не видели?
— Ну как видела, темно было. Так, тени какие-то… Но я его узнала!
— Кого вы узнали?
— Человека этого. Он сегодня приходил. Рано утром.
Карповна повела Костю к забору, который разделял ее и Даричева участки. Забор высокий, но сетчатый, с одной стороны от него малинник, с другой — смородина, но все равно соседский двор просматривался, хотя и не насквозь. Над воротами Даричева горел фонарь, Кудылин смог увидеть калитку с внутренней ее стороны.
— Смотрю, заходит кто-то. Сначала зашел, потом выглянул, нет ли кого, украдкой так зашел, как будто воровать. Высокий, худой, в лицо я его не видела… нос только, острый такой нос. И волосы, пышные такие, но приглаженные, а на макушке вихры… Холодно же, Иван в это время шапку носит, а этот… Точно не Иван был… На меня глянул. Ну, я думала, что на меня, думала, заметил, а нет, не увидел.
— Вы со двора смотрели?
— Да. Я уходить собиралась, оделась, выхожу, вспомнила, что Иван куда-то ночью уезжал, сквозь сон звук мотора слышала. Глянуть хотела, смотрю, заходит.
— Зачем?
— Я откуда знаю!.. Да, заходил с пустыми руками, а уходил с какой-то папкой. И сумку еще какую-то нес.
— Когда это было?
— Говорю же, сегодня, рано утром, в начале седьмого.
— Понятно.
— Ты просил показать, где он там стоял. — Карповна махнула рукой в сторону своих ворот.
И, не дожидаясь Кудылина, направилась к ним. Открыла калитку, вышла, он за ней. И снова под ногами оказался знакомый мяч. И снова он пнул его, да сильно. Мяч поскакал вслед за Карповной, стукнулся об ее ногу, затем о дерево. И остановился. А Карповна подвела Костю к дереву.
— Здесь стоял! — она указала на кусты, за которыми должна была находиться скамейка.
А кусты пышные, один высокий и тонкий живо напоминал человека с вихром на голове.
— И сейчас стоит! — ахнула Карповна, пальцем указывая на этот куст, который вдруг ожил, даже глаза в темноте блеснули.
Человек сунул руку под полупальто, вынул оттуда что-то, похожее на пистолет с глушителем. А Костя даже не мог выстрелить в ответ. Нет у него оружия, не успели выдать. А ведь он опер. Сотрудник уголовного розыска — самого опасного участка в полиции. Того, где люди гибнут чаще всего. Мама боялась за него, он говорил, что не все умирают, многие доживают до пенсии. Но ему придется умереть на самом взлете карьеры, потому что киллеры обычно убивают. Быстро, раз и навсегда.
Но ждать, когда киллер выстрелит, Костя не стал. Сработал какой-то глубоко скрытый в душе механизм, он схватил Карповну за шиворот, рванул на себя, убирая с линии огня, и вместе с тем снова пнул мяч, который как будто сам по себе подкатился к нему под ногу. Да пнул с такой силой, что мяч, попав киллеру в руку, выбил пистолет. Оружие полетело в одну сторону, в кусты, мяч — в другую, а киллер побежал в третью — к дороге.
— Стой! Стрелять буду! — закричал Кудылин.
Но лохматый не останавливался, он с ходу перескочил через канаву и побежал по дороге. Костя хотел было подобрать с земли упавший пистолет, но, сообразив, что найти его будет непросто, а время уходит, рванул за киллером. Разогнался, прыгнул, эффектно перелетел через кювет, но правильно приземлиться не смог. Нога вдруг подвернулась, он упал, тут же поднялся, но острая боль пронзила пятку и отдалась в районе коленки. От этой боли он с воем опустился на землю.
Глава 6
Вихрастый, с острым носом мужчина быстрым широким шагом переходил дорогу и даже по сторонам не глянул. Видимо, думал, что если пешеходный переход, то его должны пропустить. А ничего, что перекресток регулируемый, и не для него горит зеленый свет?
Максим не разозлился, но тем не менее посигналил. Мужчина угрюмо глянул на него и ускорил ход.
— Фа-фа! — Стасов шутливо продублировал сигнал.
— Мне больше нравится нота «ля». Через «б».
Мужчина перешел одну дорогу, сразу же вышел к другой; там, сразу за светофором, на Дзержинского парковка. И первый по счету стоял белый «паркетник», очень похожий на «Спортаж». К этой машине мужчина и подошел. Как он садился, Максим не видел, потому что продолжил движение, оставив его у себя за спиной.
— Это ты уже выражаешься матом.
— Это я уже самовыражаюсь.
— А-а!
— Может, этот острый нос кого-то застрелил.
— Сделал дело, как говорится… — зевнул Егор.
Время позднее, но домой еще рано. Какой может быть отдых, когда на Малахова сегодня покушались. Гуслярова попала под подозрение, а доказательств против нее нет. Значит, нужно копать на улице Белинского. Не всех соседей опросили, далеко не всех, вот и приходится работать в ночь.
— А вот и жертва! — Павлов кивком указал на человека, который сидел у обочины дороги, обнимая собственную ногу.
Женщина какая-то над ним стоит, что-то говорит. Видно, муж напился, а жена уговаривает его идти домой.
— Жертва ГИБДД, — кивнул Стасов.
И точно, в сидящем на земле человеке Максим узнал Кудылина. Он-то что здесь делает?
— Кудылин, Гуслярову уже нашли, в ИВС она, — закрывая за собой дверь, сказал Егор.
— И тебя нашли, — кивнул Максим, вспомнив, как молодая соседка Даричева отреагировала на фотографию Кудылина в телефоне.
— Товарищ майор! Там киллер был! — Пытаясь подняться, Кудылин махнул рукой в сторону светофора.
Павлов и Стасов переглянулись.
— Остроносый?
— Вихрастый?
— В полупальто, — кивнул Кудылин.
— А стрелял в кого?
— В нас! — Кудылин кивком указал на низкорослую с большим животом женщину.
— Что у тебя с ногой? — Максим склонился над ним.
— Да гнался, споткнулся. Вывих!.. Пистолет там, в кустах.
— Чей пистолет?
— Да того, в полупальто.
— Как нога? — спросил Максим, поворачивая к машине.
— Да уже ничего.
— Пистолет найдешь, руками не трогай!
— Да я понимаю!
Подвело Максима чутье, не кольнуло под мышкой предчувствие. Мелькнуло что-то в голове, подсказало, что вихрастый мог в кого-то стрелять, но до действия не дошло. И гнаться за «Спортажем» поздно. А план «Перехват» объявить не помешает.
Максим позвонил Малахову.
— У нас тут бобик сдох, — скороговоркой сказал он.
— Что случилось? — так же быстро спросил Малахов.
— Кудылин ногу подвернул… А киллер ушел. На белом «Спортаже», план «Перехват» нужен.
— Номер какой?
— Не знаю. Но сейчас попробую выяснить.
Максим быстро запустил свой ноутбук, так же оперативно подключил к нему видеорегистратор. На перекрестке он сворачивал налево под острым углом, с крайней правой полосы, с явным нарушением правил, так что стоящий практически у самого светофора «Спортаж» теоретически мог попасть в объектив регистратора. Максим очень
