В коридоре абсолютную темноту нарушали маячки-диоды около выключателей: прямо по курсу – маячок между туалетом и ванной, правее – маячок у входной двери, над телефоном. Петя взял курс на ванную. Через три шага стал виден третий маячок – кухонный.
На кухонном столе ни шкатулки, ни камней больше не было. Вчера вечером они с папой все ценности убрали, перед этим тщательно рассмотрев их и составив список. Пете особенно приглянулся крошечный бронзовый кинжальчик с рукояткой из авантюрина, сантиметра четыре длиной. Прикольный такой кинжальчик. Петя немедленно решил, что это теперь будет его талисман. Отец не возражал, но до приезда в Москву все-таки кинжальчик ему не отдал, спрятал обратно в шкатулку. Сам же отец больше всего обрадовался какой-то бумажке из нижнего отделения. Какой – Петя не понял, потому что к этому моменту ужасно хотел спать.
Потом, когда все ценности были переписаны и убраны, и они сели пить чай, заглянула взволнованная тетя Марина, Викина мама. Но Петя, конечно, Викторию не выдал, помотал головой: не, не заходила, не, не звонила. Тетя Марина ушла. Петя, как только она ушла, дожевал пиццу и отправился спать.
А сейчас ему спать совершенно не хотелось. Петр решил ответить на сообщения «ВКонтакте», а потом расшифровать дедушкино письмо.
В гостиной-кабинете Петра Сергеича ждал сюрприз: аккуратно сложенные и перевязанные стопки книг. Ночью папа полностью разобрал библиотеку и отобрал все, что надо взять с собой! И как он успел? Петя «проявил чудесенции шпионской мысли», как говорил Димон, и вычислил, когда же отец лег. Абажур настольной лампы, в которой стояла лампочка старого образца, был еще теплый. Его выключили не более пятнадцати – двадцати минут назад. А на часах – пять двенадцать. Значит, отец лег примерно в пять утра или чуть раньше.
Петя посчитал собранные стопки – девять. Восемь перевязанных, одна – нет, наверное, папа не успел. Еще пакет с неформатом. Сумка с вещами. Две картины, упакованные в пленку и скотч. Все фотографии, которые Петя смел, чтобы добраться до Кассиля и Носова, возвращены на свои места. Нет, не все, их стало меньше, видимо, папа некоторые решил забрать. Петя попытался вспомнить, какие папа забрал, но не смог. Зато пока рассматривал оставшиеся, увидел, что все дедушкины дневники и записи возвращены на полки. Папки с «Языками мира» и «Детством гения» обнаружились среди тонких детских книжечек. Позавчера на этой полке не было места. Значит, папа некоторые детские тоже забрал, для Олеськи, наверное. Вот место и освободилось. Олеське пока рано книги читать. Она маленькая. И к тому же на самом деле больная, хоть он и сказал Вике, что с ней все о’кей.
Петя сел за дедушкин стол и включил комп. «Ну-ну», – усмехнулся дедушка, стоящий справа от экрана.
– Зачем ты разболтал Вике об Олеськиной болезни? – спросил Петя. – Мы же договорились никому-никому. Я вот, честно, даже Димону не сказал, даже Ксюхе… А ты…
«Опять я с портретом разговариваю!» – подумал он и вошел в «ВКонтакте». Новых сообщений не было, оно и неудивительно, ночью все нормальные люди спали. Петя посмотрел, кто из его друзей онлайн. Онлайн было всего трое: двух «друзей» Петр совсем не знал, они добавились когда-то для игры, да так и остались в друзьях. Третий был Йоль, парень из параллельного класса, странный такой. Двоечник, но очень умный двоечник. У него первого из всех Петиных друзей появился свой сайт, он первый сотворил мультик, потом несколько клипов, потом увлекся какими-то серьезными проектами. И так далее. Что означал его странный ник «Йоль», никто не знал. «Прив!» – написал Петя, получил в ответ смайлик и продолжил: «Ты в шифрах сечешь?» Йоль ответил, что не особо, но поинтересовался, что за шифр. Петя загрузил пару значков. «Еще!» – потребовал Йоль. Петя загрузил еще. «Кто писал?» – «дед» – «фигасе… он у тебя шпиен?))» – «не… лингвист, еще историк» – «ща помозгую».
Мозговал Йоль минут десять. Потом выдал: «Чувак, это же глаголица!» – «чо???» Вместо ответа Йоль кинул ссылку на статью о глаголице, которая была на Руси до кириллицы, то есть до того алфавита, который сочинили Кирилл и Мефодий, точнее, не совсем сочинили, а… Впрочем, сейчас это все было не важно. «Как же я сам не догадался! – расстроился Петя. – Мы же учили это, даже пример в учебнике был!» Он ответил Йолю: «спасибоще!!!!)))))», а Йоль ничего не написал в ответ, ушел с сайта.
Наверное, решил все-таки часок поспать пред школой.
