Так мы пытались вылить суслика, пока не захотелось есть. Прихватив старое ведро, мы побежали домой, солнце уже перевалило зенит, самое время подошло поесть.
77. Березовка
Весна, только что сошел снег и отшумели ручьи. По деревьям пошла живительная влага, нужная для роста листьев. В это время, мы ребятишки, лакомились березовкой. Так мы называли сладкий березовый сок, и его было много. Мы договорились с моим другом Колькой после уроков сбегать на поскотину и попить березовки. Взяв небольшой топорик и выбрав по дороге трубочки из сухой высокой травы, мы отправились в березняки поскотины. Выбрав по хорошей березе, делали топориком небольшую насечку, вставляли в нее трубочку. По ней тонкой струйкой потек сок. Можно было что-то подставить и подождать пока наберется сок и потом выпить, но у нас не хватало терпения и мы сразу брали трубку в рот и пили маленькими глотками. Можно было сделать топором лунку побольше и потом пить из нее, но этого мы делать не умели. В лесу попадались такие деревья, на которых когда-то были вырублены такие лунки. Они были старые и смотрелись как не ровно заросшие шрамы, видимо, таким образом деревья старались залечить свое тело. Можно было сбегать на делянку, где рубили дрова на зиму селяне, и там напиться березовки в волю из больших лунок, вырубленных в свежих березовых пнях. Но это было далеко. Так сбегав в лес, полакомившись березовкой, мы вернулись домой – нужно было садиться за уроки, чтобы не схлопотать завтра в школе пару. Эх, если бы не в школу…
78. Стрижи
Я и мой друг Колька рыбачили у Красного берега. Красный – это один берег нашей реки. Он из красной глины, отвесный и высокий, тут же был единственный перекат. Перед перекатом была заводь с кувшинками. Вот в этой заводи мы и удили пескарей. Отвесная стена берега была вся изрыта норами – это сделали стрижи, они здесь гнездились и выводили потомство. Стрижи были красивые: с длинными раздвоенными хвостами и с белой манишкой. Они стремительны в полете и завораживали наши взгляды. Говорят, стрижи никогда не садятся на землю, потому что они не смогут с нее подняться из-за длины своих крыльев. Наверное, поэтому стрижи всегда гнездятся на обрывах. Питаются стрижи исключительно летающими насекомыми – от них невозможно ускользнуть, настолько они стремительны в полете. Мы с Колькой не столько следили за поплавками, сколько смотрели на стрижей, которые ловко взлетали и прилетали, каждый к своей норке, к своему гнезду, в котором, наверное, были птенцы. «Смотри-смотри», – закричал Колька, показывая рукой в сторону обрыва, – «там кто-то ползет, наверное, это змея». Я посмотрел в ту сторону, куда показывал Колька и увидел змею, медленно ползущую по трещине в глинистом обрыве. Нам было не видно, что это за змея – то ли гадюка, то ли уж. Конечно, змея ползла не просто так – она хотела плотно пообедать птенцами стрижей и занять нору. Стрижи тоже заметили ползущую змею и стали стремительно летать вокруг этого места, пытаясь скинуть змею с обрыва. Мы тоже начали бросать гальку и комки глины, пытаясь попасть в нее. Змея затаилась, но ненадолго, она почти доползла до цели и вот-вот скроется в норке, тут ее и достиг очередной ком глины – змея сорвалась и полетела вниз. Упав на землю, она поползла к воде и поплыла на другую сторону речки. В азарте мы старались попасть в нее, но так и не смогли, змея скрылась в камышах, росших на той стороне. Стрижи успокоились и стали продолжать свои полеты, на лету хватая клювиками все, что летает над заводью, им нужно было кормить свой орущий выводок.
День подходил к концу, мы с другом Колькой смотали удочки и пошли домой, у нас на куканах болтались по паре десятков пескарей и чебаков. Хорошее место у Красного берега, у переката, перед которым в заводи росли белые кувшинки. Красота, которую мы просто не замечали, потому как видели это всегда, мы привыкли к этому.
