– Иди давай, капойо! Ты что дерзкая такая?!
Аяна сердито насупилась и зашагала в сторону дома. Сторож! Что за странные правила? В доме Эрке ей не разрешали вечером покидать ограду не только из-за этой странной здешней репутации, но и потому, что у порта действительно было опасно. Но запрещать прогулки за высоченной стеной, которую она не перелезет даже с крупа Ташты... Бессмысленно. Это лишено всякого смысла.
Запахи дома гостеприимно встретили её на этаже катьонте. Аяна брела, размышляя, как же ей теперь выбираться к Кимату. Кимат, солнышко, он, наверное, сейчас спит в своей кроватке, вдоволь набегавшись и наигравшись, и тёмные ладошки сонно раскинулись на светлой простыне.
Она сидела на кровати, насупившись, разглядывая дверь, которая была тут очень близко, и представляла ещё шестнадцать дней в этой маленькой комнатке, без сына, без Конды, зато с ароматом дисодилий, который навязчиво лез в ноздри, цепляя их изнутри, как вязальным крючком, раздражая, заставляя морщиться.
Конда, растерянный после того, что слышал в доме Черилла и Иллиры, Ишке, который, наверное, так же растерянно возит лапой пустую миску по каменной площадке, Кимат, который ждал её вечером и не дождался, Бертеле и Сэмилл, которым придётся возиться с новенькими... Аяна схватилась за голову и подтянула ноги на кровать. Как она дошла до такого? Она здесь полгода, и успела впутаться в такое количество дел, а теперь красивые кованые ворота отсекли её от них, и она не радовалась тому, что оставила их снаружи, а тревожилась...
Шорох, потом жалобный трескучий скрип разбудили её. Аяна моргала в темноте, выбираясь из цветного сна, в котором Ишке бродил между ароматных высоких трав.
– Айи!
Конда спрыгнул со стола, скидывая безрукавку, стряхивая сапоги, и нырнул под покрывало, мгновенно окутывая своим запахом и теплом.
– А если бы ты ошибся окном? – шёпотом спросила Аяна, прижимаясь к нему. – Если бы ты залез к Вилмете?
– Я что, окон собственного дома не знаю? – улыбнулся Конда. – Я ездил к Кимату и заодно покормил твоего кота. Судя по тому, сколько он ест, он действительно здоровенный.
– Ты видел его?
Конда помотал головой.
– Но миску он подчистил моментально. Стоило мне зайти в дом на пару минут... Айи, чем тут пахнет? Этот запах...
– Сразу видно, что на женской стороне ты не бываешь. Это дисодилии, как мне сказали. Там две прекрасные ароматные клумбы за окном. Потрясающе, правда?
– Невыносимо, неописуемо прекрасно. Давай я окно закрою.
– Но тут душно будет...
– А ещё тут слышно любой шорох.
– Не то что наверху. Конда, почему нельзя гулять по парку? Я наткнулась на сторожа, и он сказал, что нужно разрешение управляющего.
– Правила такие. Пулат беспокоится за безопасность. К нему как-то раз подсылали наёмников, с тех пор он всюду с охраной, и парк охраняется.
– Наёмников?
– Да. Перешёл дорогу одному роду из Барфы. Опередил со сделкой... Что?
– Этот твой мир пугает меня. К нему подослали людей, чтобы убить?! Из-за сделки?
– Иди сюда. Обними меня и спи. Завтра с самого утра съездим к сыну. Надо повидаться с Иллирой.
– А мне можно уезжать?
– Брак подтверждён. Кира Атар под присмотром. Твой договор – у Мирата. Ты можешь уезжать по поручениям.
– Я видела сегодня киру Атойо.
– О. В детстве она наводила на меня ужас.
– Есть в ней что-то... такое, – кивнула Аяна. – Она шла как госпожа Кано, и от неё веяло дыханием ледников.
– Прижмись покрепче и отогревайся. Спи.
13. Мечты меняют многое
Экипаж остановился у лавки Черилла, и Аяна выпрыгнула наружу под укоризненным взглядом Конды.
– Я хотел подать тебе руку, – сказал он.
– Прости. Забыла, что я не Анвер. Конда, мне нужно сходить к Перуллу...
– Арчелл уже решил этот вопрос. Ташту выводит один из твоих учеников.
– Я иногда жалею, что у меня нет такого Арчелла. Иногда хочется раздвоиться и посылать Анвера по делам, пока Аяна занимается другими.
