Кусок стены плавно повернулся на оси, открывая взору тайник… Вспыхнул мягкий свет, отражаясь в зеркалах и хрустале, заиграла музыка:
Ах, мой милый Августин!Всё прошло, всё!
Перед Егором явился, как мираж в пустыне, бар, чудеснее которого он в жизни не видал! Самые драгоценные вина — любовно собранная коллекция напитков со всего света. Егор ахнул. Не было только закуски.
Но Егора это не остановило. Рука его сама нащупала серебряный кубок с гербом и вензелем Людовика XVI, он шагнул в угол ниши, где с первого взгляда заприметил пузатый дубовый бочонок, Егор отвернул кран, и божественный золотой коньяк, обволакивая благоуханием, принял в свои объятия исстрадавшуюся душу бедного врача. Что там «Наполеоны», «Мартели» и «Арараты». Тьфу! Ослиная моча! Ради такого мига стоило жить и страдать!
Егор согрел в ладонях чудо-коньяк, вдохнул его аромат и по капельке, смакуя, осушил королевскую чашу до дна. Счастливо улыбнулся и упал ничком. Как Фердинанд. Так же неестественно заломив крылья. То есть руки. Впрочем, он чувствовал себя крылатым.
А поутру они проснулись в состоянии тяжкого похмелья, которое известно только русскому человеку и обрусевшему попугаю. Лежали они, обнявшись, согревая друг друга (видимо, ночью Фердинанд замерз и вылез из шкафа).
Егор встал, шатаясь, и пошел искать аспирин, которого, конечно, не было, потому что в этой квартире давно никто не жил и не пил. Егор хлебнул воды из-под крана. То же самое сделал Фердинанд.
Придя в себя, Егор повздыхал и начал тяжелый мужской разговор:
— Федя! Прости, друг! Я тебя никогда не забуду. Ты мне как брат. Но пробил час великих испытаний! Придется нам расстаться.
Фердинанд, ревматически шаркая и трясясь мелкой похмельной дрожью, отправился в бар и вернулся с пузатой черной бутылочкой. Фердинанд явно лучше разбирался в содержимом тайника, чем Егор. Он раскрошил сургуч мощным крючковатым клювом и протолкнул пробку внутрь.
— Что ты делаешь, босяк? — возмутился Егор, хотя мысль собутыльника он уловил с лету. Причем мысль была правильная. Аспирина-то нету… — Я с крошками пить не буду!
— Не пей, — равнодушно сказал попугай. — Кто тебя заставляет?
Но Егор уже побежал за тарой, чувствуя, что и его трясет мелкой дрожью. Себе он взял королевский кубок, который ему еще вчера приглянулся, а Фердинанду поставил хрустальный тазик с серебряными ручками.
Густой пиратский ром ударил в голову, вышиб вчерашний хмель и наполнил тело легкостью, а душу — удалью. Жить стало проще.
— Федя, а ведь я тебя сдать хотел! — Егор размашисто ударил себя в грудь. — С потрохами!
— А что ж не сдал? — вежливо поинтересовался попугай.
— Слаб человек, Федя! Вот в чем подлость-то! — горевал Егор. — Ну, что я? Ну, замочат, туда мне и дорога! А мать? А клиника? Всё прахом пойдет. А из-за чего? Из-за тебя, Федя. Ты сам посуди! Кто ты и кто я?
Помолчали.
— Но! — Егор опять ударил себя в грудь. — Я не живодер! Я, конечно, не Иисус Христос, но и не Иуда. Я где-то посередке. Я простой, понимаешь?
— Понимаю, — сказал Фердинанд. — Я сам простой.
Егор распахнул окно, с удовольствием глотнул свежего воздуха, оглядел улицу и ближние крыши и сказал шепотом:
— Лети, Федя! Спасайся! А уж я как-нибудь выкручусь, не думай обо мне…
Фердинанд подошел и выглянул из окна. Егор нагнулся, с усилием приподнял тяжелую птицу и поставил на подоконник. Обнял на прощанье. И отвернулся, смахнув слезу.
