— И как тебе? — спрашивает тебя Алекс.
— Хочешь ещё? — тяжело дыша, спрашивает Нина.
— Сейчас она заставит тебя просить об этом, — говорит Алекс.
— Попроси меня, иначе ничего не получишь, — говорит Нина.
— Попроси её, — говорит Алекс.
— Умоляй меня! — говорит Нина.
— Пожалуйста, — говоришь ты. «Пожалуйста, пусть всё это будет сном», — вот что ты хочешь сказать на самом деле, но не говоришь.
— Как думаешь, что её больше заводит: твой кейс или твои мольбы? — спрашивает Алекс. Нина внизу заходится кашлем. Алекс смеётся. Нина смеётся. Ты закрываешь глаза и пытаешься ни о чём не думать, ничего не чувствовать. Пусть будет только колодец на раскалённой планете и фиолетовая бездна.
— Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста! — шепчешь ты, и Нина принимает эти слова на свой счёт. Хотя тебе плевать. Главное — не открывать глаза. Главное — не видеть Алекса, которого нет. Главное — не чувствовать ледяных прикосновений безумия. Твоего безумия. Безумия, которое подкралось незаметно и ударило тебя в спину. Теперь можно лишь ждать, когда затянутся раны, и мстить. Но кому мстить, если твой враг — ты сам? Чёртова планета! Чёртов ЛСПРКЕ! Чёртов теразин! Особенно теразин. Если ты спятишь, то зачем тебе нужны все те деньги, которые ты заработаешь на новой шахте? Лучше уж пусть всё будет, как раньше. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — снова шепчешь ты. Шепчешь что угодно, готовый молиться любым ангелам, любым демонам, лишь бы они вернули тебе рассудок. Лишь бы они избавили тебя от призрака мёртвого друга. И ради этого ты готов отдать всё, что у тебя есть. Любые богатства и блага. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — Ты хочешь открыть глаза и проверить услышаны ли твои молитвы. Хочешь, но веки тяжёлые. Ты спишь. Знаешь, что спишь. Понимаешь, что спишь. Но даже во сне безумие крадётся за тобой, висит на плечах темнотой и пустотой. Ты делаешь осторожный шаг. Шаг в этой густой опустошённости. Притяжение слишком сильное. Кажется, что ты весишь в десяток раз больше. Сложно не то что идти, а даже стоять. Но падать нельзя. Падение — это смерть. И где-то впереди появляется призрачное фиолетовое сияние найденного тобой колодца. Больше идти в этом мире пустоты некуда. Но сил, чтобы идти, уже нет. Да и не было. Слишком тяжёл груз собственного тела. Ты знаешь это, но продолжаешь надеяться. За шагом шаг. За вздохом вдох. Пока ноги не подогнутся. Пока не упадёшь на колени. Пока собственный вес не раздавит тебя. Пока не настанет утро и не избавит от безумного сна, от безумной жизни.
Ты чувствуешь, что просыпаешься, но продолжаешь настырно идти вперёд. Где-то далеко журчит вода. Нина умывается. На ней снова короткий халат. Ты продолжаешь притворяться, что спишь. Притворяться для мира, в который вернулся. Но и в мире снов, не желая, чтобы вернулись ночные кошмары, ты притворяешься, что уже бодрствуешь. Тебе кажется, что ты идёшь по грани. Даже не кажется, а уже снится. Вокруг раскалённая планета. Ты на пике горы. Ветер бьёт тебя в грудь, пытаясь сбросить вниз. Тебе страшно. Сердце сжимается в груди, причиняя боль. Ты опускаешься на колени, но ветер подхватывает тебя и бросает высоко в небо. Ты кричишь. Открываешь глаза. Лежишь на диване и убеждаешь себя, что на этот раз окончательно проснулся. Часы показывают полдень. Нина на работе. Попытайся вспомнить, какой сегодня день. Верно, сегодня у тебя выходной. Теперь вспомни всё, что случилось вчера. Чувствуешь, как тошнота подступает к горлу? Но Алекса нет. Всё кажется реальным, настоящим. Теперь умойся и выйди на шумную улицу. Жизнь станции-мегаполиса гудит, подхватывает тебя. Ты убеждаешь себя, что не знаешь, куда идёшь, но цель уже видна — «Адская кухня». Можно лишь выбрать окружной маршрут. Остановись на станции и вызови пневмолифт. Двери открываются. Толпа людей смотрит на тебя, ждёт. Ты не двигаешься. Лифт уносится прочь. Всё снова начинает казаться призрачным, нереальным. Твоя жизнь стала другой, она словно больше не принадлежит тебе. Ты отрёкся от неё. Отрёкся во сне. Ещё один пневмолифт останавливается на станции. Пассажиров почти нет. Ты выбираешь место у окна. Перед глазами мелькают серые стены тоннеля. Говорят, в тоннелях живёт множество крыс. Говорят, если станция когда-нибудь развалится, то её крах начнётся со старых тоннелей. Говорят, что здесь были найдены неизвестные формы жизни. Говорят о сотнях неопознанных жертв