шевелящейся массе капель. Мы стали частью дождя, и ветер нёс нас, хотелось бы надеяться, к золотой рыбе.
Улицы ярко осветились фонарями. По дорогам и тротуарам сновали люди, с высоты похожие на тени. Город ожил с наступлением ночи. Обитатели Изнанки вышли из домов и принялись за работу, ведомую только им. Не страшны были дождь, ветер, морось, слякоть.
Я разглядел ту самую набережную, разбитую Ломателем и голубями. Вокруг провала суетились люди с фонариками. Латали, чинили, зашивали. Работала строительная техника.
Мы летели, летели долгие минуты в ночи, навстречу полной оранжевой луне, а потом начали снижаться. Дождь лил вокруг, неслышный, плотный, осенний. В такой дождь невозможно укрыться зонтом. Он всё равно настигнет и проберётся куда захочет.
Сквозь пелену время от времени появлялся силуэт чинителя дождей. Края его широкополой шляпы трепетали на ветру. Чинитель ловил ладонями капли и жонглировал ими, будто крохотными стеклянными шариками.
Под нами выросла широкая открытая набережная. Река была так широка, что не получалось разглядеть второго берега.
Едва ноги коснулись мостовой, как капли дождя упали с меня и шумно разбились о булыжники. Я стоял мокрый, немного продрогший и не перестающий удивляться происходящему. Макс приземлился рядом и тут же рассмеялся от удовольствия.
Между нами из дождя сформировался знакомый силуэт в широкополой шляпе. С кончика его носа и с губ сыпались капли.
– Понравилось? – спросил он.
– Ещё как! – воскликнул Макс. Ему явно будет что рассказать одноклассникам.
– Тогда обращайтесь. Пока я растроган. – Ситив, чинитель дождей, подмигнул и растворился.
Бабушка и дедушка, приземлившиеся неподалёку, стряхнули с себя остатки влаги привычными движениями, будто часто занимались подобным. Дедушка тут же достал лист с картой, раскрыл и указал пальцем на бетонный спуск к воде.
– Ну что, дети. Осталось немного, и по домам.
Мы спустились по ступенькам, держась за руки. Внизу у реки дул сильный ветер, волны, ударяясь о камни, брызгали рыжей пеной. Неуютно и темно.
– Кто в этот раз? – спросила бабушка негромко.
– Уступаю, – хмыкнул дедушка, – милой старухе.
Бабушка шагнула вперёд, на самый край спуска. Вода залила её обувь, но бабушка не обращала внимания. Она сложила ладони рупором и крикнула в темноту реки:
– Раз он в море закинул невод! Пришёл невод с одною тиной!
Я невольно тоже посмотрел на реку, ожидая чего-то… странного? Удивительного? На чёрном небе высыпали крупные звёзды, похожие то ли на светлячков, то ли на оконные блики.
– Он в другой раз закинул невод! – крикнула бабушка. – Пришёл невод с травою морскою!
Интересно, где сейчас Рыбак? Всё ещё плавает по рекам Изнанки в надежде отыскать нас или бросил всё и отправился пить свой облепиховый чай и рисовать новые маршруты? Неужели сдался просто так?
– В третий раз закинул он невод!
Перед нами вспенились волны, поднялись в высоту на несколько метров, выше мостовой, выше домов, и из тёмной воды выплыла к нам настоящая большая золотая рыба.
– Чего тебе надобно, старче? – спросила она, поглядывая на нас то одним, то другим глазом.
Завораживающее это было зрелище. Мы с Максом стояли, открыв рты.
– Желание! – сказал дедушка, делая шаг вперёд. Он оказался рядом с бабушкой, взял её крепко за руку. – Пришло время исполнить.
Рыба вздохнула с облегчением:
– Ну, наконец-то. Капризные вы, старик со старухой, ни то ни сё. Один раз получили желание, так затянули с вопросом на двести лет. Моя мама всегда говорила: нельзя доверять человекам, они непостоянные. То крючок в рот, то помощи просят. Ну так чего желаете?
– Это не мы, это они. – Дедушка кивнул на меня с Максом. – Им положено по времени. Потомки наши, живые, здоровые. Созрели, стало быть, для желания. Да, дети?
Я взял Макса за руку, и мы тоже подошли к бабушке и дедушке. Тёмная вода закрыла ступни.
Большая золотая рыба внимательно нас разглядывала, плеская хвостом. В каждой её чешуйке ослепительно искрился свет.
– Ну что же, – сказала она. – Какое ваше желание? Исполню любое. Говорите.
Мы с Максом сказали одновременно. Не знаю почему. Наверное, потому что желать правильные вещи легко и понятно. Потому что если есть самое главное желание в жизни, то ты о нём и думаешь.
Ничего не ответила рыба. Развернулась, шевельнув хвостом, и исчезла в толще воды. Волны рухнули, обдав нас холодными брызгами, и река вмиг успокоилась, потекла размеренно и вальяжно, как и подобает красивым большим рекам, уверенным в себе.
– И что? И как же? – спросил Макс. – Просто так, что ли?..
– Всё в порядке, дети. – Дедушка смотрел на реку и едва заметно улыбался. – Она исполнила ваше желание. Так и должно быть.
Глава восьмая, в которой всё заканчивается хорошо, почти как в сказках
Наверх мы поднялись в тишине.
Хотелось, конечно, задать множество вопросов, но я понимал, что никто мне на них не ответит. Уж точно не сейчас. Макс перепрыгивал через две ступеньки и выглядел довольным. Разве что зубы стучали от холода. Я тоже чувствовал подступающий холод. Наверное, это было связано с тем, что мы слишком долго находились на Изнанке. Пора бы домой.
У фонарного столба на краю набережной лежал шкафчик. Я готов был поклясться, что это шкафчик из нашего туалета, тот самый, который дедушка вырвал с богатырской лёгкостью. Рядом валялись два синих пластмассовых паровозика – и уж они совершенно точно принадлежали Максу. Он их очень любил лет с пяти и постоянно таскал с собой, даже в школу.
Что-то со шкафчиком и паровозиками было не так, но я не успел понять, что именно, потому что внимание отвлёк кое-кто ещё.
На площадке находился Рыбак, он замер метрах в пяти, на границе серости и полной черноты ночи. Свет фонарей хорошо освещал его старое лицо и большие глаза с зелёными зрачками.
– Я снова опоздал? – спросил Рыбак.
А ведь он и не был великаном. Да, с таким ростом его бы точно взяли в баскетбольную команду, но всё же макушка не дотягивалась до звёздного неба. До Ломателя ему было ой как далеко.
А ещё Рыбак выглядел уставшим.
Дедушка достал лист с картой и положил его на мостовую. Ветер тут же подхватил его и унёс прочь, в темноту, к реке.
– Ты всегда опаздываешь, дружище, – сказал дедушка. – Давно пора бы смириться. Нельзя одержать победу, если ты плохой человек. Начни меняться, что ли. А то двести лет одно и то же: «Поймаю рыбку… три желания… хочу, чтобы старуха стала царицею морскою, и все такое». Ну кому ты