– Можем найти тебе катьонте на побегушках, когда ты перестанешь быть капойо и превратишься обратно в мою Аяну. И не стесняйся звать Арчелла, он получает неплохие деньги за свою работу. Он так отъелся за эти три недели, что даже его жалкие оправдания про невероятно сложные поиски каприфоли не произвели на меня впечатления. Пойдём, любовь моя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Иллира сидела внизу, попивая ачте, а Садор споро крошил ножом варёные яйца для начинки.
– Как ты? – спросила Аяна, подсаживаясь к ней и беря за руку. – Хорошо себя чувствуешь?
– Меня топтало стадо свиней, а потом пожевал твой конь, и теперь я в болоте, – сказала Иллира устало. – Как будто ты не помнишь.
Аяна покосилась на Конду и кивнула.
– Да. Немножко неприятно...
Иллира сверкнула глазами, но промолчала.
Звякнул колокольчик в лавке, дверь открылась, и Аяна слегка дёрнулась.
– Добрый день, Исар, – сказал Конда, шагая вперёд. – Ну что, все лично заинтересованные в сборе. Иллира, Аяна, у нас есть новости для вас. Я устроил брак Верделла.
Иллира ахнула, вслепую ставя кружку на стол, и Аяна дёрнулась подхватить, но не успела. Лужица ачте струйкой устремилась к краю и, журча, стекала на пол.
– Когда? – спросила Иллира, поднимая кружку со стола. – Исар?
– Я съездил не только в Дакрию, но и чуть восточнее, – сказал Конда.
– Подвинь ногу, Иллира, – попросил Садор, подталкивая тряпку под стол. – Ага, вот так.
– В общем, я нашёл род, хороший, именитый, которому был нужен этот брак. Женщина – побочная дочь кира.
– Женщина?
– Девушка, – поправился Конда. – Её выдали замуж, но муж не подтвердил брак. Её привезли в новый род, но он отказался. У них возникли сложности с документами, потому что брак был полностью оформлен заочно... по портрету. Парня уверили, что она соответствует портрету, и он с охотой согласился, и они всё оформили, но, когда её привезли, он наотрез отказался от неё. Прежний род тоже отказался её забирать. Положение очень неловкое, и предложение рода Салке было как нельзя кстати. Я отправил им предложение, пока был в тех краях, и вчера сюда пришло письмо о том, что они согласны.
– Исар... – повернулась к нему Иллира. – У нас не возникнет сложностей?
– Могут, – сказал Исар. – Могут. Как и всегда и во всём. Но на данный момент это лучшее решение. Мы обсуждали это и приняли его. Главное, сын вернётся.
– А что будет с девушкой? – тихо спросила Аяна. – После развода?
– Пока не ясно. Решим на месте, – сказал Конда, подсаживаясь рядом. – Ты веришь мне?
Аяна обернулась к нему. Тёмная ночь плескалась, заманивая в глубину, в его зрачках, расцвеченная искрами звёзд, пляшущими в прищуренных глазах.
– Верю, – прошептала она.
– Кхм, – кашлянул Исар.
Аяна дёрнулась, возвращаясь в аромат хлеба, в тепло печи и скрип половиц под ногами Кимата, прыгавшего на втором этаже, прижимая к груди протянутые было пальцы.
– У-а-а! У-аа-а!
– Я пойду, – сказала Иллира, глядя на потолок и тяжело вставая. – Аяна, можно тебя попросить привезти мне ту вашу тряпку, которой подвязывают живот?
– Керио. Хорошо. Я научу тебя, – кивнула Аяна. – Он остался в мешке. Конда, я могу передать Иллире мой керио с Арчеллом?
Она спохватилась, распахнув глаза. Сердце стукнуло в горле. Исар...
– Прости... кир Конда.
Конда, смотревший куда-то мимо её уха, вдруг опустил взгляд, еле заметно качнув головой.
– Да, любовь моя, – сказал он, с улыбкой заглядывая ей в глаза и заправляя прядку её волос за ухо. – Когда тебе будет угодно.
Аяна ошеломлённо глянула на него, резко обернулась и поймала слегка насупленный взгляд Исара.
– Да ладно уж, – сказал он, отводя глаза. – Не мне осуждать. Эх ты... Бродяга.
Конда встал и налил себе ачте из заварника, потом пододвинул стул к тому, на котором сидела Аяна, и прсилонился плечом к её плечу.
– Осталось утрясти некоторые мелочи. Но дело запущено. Я же говорил, мы найдём всех, кто потерялся.
