Я подожду тебя у мечети.
Кериму нравилось, что Орхан, хоть и был на три года моложе его, находил выход из любого положения. А главное, выход этот был всегда прост, дерзок и тонко рассчитан. В шесть лет Орхан выучился читать, в восемь выиграл главную скачку. Скоро ему пойдет четырнадцатый, и, если верить оружничему Каплану Чавушу, в здешних краях никто не сможет тягаться с ним на саблях.
Керим думал, что мягкий от природы Орхан научился владеть оружием против своей воли только потому, что был сыном бея, и немного жалел его. «Ему бы в Египет, в Багдад, в Бухару! В медресе поучиться, прославился бы ученостью!.. Книги сочинил бы, весь мир бы от зависти кулаки обкусал!»
— Так и есть... Прогнал Дели Балта Бай Ходжу... Видишь, нос повесил!
Бай Ходжа выскочил со двора Осман-бея и свернул в первый проулок...
— Ясное дело... На луг помчался, там кони пасутся. А ну, Керим-ага, покажи себя!.. Я здесь подожду...
Керим быстро зашагал к дому Осман-бея. Самое бы время сейчас завладеть волчьей шкурой. Его мать, Баджибей, скупилась на оплату учителю, имаму Яхши, и не давала ему покоя за то, что он решил стать муллой. Все парни в Сёгюте мечтали стать ратниками, и у имама было всего трое учеников, да и те выбрали ремесло муллы поневоле — калеки. А Керим в борьбе, в стрельбе из пращи, в любой забаве, где можно помериться силой, всегда оказывался сильнее своих сверстников. Его отвращение к ремеслу воина поразило весь Сёгют. Как только мать не умоляла его, даже плакала. А под конец сказала: «Не нужен мне сын мулла! Отрекаюсь я от тебя!» И если Керим все-таки стал учиться, то обязан был этим Эртогрул-бею. Никогда не забудет он день, когда получил дозволение стать муллой. «Уж больно ты строга, Баджибей! Оставь, наскучило! Грамотеи нам тоже нужны,— сказал тогда Эртогрул-бей.— Мало тебе одного такого сына, как Демирджан? Он ведь десятерых воинов стоит. Спокойно может гореть твой очаг предводительницы сестер Рума и моего боевого друга, покойного Рюстема Пехливана». Если б не затянулась его болезнь, Эртогрул-бей послал бы его в Итбурун к шейху Эдебали. При мысли, что он станет учеником такого мудреца, как шейх Эдебали, слава о котором идет по всему миру, Керим заливался краской и сердце его билось сильней. «Ладно, подожду! Только бы Эртогрул-бей поправился...»
Керим быстро вошел во двор, чтобы обмануть бдительность сердитого бейского конюшего, недовольно окликнул:
— Эй, Балта!
— Кто еще там? Опять ты, Бай Ходжа? Сказано, нельзя. Не приставай понапрасну.
— Какой там Бай Ходжа? Это я!.. Я, Керим Челеби!
— Чего тебе?
— Седлай эту серую!.. Да побыстрей!.. Я бейский гонец.
— Бейский гонец? Посиди тут, сейчас!
С той поры как Эртогрул-бей заболел, всеми делами в уделе правил его сын Кара Осман-бей. Когда требовался толковый гонец, он всегда посылал Керима. И потому простоватому Дели Балта и в голову не пришло что-либо заподозрить. Он даже не подумал о том, что бей спит и не мог послать гонца. Распутывая стремена ожидающей под седлом лошади, он спросил:
— С добром, что ли, сынок Керим, а?.. Ратников собирает наш лев Осман-бей?
— Только рать у тебя и на уме. Зачем ратники в мирное время?
— Мирное время!.. Затянулось оно слишком, сорванец, затянулось. Вкуса в нем никакого больше нет...
Перестал воевать бей, джигиты позабыли, как в седле сидеть да меч в руках держать. Нет, не к добру такой долгий мир в пограничных уделах. Еще наплачемся мы из-за этого, помяни мое слово. Вот здесь себе заруби! Потом вспомнишь, говорил, мол, Дели Балта!
— А чем тебе плох мир?
— Уж лучше помолчи! У муллы тут мозги слабоваты. Говоришь, что будет, если мир затянется? Не станут в удел ратники приходить... А придут — увидят, дела нет. И по одному, по два — дай бог ноги. Да ты сам-то войну видел? — Он выругался. Расстроившись, снова спутал стремена.— Давно сюда, кроме побирушек, никто не заглядывает...— Освободил стремена.— Держи! Да больно не гони!.. Гонец, если не ратников собирать едет, может и не торопиться, нечего хвост задирать!.. А Орхан-бей где? С самого утра не показывается?
— Не знаю, не видел.
— Небось на Барабанной площади в бабки играет. Дождется он у меня, размахнуться не успеет, а я тут как тут... На, держи!
Керим взял серого коня за повод и со словами «во славу аллаха» ловко вскочил в седло.
— Прощай!
— Давай, давай! Коня вот только жалко, на которого мулла сел!