79. Большие деньги
Еще с вечера, мы с моим другом, Колькой, договорились сбегать за село к мельнице, за лыком. У мельницы, на левом берегу речки, были заросли тальника, и ивняка, с которого мы драли кору на лыко. Кору связывали в пачки и, когда она высыхала под сараем, сдавали в заготовительный пункт за плату. Так как нам, мальчишкам, денег взять было больше неоткуда, мы ходили, и драли кору ивняка. Утром я зашел за Колькой, и мы, прихватив по горбушке хлеба, отправились добывать деньги. Ивняк рос и в других местах, ближе к селу, но у мельницы стволы были толстыми, и кора хорошо отходила от ствола целыми лентами. Работа у нас спорилась, так как мы этим занимались, не первый раз. Надрав, и навязав десяток хороших вязанок, мы погрузили их на прихваченную, из дома, двухколесную тележку, и отправились домой. О тележке, надо написать, чуть больше. Такие тележки, были во многих дворах села. Они представляли собой небольшую площадку, расположенную, на двух железных колесах, примерно таких, как у велосипеда, с двумя палками-ручками, в которые впрягаешься, и везешь ее. На этих тележках можно перевозить разную кладь, в общем, в хозяйстве нужная вещь. Мы с Колькой привезли свою поклажу, и сложили сушиться: сырую не принимали. Летом кора сохла быстро, и через неделю мы ее, опять сложили на тележку, и повезли сдавать. Приемный пункт был в центре села, у магазина. Магазин располагался в старинном каменном доме, построенном еще до революции, для торговли. Магазин, тут был всегда, и, рядом, был построен такой же, каменный склад. Вот, в этом складе принимали кору, и высушенную траву стародубку. Высушенная кора, потянула на двадцать килограмм, а это на двадцать рублей: каждому по десятке! Таких денег у нас бывало редко, для чего, надо было хорошо потрудиться. Кора была самым прибыльным занятием, этим занимались почти все ребята, и склад, всегда, был забит доверху корой, аккуратно связанной в вязанки. У нас в руках было целое состояние, и, держа в руках эти рубли, мы думали, как еще можно заработать деньги. Стояло лето, возможностей было много: скоро пойдут грузди, которые, тоже, можно собирать в лесу, и сдавать, и вырастет стародубка. Деньги, заработанные на коре, я отдал маме, оставив себе один рубль, на ириски золотой ключик, которые я очень любил.
80. На мельницу
Ближе к вечеру ко мне прибежал мой друг Колька. «Иванко, тятя собрался на мельницу, поедем?» Меня не нужно было уговаривать, я мотнул головой и сказал «час, только у мамы спрошу» Мама узнав что дядя Саша едет на мельницу, попросила его смолоть и нам мешок зерна. На мельницу мы любили ездить, там было интересно и таинственно. Наше село стоит на небольшой речке Тече. В ней мы летом купались, она хотя и была небольшой, но были и глубокие места. В речке водились пескари и чебаки, крупной рыбы почему-то не было. Ловили мы эту мелкоту пол-литровыми стеклянными банками, горловину банки закрывали тряпочкой, с небольшой дыркой посередке. Вовнутрь клали немного хлеба и опускали ее в воду. Пескарей набивалось полная банка, и так несколько заходов и на ушицу… или жереху налавливали. Правда мама ворчала чистить такую мелочь было муторно, но зато было вкусно.
В паре километров вниз по течению стояла водяная мельница и была запруда, которую каждый год ремонтировали после паводка. Мельница была поставлена еще до революции и сработана на совесть. Водяное колесо крутила вода, падая на лопасти, колесо вращало жернова. Над жерновами стоял деревянный бункер, в который засыпали зерно, а внизу стоял ларь, куда сыпалась мука. Всем этим хозяйством управлял мельник с помощником. Возле мельницы стоял небольшой домик с нарами и небольшой кирпичной печкой. Домик был сделан для помольцев, чтобы было где дождаться своей очереди на помол. В то время хлеб пекли в деревнях сами и мука была в каждом доме. Когда мы приехали на мельницу, там уже были несколько мужиков помольцев, из соседнего села, у них своей мельницы не было, так как не было и речки. Отец Кольки распряг лошадь и кинул ей охапку свежескошенной травы. Мы с Колькой побежали к плотине на шлюз, по которому текла вода, на огромное водяное колесо. Вода с шумом падала на лопасти и вращала колесо, от которого шел толстый деревянный вал, куда-то в нутро мельницы. Сквозь щели настила, в воде шлюза, было видно стайки пескарей, которые весело выискивали что то съестное. Посмотрев на колесо и на пескарей, мы побежали в домик, в котором сидели мужики и нещадно дымили самосадом. Мы с Колькой, залезли на нары и стали слушать рассказы бывалых фронтовиков. Так под тихий говор, мы с Колькой заснули. Разбудил нас отец Кольки, он смолол и нужно было ехать домой.
Вскоре водяное колесо сломалось и вращать жернова стали колесным трактором, у которого сбоку был шкив, на который одевали широкий и толстый брезентовый ремень. Плотину на речке, смыло очередным паводком. В селе появилось электричество и построили новую мельницу, прямо на окраине села.