Петя влез в поисковик и набрал «йоль». «Йоль – праздник зимнего солнцеворота» – подсказал «великий гугол». После самой длинной ночи дни начинали потихоньку увеличиваться, в мире возрождался «Солнечный Король, дарующий жизнь» и «сила в семенах и людях нарастала». «Прикольно!» – подумал Петя, еще погуглил и нашел аналогичный, но уже славянский праздник, «коляда». Решил взять себе такой ник, но передумал: получится, что собезьянничал.
Петя разложил перед собой послание деда, достал чистый лист, увеличил на экране табличку с глаголицей и стал заниматься расшифровкой. Ничего сложного в расшифровке не было. Дед написал письмо на обычном современном русском языке, просто использовал вместо наших букв старинные. Вот и все. «Дорогой Петя…»
Петя расшифровал первую фразу и победно взглянул на деда.
«Ну-ну…» – усмехнулся портрет.
– Я расшифровал! – прошептал Петя.
«Не ты, а твой друг», – поправил дед.
Крыть было нечем.
– Я бы тоже догадался, – все-таки возразил Петя. – Я бы вспомнил, мы это учили, только не подробно.
«Ну-ну», – вяло кивнул дедушка. По его интонации Петя понял, что дед в нем разочаровался.
– Ты больше не считаешь меня гением? – спросил Петя.
Дед внимательно смотрел внуку в глаза и молчал. Потом все-таки ответил: «Нет».
– Ясно, – вздохнул Петя и тоже надолго замолчал.
За окном мело. В спину дуло. «Странно, рамы новые, пару лет назад меняли, а так несет!» – подумал Петя. Но дуло, как оказалось, из приоткрытой форточки. Петя закрыл форточку и вернулся к портрету. Как осточертела эта бесконечная зима, эта бесконечная школа, эти Ксюши и Йоли, которые обскакивают тебя на каждом шагу и при этом, гады, еще и нормально к тебе относятся, не задаются, не задирают нос, ничего такого! От этого как-то еще тоскливее становится. И безнадежнее.
– Дед, а можно как-то…
«Что как-то?» – Дед опять посмеивался.
– Как-то исправить ситуацию с тем, что я не гений.
«Хэх… Как-то можно!»
– Как?
«Как Сима и Витя, например».
– Что? Какие еще Си… А, как в книжках, что ли? Да лана, ты что? Это же примитив и наивняк, старье!
«Это ты – примитив и наивняк, – беззлобно парировал дед. – «Да лана!»… Паришь в своих виртуальных мирах и ждешь, пока все хорошее само собой произойдет. А рецепт на самом деле один: пахать и пахать».
– И все?
«И все».
Петя отвернулся и стал смотреть в окно.
«Вообще-то не совсем все, конечно. Даже совсем не все. Но это первый шаг, в любом случае. Первый уровень, точнее».
– А потом?
«А это я тебе потом скажу».
– Когда?
«Когда ты с первым уровнем справишься».
Петя повернулся к портрету:
– А я пока не справился?
Портрет вздохнул:
«Да ты даже не начинал еще! Повторяю: как ты можешь с чем-то справиться или что-то выучить, если ты только мечтаешь, рассуждаешь, строишь планы, а потом ровным счетом ничего не делаешь, выезжаешь за счет других!»
– Я ни за счет кого не выезжаю!!! – вспыхнул Петя.
«Ах-ах! – воскликнул дедушка. – Шкатулку тебе нашла Вика, шифр подсказал Йоль, библиотеку разобрал папа, инглиш даст списать Ксюша. А остальное ты все сам, о да-а-а! Перевернул весь дом сам, не спорю!»
– Да пошел ты!!! – разозлился Петя и хлопнул портрет на стол фотографией вниз. – Портретище несчастное!
Потом бросился к форточке, распахнул ее и стал судорожно дышать холодом. Потом замерз, захлопнул форточку и принялся в волнении расхаживать по комнате.
– Тебя нет, ты – портрет. Ты – портрет, а я – псих, и не надо об этом никому говорить, так же как об Олеське. Все это бред, бред, ерунда! Нет океанов, островов, говорящих котов, сказок… В одном дед прав: надо заниматься делами. А не глупостями!
Петя решил немедленно заняться делами.
Какие могут быть дела в шесть утра, если учесть, что папа спит, шуметь-убирать всякие антресоли нельзя, а библиотека разобрана? Петя решил перевязать девятую стопку, которую папа не успел перевязать, а потом заняться подготовкой к контрольной. Инглиш – это реальное дело!
– А тебе я больше не верю, не верю, понял! – сказал он перевернутому портрету. – Не ве-рю! Ну, что скажешь в ответ?
Петя нашел веревку – искать не пришлось, моток лежал тут же, – и подхватил стопку, чтобы переложить ее с пола на диван. Глянул на верхнюю книжку и обомлел. Чуть всю стопку не рассыпал от изумления. Вверху лежал «Фома» Михалкова. «Ни дома, ни в школе, нигде никому, упрямо не верил Фома ничему…» Петя осел на пол и стал механически листать старенькую, потрепанную детскую книжицу. 1961 год, рисунки какого-то Узбякова… Как она могла тут оказаться, вместе с серьезными толстыми томами?