— Ну, всё…
Фердинанд спрыгнул на пол и опять пошел к бару. Егор не верил своим глазам.
— Ты что, рехнулся? — рявкнул он, отбросив всякие сантименты. — Кто пьяный летает?
— А кто трезвый летает? — огрызнулся Фердинанд, зашел в бар и стал возиться в углу. — Иди-ка помоги.
Егор пошел на голос попугая и попал в нишу, блистающую хрусталем и зеркалами, поющую «Августином». Фердинанд постучал клювом по бочонку с коньяком и мотнул головой, давая понять, что бочонок надо убрать. Егор поднатужился, обхватил древнюю емкость и, пятясь задом, выволок из тайника.
Оказалось, что бочонок стоял на тумбочке, а тумбочка была прикрыта салфеткой, вышитой крестиком. Фердинанд сдернул салфетку.
Это был сейф. Металлический куб, совершенно неприступный на вид, с дисплеем на верхней грани.
Фердинанд вспорхнул и сел на сейф.
— У меня встречное предложение… — с невероятным нахальством и даже цинизмом пробурчал он. — Сундук — тебе, а свободу — мне. Свободу — на моих условиях.
Егора осенило. Еще один фрагмент головоломки встал на свое место.
— Так вот зачем ты им нужен был… — задумчиво сказал человек попугаю. — Что там внутри? Бомба?
— И это тоже, — согласился Фердинанд с его догадкой. — Ну, как? Идёт? Я тебе на слово поверю…
Если бы не ром и не детская книжка про пиратов, Егор, может, и задумался бы о последствиях дурной сделки с попугаем. Но в душе гремело:
Пятнадцать человек на сундук мертвеца.
Йо-хо-хо! И бутылка рому…
— Идет! — махнул рукой Егор.
Фердинанд спрыгнул на пол. Похоже, хитрый сейф был рассчитан на то, чтобы на нем что-то непременно стояло — либо бочоночек с коньяком, либо толстый старый попугай… Потому что дисплей ожил. Выскочили красные цифры. 3.00. И пошел обратный отсчет. 2.59… 2.58… 2.57…
Невозмутимый Фердинанд ткнул клювом в центр табло. Высветился латинский алфавит. И Фердинанд садистски медленно стал набирать шифр. Егор чуть не поседел. Но все-таки до взрыва оставалась минута, когда Фердинанд закончил набирать простое слово: FREEDOM. Табло погасло. Взрыв то ли отменялся, то ли откладывался по техническим причинам.
Егор медлил, глядя на этот практически открытый и готовый к употреблению сейф, и отчетливо понимал, что и не собирался отдавать «им» птичку. Он успокоил взволнованного попугая, посвистывая, принялся разбирать содержимое сейфа.
Только к полудню Егор закончил эту работу. Сел на пол, вытянул затекшие ноги, распрямил хрустнувшую спину. Он закурил и сообразил, что на данный момент является одним из богатейших людей в России. А может, и в мире… И тут же легкой тенью мелькнула нелепая мысль: уж с такими-то капиталами он Ее найдет!
А в сейфе было вот что: поверху наличные — пачки долларов крупными купюрами в банковских бандерольках, средний слой — замшевые мешочки с камнями (бриллианты, изумруды, сапфиры)… Но это все была романтика и лирика, мелочь на пять — шесть миллионов баксов. Столько и у Егора было, не в наличных, конечно. Внизу… То, из-за чего люди продают душу дьяволу. Документы на разных языках мира, свидетельствующие о праве владельца этих бумаг распоряжаться счетами на немереные суммы… В одной Швейцарии несколько банков были загружены этими капиталами, не говоря уж о менее нейтральных странах… Что там золото партии или коробка из-под ксерокса. Это был крупнейший «общак», видимо, нескольких банд. Кто и какой ценой собрал сей кованый сундучок — об этом лучше не думать. Тем более, что судьба последнего хозяина сундучка была известна…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
