с аналогичным результатом была предпринята султаном Абдул Хамидом и на Крите. Из донесения Шпалькгабера от 1 (12) сентября 1786 г. явствует, что местный паша получил хатт-и шериф султана, по которому греки должны были избрать «покровителя», который защищал бы их против притеснений пашей и ага и заботился бы о том, чтобы они управлялись в соответствии с предоставленными им Портой привилегиями. Греки избрали своим покровителем местного муфтия[133], однако ага заставили пашу аннулировать этот «священный указ»[134] султана[135].
Не находя защиты своей жизни и собственности у турецкой власти, греки искали ее у иностранных держав. В XVIII в. на Балканах появилась довольно широкая категория лиц, которые официально пользовались иностранным покровительством, – т. н. баратеров. Право на такое покровительство давало приобретение двух видов документов, которые, как уже говорилось, формально выдавал сам султан: берата и фирмана. Определенное количество подобных документов получало каждое иностранной консульство в Османской империи для своих сотрудников из местного населения. Эти бераты и фирманы продавали иностранные посольства в Константинополе, для которых они служили источником доходов. Цена берата и связанных с ним фирманов зависела от престижа той иностранной державы, для консульства которой предназначались эти документы. После основания русских консульств в Греции появился интерес к русскому берату, который стал цениться как французский (до того момента самый дорогостоящий). Об одном из случаев появления в Греции русских баратеров свидетельствует указание, данное посланником Я. И. Булгаковым 7 (18) июля 1785 г. генеральному консулу в Салониках Д. Мельникову: «Из принадлежащих к Салоникскому посту бератов выдать один тамошнему обывателю греку Димчо Теодори Мандуке, а зависящие от берата два фермана: 1) греку Темели Абрамосу, 2) жиду Лиезеру Сарфатию. Извещая об оном, прошу покорно в. в. б. [ваше высокоблагородие] не оставить их своим защищением во всех их нуждах и торгах на основании торговых прав, утвержденных для наших баратеров торговым трактатом, и именно артикулами 6, 9, 51, 55, 56 и пр., в силу коих должны они пользоваться всеми преимуществами наравне с нашими подданными»[136]. Употребленное Булгаковым слово «выдать» не означало, что эти документы выдавались бесплатно. Российский берат вместе с двумя фирманами, как и французский, стоил семь тысяч пиастров[137]. По тому времени это была большая сумма, и поэтому баратерами могли стать только купцы и другие состоятельные люди.
Более общедоступным был другой способ получения покровительства России – эмиграция. Несколько тысяч греков, участников Архипелагской экспедиции 1770–1774 гг., переселилось в Россию сразу после Кючук-Кайнарджийского мира. Но тяга греков к эмиграции в дружественную страну не ослабла. Основание российских консульств в Греции дало ей новый толчок. По словам консула на Крите Шпалькгабера, «если бы я захотел удовлетворить всех тех, которые обращались ко мне, чтобы оставить родину и переехать в Россию, то думаю, что лишил бы эту страну почти половины греков»[138]. Некоторые из переселенцев возвращались в Грецию уже с русскими паспортами и таким образом приобретали право на защиту со стороны русских консулов.
Появление в конце XVIII в. русских консулов в греческих землях усилило существовавшие у греков еще с первых веков чужеземного ига надежды на то, что их освобождение придет с Севера, со стороны великой единоверной державы. Об этом свидетельствует эпизод, рассказанный Шпалькгабером в одном из его донесений: «Прогуливаясь верхом с драгоманом и двумя янычарами, две гречанки остановили меня, желая знать, кто я таков, и, узнав о мне, спросили меня, когда освободите нас от сих варваров? Можно судить о моем смущении, так как сие произошло в присутствии янычаров, то и удалился я в скорости, ничего не отвечая»[139].
Деятельность российских консулов в Греции, в частности, защита ими притесненной райи получила положительную оценку со стороны патриотически настроенных греческих современников. Так, виднейший греческий просветитель Адамантиос Кораис, живший во Франции и отнюдь не принадлежавший к кругу апологетов Екатерины II, в 1803 г. писал в своей известной записке «Mémoire sur l’état actuel de la civilisation dans la Grèce»: «Русские консулы по славному для России мирному трактату, к которому императрица успела принудить турок, приобретши право на некоторое во всех странах Турции диктаторское самовластие, часто исторгали греков из мстительных рук правительства, представляя, будто они вступили в подданство или служили под начальством русских»[140].
После русско-турецкой войны 1787–1791 гг. многие российские консульства в подвластной османам Греции прекратили свою деятельность. Но эпоху широкого присутствия екатерининских консулов в Греции сохранили для истории их донесения, хранящиеся в российских архивах. В комплексе эти донесения дают уникальную картину жизни греческого народа в 1783–1787 гг., занятий и быта греков, их надежд и чаяний, характера власти, в условиях которой они жили. Все донесения проникнуты горячим сочувствием к греческому населению, которое испытывало тяжкий гнет и жестокости со стороны турецких начальников любого ранга. Пребывание большой группы российских консулов в Греции в канун русско-турецкой войны 1787–1791 гг. стало яркой, хотя и малоизвестной страницей в истории многовековых русско-греческих связей.
Российская флотилия Ламброса Кацониса на Средиземном море: попытка освобождения Греции (1788–1792)
Ламброс Кацонис – выдающийся деятель эпохи борьбы за национальное освобождение Греции. Он принадлежал к той плеяде греческих патриотов, которые, поступив на службу России, использовали те возможности и преимущества, которые давала эта служба, в интересах борьбы за освобождение своей родины. Под его руководством в 1792 г. греки, воспользовавшись русско-турецкой войной, предприняли первую самостоятельную попытку освободиться.
Кацонис сыграл также важную роль и в истории России, а именно в истории русско-турецкой войны 1787–1791 гг. Хотя, в отличие от русско-турецкой войны 1768–1774 гг., русский флот на Средиземном море не появился, но благодаря созданной Кацонисом добровольческой флотилии здесь возник второй морской фронт, отвлекший значительные турецкие силы и содействовавший успехам русского флота на Черном море. Эпопея Кацониса выходит за рамки событий второй русско-турецкой войны в царствование Екатерины II: речь идет о большой проблеме значения русско-турецких войн в подготовке национального освобождения Греции.
О подвигах Ламброса Кацониса в Ионическом и Эгейском морях в 1788–1792 гг. писали многие греческие историки. Их работы основываются главным образом на материалах французских и венецианских архивов[141]. Однако богатый и важный материал о храбром российском офицере и греческом патриоте, хранящийся в архивах России, до последнего времени оставался почти неиспользованным. Первым важным шагом в этом направлении была публикация книги профессора Ю. Д. Пряхина «Ламброс Кацонис в истории Греции и России» (Санкт-Петербург, 2004). Это исследование основывается в основном на неопубликованных документах двух петербургских архивов: Российского государственного исторического архива и Российского государственного архива военно-морского флота. В Архиве внешней политики Российской империи в Москве также содержатся многие неопубликованные документы о
