- Но ничего из этого не произошло, Михаил. - Она дотронулась до его челюсти своими нежными успокаивающими пальцами, ласково поглаживая. - Тебе и так есть о чем беспокоится, и без меня хватает ответственности. Я могу помочь тебе. Ты же знаешь, что я способная.
Он дернул ее за запястье так, что она потеряла равновесие и упала на него.
- Ты сводишь меня с ума, Рейвен. - Его руки взметнулись, прижимая ее мягкое стройное тело к себе. Его голос снизился до тягучей ласки, гипнотизирующей, явно черной магии. - Ты единственный человек, которого я хочу защищать, хотя ты и не повинуешься мне. Ты настаиваешь на независимости. Все остальные полагаются на мою силу, а ты стремишься помогать мне, взять на себя мои обязанности. - Он приблизил свой рот к ее.
И снова земля удивительным образом зашаталась под ее ногами, а в воздухе вокруг них затрещали электрические разряды. Язычки пламени лизали ее кожу, согревая кровь. Цвета закружились и заплясали перед ее глазами. Его рот заявлял на нее свои права, настойчивый, мужской, полностью подавляющий, поглощающий все мысли о сопротивлении. Она приоткрыла свой рот для него, допуская его тщательное исследование, его сладостно-жгучее нападение.
Ее руки, пройдясь по ширине его плеч, обхватили за шею. Ее тело стало податливым, мягким, подобно огненному шелку. Михаилу захотелось опустить ее на мягкую землю, сорвать с ее тела вызывающую раздражение одежду, и окончательно сделать своей. В ее вкусе было так много чистоты. Никто не просил разделить с ним вес его нескончаемой ноши. Никто, до появления этой маленькой хрупкой смертной, даже не задумывался о цене, которую ему постоянно приходится платить. Человек. Она была достаточно храброй, чтобы противостоять ему, и он не мог не уважать за это.
Он закрыл глаза, наслаждаясь ощущением ее тела, прижимающегося к его, констатируя тот факт, что он мог хотеть ее с такой силой. Он держал ее, желая ее, нуждаясь в ней, горя для нее, даже не понимая, как такой огненный шторм мог поглотить его. Неохотно, он поднял голову, хотя его тело сопротивлялось этому.
- Пошли домой, Рейвен. - Его голос был чистым соблазном.
Медленная улыбка изогнула ее мягкий рот.
- Не думаю, что это безопасно. Ты принадлежишь к тому типу мужчин, от которых меня предостерегала моя мама.
Он собственнически обвил ее плечи своей рукой, прижав к себе. Михаил не имел ни малейшего намерения позволить ей снова покинуть его мир. Его тело подтолкнуло ее идти в нужном ему направлении. Они шли вместе, и приятная тишина окружала их.
- Джейкоб не собирался причинять мне боль, - внезапно заявила она. - Я бы об этом знала.
- Ты не дотрагивалась до него, малышка, к счастью для него.
- Он конечно способен на насилие. Жестокость всегда так трудно пропустить. - Она одарила его озорной улыбкой. - Она прилипает к тебе словно вторая кожа.
В отместку за поддразнивание, он дернул ее за толстую косу.
- Мне хотелось бы, чтобы ты остановилась в моем доме. По крайней мере, до тех пор, пока мы не найдем и не уничтожим ассасинов.
Рейвен некоторое время шагала молча. Он сказал мы , словно они были командой. Это порадовало ее.
- Знаешь, Михаил, сегодня произошла очень странная вещь. Кажется, что ни один человек ни в гостинице, ни в деревне не знает об убийстве.
Его пальцы слегка коснулись ее тонкой скулы.
- И ты ничего не сказала?
Она бросила на него успокаивающий взгляд из-под длинных ресниц.
- Естественно. Не люблю сплетничать.
- Смерть Ноэль была жестокой, бессмысленной. Она была Спутницей Жизни Рэнда…
- Ты и раньше использовал этот термин. Что он означает?
- Что-то подобное жене или мужу, - объяснил он. - Ноэль всего два месяца назад родила ребенка. Она находилась под моей ответственностью. Ноэль - не повод для сплетен. Мы сами найдем ее убийц.
- Ты не думаешь, что если серийный убийца свободно гуляет по такой маленькой деревне, люди имеют право знать об этом?
Михаил тщательно подбирал слова.
- Румынам никакая опасность не грозит. И это работа не одного человека. Ассасины желают уничтожить нашу расу. Почти все истинные Карпатцы вымерли. У нас жестокие враги, которые хотят видеть всех нас мертвыми.
- Почему?
Михаил пожал плечами.
- Мы другие, у нас есть определенные способности, таланты. Люди боятся всего необычного. Ты должна знать об этом.
- Возможно, и во мне течет карпатская кровь, только разбавленная, - с ноткой сожаления сказала Рейвен.
Это так здорово думать, что у нее был предок с такими же способностями.
Его сердце потянулось к ее. Какой ужасно одинокой должно быть была ее жизнь. Михаилу захотелось обнять ее, поместить в безопасность своих рук и защитить ото всех жизненных неприятностей. Свое уединение он выбрал сам, у Рейвен же не было выбора.
- Наши права на нефть и полезные ископаемые в стране, где большинство довольствуется малым, являются причиной беспокойства и ревности. Для моих людей - закон я. Я разбираюсь с угрозами нашему положению и нашим жизням. Это из-за моего неверного решения Ноэль оказалась в опасности, и теперь мой долг - выследить ее убийц и привлечь их к ответственности.
- Почему ты не вызвал местные органы власти? - Изо всех сил попыталась понять она, осторожно подбираясь к истине.
- Я - единственная власть для моих людей. Я - закон.
- Один?
- У меня есть другие, которые охотятся, в действительности их много, но все делается по моему приказу. Всю ответственность по всем решениям несу я один.
- Судья, присяжные и палач? - предположила она, задержав дыхание в ожидании ответа.
Ее чувства не могли лгать. Она чувствовала пятно зла в нем, и не важно насколько хороший заслон он создавал. Никто не мог быть настолько хорошим, чтобы хоть раз не ошибиться. Она не поняла, что остановилась, пока его руки не скользнули вверх и вниз по ее рукам, согревая ее дрожащее тело.
- Теперь ты боишься меня. - Сказал он мягко, устало, словно этим она причинила ему боль.
А это действительно ранило. Он хотел, чтобы она боялась его, преднамеренно вызывал ее страх, но теперь, добившись своей цели, он понял, что хотел совсем не этого.
Его голос дернул за потайные струны ее сердца.
- Я не боюсь тебя, Михаил, - мягко возразила она, поднимая свое лицо к нему, чтобы изучить его в лунном свете. - Я боюсь за тебя. Такая большая власть может привести к беспределу. Такая большая ответственность - к разрушениям. Ты принимаешь решения относительно жизни и смерти, которые только Бог может принимать.
Его рука ласкала ее шелковистую кожу, и, переместившись, очертила ее полную нижнюю губу. Ее большие синие глаза казались невероятно огромными на небольшом личике, ее чувства были раскрыты для его гипнотизирующего взгляда. Там были беспокойство, сочувствие, зачатки любви и сладкая, сладкая невинность, что потрясло его до самого основания. Она беспокоилась о нем. Беспокоилась.
