— Но недолго, — говорит тебе существо. Ты просишь его снова принять облик Алекса.
— Если ты так хочешь, — оно становится твоим другом.
— Ты взял его образ из моего сознания или видел его здесь?
— Всего понемногу.
— И он действительно мёртв?
— Он зашёл слишком далеко, чтобы вернуться.
— Почему же ты не спас его, как спас меня?
— Он не хотел меня слушать. Не хотел в меня верить.
— А может ты просто боялся, что он узнает о тебе? О твоём мире?
— Если бы я боялся, то не показал бы тебе этот мир.
— Может быть, у тебя сейчас нет выбора. Ты не можешь добраться до меня, не можешь убить меня.
— Я мог позволить тебе упасть в бездну. Помнишь?
— Но тогда пришли бы другие. В отличие от Алекса, я не отключал поисковые системы. Даже если бы я разбился, упав в колодец, моё тело всё равно бы достали. А вместе с этим и нашли твой мир. — Ты оглядываешься по сторонам. Залежи ЛСПРКЕ искрятся, переливаются. Залежи энергии вашего мира дают жизнь этому миру, питают его, собирают воедино. Ты видишь сотни состоящих из энергии существ, окруживших тебя. Их мысли проникают в твоё сознание. Ты чувствуешь себя их частью. Чувствуешь их частью себя. Вы едины, но в тоже время каждый из вас индивидуален. И все вместе вы — энергия, свет. — Вы и есть ЛСПРКЕ. Его сила, — понимаешь вдруг ты, хотя это понимание не принадлежит тебе. Это мысли сотен, тысяч находящихся рядом с тобой существ.
— Понимаешь теперь, почему ты должен остановить разработки этого месторождения? — спрашивает тебя существо с лицом Алекса.
— Но как же другие? — спрашиваешь ты. — По всей темной стороне планеты ведутся разработки и добыча ЛСПРКЕ.
— Мы готовы принять эту жертву.
— Но ведь придут другие! — ты рассказываешь о том, как когда-то давно на Земле добывали нефть. Добывали до тех пор, пока она не кончилась. И тут же в голове появляется новая мысль. Чужая мысль. — Алана! — говоришь ты, но кажется, что это кто-то другой говорит твоими устами. — Она учёный. Она исследует вселенную, ищет новые формы жизни. Она сможет помочь. Сможет рассказать миру о вас. И тогда разработки прекратятся… — Ты смолкаешь. Перед глазами проносятся картины краха Орфея 16. Без источника дешёвой энергии он не сможет существовать. Сначала закроют жилые комплексы, затем развлекательные центры. Целые секции будут удаляться, демонтироваться, чтобы снизить энергопотребление. От мегаполиса останется лишь ядро, необходимое для жизни, но затем угаснет и оно. Твой дом прекратит существование. И ты чувствуешь тоску. Тоску и страх. Они виснут на твоих плечах, разрушают мир света и энергии вокруг. Ты уносишься прочь от дивного мира, назад к плоти и чувствам, к реальности. Лифт для экскурсий останавливается. Алана что-то говорит тебе.
— Расскажи ей о нас, — говорит существо в образе мёртвого друга. Ты молчишь. Всё тело покрыто потом. Голограмма благодарит вас за внимание, предлагает другие развлечения «Дивного сада». Алана спешно отстраняется от тебя, поправляет одежду. Ты пытаешься застегнуть брюки. Руки ватные и непослушные. Тело, словно онемело, стало чужим.
— А ты действительно можешь заниматься этим часами! — шепчет Алана. На её лице усталая улыбка. Над верхней губой застыли капельки пота. В глазах утолённая жажда, остывшая истома. — Спасибо тебе, — говорит Алана, выходя из лифта. Она целует тебя в щёку и идёт прочь.
— Останови её! — говорит тебе Алекс. Ты не двигаешься. Пожилой гид спрашивает тебя об экскурсии, спрашивает, что особенно понравилось, а что нет.
— Если бы я запомнил хоть что-то, — честно говоришь ты. Гид хмурится, говорит, что у тебя из носа течёт кровь. — Правда? — ты недоверчиво прикасаешься к лицу. Густая, почти чёрная кровь блестит на пальцах. Гид протягивает тебе носовой платок. Ты вытираешь лицо, но кровь не останавливается.
— Вы что-нибудь принимали? — спрашивает тебя гид.
— Только теразин, но я старатель. Я привык к этому… — Боль заставляет тебя замолчать. Тёмная, словно кровь, пелена застилает мир. — Думаю, мне нужно сесть, — говоришь ты, но сил, чтобы найти стул уже, нет. Ты чувствуешь, что падаешь, летишь в бездну. Где-то далеко звучит тревожный голос гида, и ещё дальше ты слышишь смех Аланы. Счастливый беззаботный смех. Он удаляется, соскальзывает в темноту вместе с тобой. И ничего другого не остаётся.