Керим припал к лошадиной шее, вылетел за ворота и, пришпорив, пустил коня крупной рысью. Теперь волчья шкура у него в кармане! Можно будет заплатить за учение имаму Яхши, не прося денег у матери.
Орхан ждал на ступенях мечети. Увидев Керима верхом, обрадовался:
— Знал я, что ты вокруг пальца обведешь Дели Балта!
— Садись скорее!
Орхан прыгнул на круп позади Керима.
— Гони, Челеби!.. Дели Балта — турок. А турок задним умом крепок. Сообразит, но будет поздно.
— Куда ему!
— Не успел Бай Ходжа со двора выйти, как ты заявился. Балта подозрителен, подумает, на что им обоим лошадь нужна?
Как вспомнит, что отец мой спит, сразу поймет, надули его. Обо мне спрашивал?
— Спрашивал.
— Ну вот, видишь! Уже усомнился, хоть и не дошло до него. Гони!
Они галопом вылетели из Сёгюта. Поднимаясь на холм, Орхан пожалел было, что не взял с собой пса, но потом решил, что это к лучшему.
— Не поглядели мы, рана глубокая? Пожалуй, Алаш не угнался бы за нами... Вперед! Где кружат орлы да грифы, там и падаль! — На вершине холма они остановились, обвели глазами небо. Нигде, насколько хватал глаз, не было видно ни одного стервятника.— Помнится, грязи на Алаше не было, в болото он не ходил.
Значит, зарезал волка неподалеку от деревни твоего брата Демирджана... Нет!.. Тогда прибежал бы к Демирджану. Значит, схватились они около Сёгюта. Ошалел от раны, примчался домой! Поехали к деревне твоего брата, Керим. Давай гони!..
Они миновали развилку. И вдруг со стороны эскишехирской дороги послышался стук дюмбелека.
Орхан радостно ударил себя по колену:
— Воины-дервиши! А ну, поворачивай!
— Если воины-дервиши, Дели Балта дождался своего.
— А чего он дожидается?
— На мир жалуется. Говорит, в наши края ратные дервиши заглядывать перестали.
На вершине холма беспрерывный стон дюмбелека был слышен лучше.
Увидев вышедших из-за поворота людей, Орхан обрадовался своей догадливости. Точно! Голыши... Четверо... Нет, пятеро. Погляди на того, что бьет в дюмбелек!.. Великан. Значит, мой дядя Дюндар получил еще пять воинов... Поглядим, удержит ли его теперь отец. Если все, кто жаждет налета, подберутся к нашей конюшне да подговорят Дели Балта, будет заботы у отца!.. Постой, постой, я сказал пять, а их шестеро...
Позади всех, прихрамывая, шел человек с цепью на плече.
— Тот, позади, не голыш.
— Нет, пленник, собирающий на выкуп. Вижу цепь на плече.— Орхан нахмурился.— Снова изведет дедушка Эртогрул беднягу отца.
— Отчего?
— То ли забыл, что бейские дела оставил отцу, то ли голова у него плоха стала — деньги без толку расходует, не задумывается, как это сынок его Осман сводит в уделе концы с концами. А отец мой бьется изо всех сил, старается не показать нашу бедность, чтоб не огорчить Эртогрул-бея. Легкое ли дело, шесть лет на накопленное жить? Да что там накопленное?! Долги проедаем, а ведь под рост брали.
— Прикажи, чтоб Дели Балта не пускал на двор всяких побирушек.
— Нельзя! Откуда только не приходят. Пошла по миру слава о щедрости да справедливости Эртогрул-бея... А ведь у самого ничего нет. Отец недавно пожаловался Акча Кодже. Скажи, мол, ему, как к слову придется, пусть не дает того, чего под рукой у него нет, а то у меня каждый раз от страха сердце к горлу подскакивает. Что бы ты делал на месте Кара Осман-бея, если б дед сказал тебе: «Дай-ка ему пять алтынов!» — а у тебя ни одного нет?..— Он поглядел на приближавшихся дервишей.— Понятно, весна! Вот и потянулись на пограничные уделы... Надеются, набеги начнутся, добыча будет. Старые расчеты.
Откуда знать безмозглым дервишам, как обнищал удел Эртогрула? Трогай, поехали! Деньги просить станут. А в нашем кисете давно денег не водится. Трогай!
Керим пустил коня. Орхан-бей прислушался к стуку дюмбелека, к выкрикам дервишей.
— Да и были бы деньги, Керим, с какой стати их голышам отдавать?
— Как это отдавать?
— С оружием они... Разбойничают понемногу. Начнут хвалиться, как напугали кого-то и отняли деньги.
— А если не дать?
— Нажрутся опиума, бесстыдничать станут.
— Отобрать у них сабли, да и отлупить ими по заднице.
— Дед мой, Эртогрул-бей, не велит. «Чем грызться с собаками, лучше самому репейник грызть». С муллами да дервишами, говорит, не связывайся...
Наконец они увидели первого орла. Он кружил в вышине неподалеку от строящейся деревни Дёнмез.