насильственной смерти в тоннелях… И ещё говорят, что на планете Иделия не осталось ни одного нового месторождения ЛСПРКЕ. Говорят и врут. Потому что одно из этих месторождений ты нашёл вчера. Лифт снова останавливается. До твоей станции ещё далеко, поэтому ты сидишь. Пятеро из шести пассажиров выходят. Остаётся один. Ты чувствуешь на себе его взгляд. Его серый изучающий взгляд. Так смотрят почти все неудачники из рабочего района. Смотрят, когда в их крови нет алкоголя или теразина. Смотрят, когда им за сорок и хорошую работу уже практически невозможно найти. Они косятся в твою сторону, завидуют твоей молодости, хотя завидовать совершенно нечему. Твои годы уже проходят. Ты старик в молодом теле, которое травмировано теразином, ЛСПРКЕ, гравитацией на планете Иделия. Десять лет работы старателем скажутся в скором будущем. Ты знаешь, что не станешь исключением. Знаешь, что ты почти инвалид. Но не знают серые завистливые лица. Все эти озлобленные люди, которые завидуют тебе, но в реальности завидовать им должен ты. Хотя, возможно, Кирилл прав, и зависть у них в крови с рождения. Они родились, чтобы завидовать. Как ты родился, чтобы стать старателем. И единственное, что можно сделать, чтобы избежать этих взглядов — перестать приезжать в рабочий район. Но ты не можешь бросить «Адскую кухню». По крайней мере, не сейчас. По крайней мере, пока не начнутся разработки ЛСПРКЕ на твоём участке.
— Не обманывай себя, — говорит тебе Алекс. — Ты навсегда останешься старателем, потому что это у тебя в крови.
— Пошёл к чёрту! — говоришь ты, нажимая кнопку остановки, выходишь из лифта. Он уносится прочь. Алекс уносится прочь. Безумие уносится прочь. Теперь оглядись. Квартал не знаком тебе, но это не страшно. Лучше неизвестность, чем бескомпромиссное помешательство. Ты надеешься, что лучше. Идёшь по узким улицам и вглядываешься в лица людей. Алекс идёт рядом, но ты старательно не замечаешь его.
— Перемены начинаются не с денег, Ник. Перемены начинаются внутри тебя, — говорит он. Ты притворяешься, что ничего не услышал, но спустя пару минут выбираешь закусочную с высокими окнами, входишь. Над дверью звенит колокольчик. Звук чистый и звонкий. В закусочной пахнет едой и ароматическими свечами. Здесь необычно тихо и чисто. Выбери столик. Закажи обед. Запахи супа и свежего хлеба пробуждают аппетит. — Видишь, как всё просто, — говорит Алекс. Ты снова притворяешься, что не слышишь его, не видишь, не замечаешь. Людей за высоким окном становится больше. Они затопляют узкую улицу района, словно где-то далеко рухнула плотина. День медленно клонится к вечеру. Последний день рабочей недели. Недели здесь, на станции Орфей 16. — После обеда можно отправиться в обсерваторию и посмотреть на солнце Иделии, — говорит Алекс.
— Я вижу это чёртово солнце каждый рабочий день, — говоришь ты ему.
— Это другое. — Алекс улыбается и напоминает тебе, что суп стынет.
— К чёрту суп! — Ты смотришь на людей за окном. Говорят, все старатели немного сумасшедшие, потому что ЛСПРКЕ выжигает их мозг. Ты всегда смеялся над этим. Но сейчас смеха нет. Ты спятил. Спятил и понимаешь это. Сидишь чёрт знает где и говоришь с мёртвым другом.
— А ещё ты спишь с моей девушкой, — добавляет Алекс.
— Это не безумие. Это просто жизнь, — отмахиваешься от него ты, ничуть не удивляясь тому, что он может читать твои мысли. Конечно, может. Почему бы и нет?! Он ведь плод твоего воображения. Дитя твоего собственного воспалённого рассудка.
— По-моему, ты просто боишься новой жизни, — говорит Алекс.
— Нет у меня новой жизни.
— А как же МВЛ-34 и ЛСПРКЕ, к названию которого прибавят первую букву твоего имени?
— Ничего этого ещё не случилось.
— Но случится.
— Возможно.
— Если только ты не решишь отказаться от этого.
— Почему я должен отказываться?
— Потому что это тебе не нужно. Потому что ты боишься.
— Ты ошибаешься.
— Правда? — Алекс смотрит тебе в глаза, просит вспомнить минувшую ночь. — Разве тебе было нужно всё то, что делала для тебя моя девушка?
— Твоя бывшая девушка, — поправляешь ты. Мимо проходит черноволосый розовощёкий официант. Он смотрит на тебя, пытаясь понять, с кем ты разговариваешь. — Просто мысли вслух, — спешишь ты успокоить его. Официант кивает, уходит на кухню, но ты знаешь, что он наблюдает за тобой.
— А я думаю, что ему плевать, — говорит Алекс и снова напоминает о минувшей ночи. — Тебе ведь тоже вчера было плевать, хотя моя девушка думала, что сводит тебя с ума.