Ты один. Без мыслей. Без чувств. Ни жив, ни мёртв. И так будет целую вечность. Тебе кажется, что так будет. И нет ни страха, ни сомнений. Нет до тех пор, пока ты не слышишь голос. Голос в этом мире безмолвия и смерти. Этот голос зовёт тебя, просит открыть глаза. Ты хочешь подчиниться. Хочешь, потому что голос кажется тебе знакомым. Ты доверяешь ему, чувствуешь, как кто-то держит тебя за руку. Тёплые пальцы гладят твою ладонь. И ты понимаешь, что чувства вернулись. Чувства и боль — жизнь. Теперь соберись и открой глаза, ведь это непослушное тело некогда принадлежало тебе.
— Ник! — Девушка у кровати смотрит на тебя, улыбается тебе. У неё ярко-рыжие волосы, бледное лицо и водянисто-зелёные глаза.
— Сестра? — спрашиваешь ты, не веря своим глазам. Но глаза не врут. Ты знаешь, что не врут. Теперь подними голову и оглядись, спроси, где ты находишься.
— В больнице. — Сестра снова улыбается. — Я прилетела сразу, как только узнала.
— Узнала о чём? — спрашиваешь ты, хотя ответ у тебя уже есть.
— Узнала, что тебе плохо, — говорит сестра, врёт сестра. Ты знаешь, что всё дело в твоей находке. Знаешь, что всё дело в залежах ЛСПРКЕ. Знаешь, потому что ты оказывался в больнице и прежде. Взять хотя бы тот обвал в шахте, когда ты начинал работать. Ты чуть не погиб тогда, но никто из родных даже не позвонил тебе, не спросил, как ты. Посмотри на сестру и расскажи ей об этом. — Тогда я была ещё слишком молодой, — говорит она. — Я не могла бросить школу и улететь, не могла сделать то, что считала нужным.
— Ты могла бы просто позвонить.
— Это не то. Какой смысл в звонке… — Она снова берёт тебя за руку, проводит по раскрытой ладони указательным пальцем. Снова и снова.
— Какое сегодня число? — спрашиваешь ты, считаешь, пытаясь понять, сколько дней провёл в больнице, затем считаешь, сколько дней потребуется, чтобы добраться с Земли на Орфей 16. — Ты знаешь, сестра, выходит, что ты вылетела ко мне раньше, чем я попал в больницу, — говоришь ты, смотришь в знакомые по фотографиям водянисто-зелёные глаза, ждёшь ответа. Но ответа нет. Сестра лишь улыбается и говорит, что ты ещё слишком слаб и должен отдыхать. Скажи ей нет. Сорви капельницу и поднимись на ноги. Несколько секунд ничего не происходит, затем мир снова начинает вращаться, возвращается головная боль. На грудь твоей белой больничной пижамы течёт твоя кровь. Густая чёрная кровь из носа. Сестра что-то кричит тебе, зовёт медсестру. Тебя укладывают на кровать, делают пару уколов. Ты засыпаешь. Весь мир засыпает. Ты зовёшь сестру. Зовёшь, потому что тебе больше некого звать. Кажется, что есть только больничная палата и родственные узы, которые тебе не нужны.
— Мы здесь, Ник, — слышишь ты голос сестры. Она снова держит тебя за руку.
— Кто мы? — спрашиваешь ты, не открывая глаз и продолжая спать. Снова ждёшь ответа, но ответа нет. — Кто мы? — повторяешь ты вопрос, но это происходит только в твоей голове. Ты пытаешь представить сестру у кровати, и кого-то ещё, кто стоит рядом с ней. Кирилл? Нина?
— Это Влада, — говорит сестра, когда ты приходишь в себя. Девушка рядом с ней выглядит молодой и красивой, но красота какая-то холодная, не женственная. У неё короткая стрижка. Косметики на лице почти нет. Сестра снова держит тебя за руку, а Влада держит за руку сестру. Закрой глаза и спроси, правильно ли понял. — Мы прилетели вместе, — говорит сестра.
— На Земле вы тоже были вместе?
— Последние два года.
— Понятно… — Ты снова хочешь заснуть. Сестра что-то рассказывает тебе о вирусе, об «аномалии 4».
— Родители тоже хотели прилететь, но они слишком заняты поисками вакцины, — говорит сестра.
— Родители всегда заняты чем-то, — говоришь ты, и чувствуешь, как снова становишься мальчишкой, который хочет верить в лучшее.
— Они думают не только о тебе или обо мне. Они думают обо всех жителях планеты. А это не так просто.
— Конечно. — Ты хочешь заснуть. Хочешь забыться. Сестра снова говорит о вирусе, об исследованиях. — Тебе нужны деньги? — спрашиваешь ты.
— Лично мне нет, но…
— Тебе нужны деньги на исследования?
— Нашим родителям. Всей нашей планете.
— Почему бы не сказать об этом сразу? Зачем притворяться, что тебя заботит моё здоровье?
— Но меня действительно заботит твоё здоровье.
— Это не так.
— Послушай, Ник, — говорит Влада и берёт тебя за руку. Её прикосновения, в отличие от прикосновений сестры, грубые, неласковые. Ты хочешь отдёрнуть руку, освободить, но не можешь. — В мире есть вещи, которые намного важнее нас, Ник, — говорит Влада. — Скажи, разве ты готов отречься от своих истоков? От своего прошлого? Ведь твои деньги могут помочь исследованиям, а так… так ты просто потратишь их на игры и проституток этого злачного места.
