на то, что главный медицинский исследовательский корпус находится в центре мегаполиса, маленькие постройки здесь не редкость. А вот широкие улицы и отсутствие газона — нормальность. Где-то отчаянные владельцы оставили гнить транспортные средства в центре тротуара. Ларьки с цветами, выпечкой, просто невзрачные магазинчики разграблены и уничтожены до состояния голых металлических конструкций. И если остановиться среди молчаливого хаоса города, можно подумать, что время здесь погибло.
Но мрачную тишину прервали, незаконно, без приглашения. Появившись из ниоткуда, металлический зверь, вооружённый длинными стволами и укреплённый пуленепробиваемым стеклом, завис в воздухе, выбрасывая солдатов на землю. Они падали, словно кошки, вставая чётко на ноги, распрямлялись и, отходя на несколько шагов, освобождали место для собратьев. Их лица, перекрыты балаклавами, глаза защитными стёклами, а затылок плотным, чёрным шлемом. И даже попадание в тело не страшно здоровякам. Бронежилеты, длиной чуть ли не до бёдер, защищают большую открытую часть человека.
Гул винтов вертолёта разбудил местное дремлющее зверьё. Разбегаясь в отдельные уголки улицы, они прятались в тёмные и менее шумные подворотни. Но звери не единственные, кто не оценил жёсткого вмешательства. Прогибаясь под мощью лопастей, молодые деревья ломались, падали, обнимая холодную, мрачную землю, от которой они всеми силами пытались сбежать.
Последним выпрыгнул знакомый силуэт с блестящими, но сосредоточенными глазами. Он единственный, кто не держал оружия в руках. Расслабленно проходя между напарниками, мужчина сделал характерный знак рукой, что направлялся в сторону белого многоэтажного здания. И все разом, как послушная стая утят, последовали за ним.
Находясь там, команда не рассчитывала на спокойное завершение дня. Медицинский исследовательский институт, с которого началась трагедия, хранил в себе слишком много тайн. Большую часть документов уничтожили, два корпуса сровняли с землёй, ещё два сожгли с запертыми внутри людьми. Но Гоша искал кое-что определённое, необходимое, для спасение невинной, скромной жизни, подвергая опасности не только себя. Он знал о рисках, о потерях, живя долгое время в неблагоприятных, жестоких условиях. Но, когда тебе есть ради чего бороться, разве не стоит приложить все усилия?
Одиннадцатый этаж. Подготовленные ребята в полном обмундировании, в ускоренном темпе поднимаясь по запасной лестнице, даже не вздохнули. Их лицом к лицу встретил длинный белый коридор с множеством стеклянных дверей, забитых дубовыми досками. Хруст битого
