– В самом деле? – поддержал Лафалез.
– Логично,– согласился я.
Чемодан, стоявший в глубине шкафа, явно не производил впечатления упакованного на случай спешного отъезда. Однако я не сделал по этому поводу никаких замечаний.
Мы осмотрели чемодан, затем – карманы одежды. И не обнаружили даже трамвайного билета.
– Сматываемся,– распорядился я. Я не был ни вполне удовлетворен, ни полностью разочарован. Дальнейшее пребывание здесь уже не продвинуло бы нас в наших поисках.
И тут Марк издал торжествующий крик. На кухне в сундуке под кипой старых газет в окружении пустых флаконов из-под бензина для зажигалок он обнаружил пару ботинок и в одном из них – револьвер.
Я осторожно взял его в руки. Это было автоматическое оружие 32-го калибра иностранного производства. С необычной формы стволом. Я не смог определить, давно ли им пользовались в последний раз. Журналист указал мне его точное местонахождение. Для тайника можно было бы придумать что-нибудь и пооригинальнее.
Я принял к сведению эту малоинтересную находку и попросил Марка положить ее на место. После чего дал сигнал к отправлению.
Жерар Лафалез подвез нас к дому репортера. Прежде чем расстаться с детективом, я заставил его повторить урок, чтобы он не слишком удалялся от версии, заготовленной мною для комиссара Бернье; заручился его обещанием помалкивать о событиях минувшей ночи и убедить Луизу Брель держать язык за зубами. Он обязался выполнить все мои рекомендации и отбыл.
– Прелестный вечерок,– сказал Марк, стаскивая с себя одежду. – Нападение на мосту… жертвой которого я чуть было не стал; какой-то тип, плавающий в речном бульоне; допрос с пристрастием, примененный к аппетитной блондинке; помощник, отправленный в нокаут и связанный по рукам и ногам; проникновение со взломом в квартиру утонувшего убийцы и учиненный в ней обыск. С вами не соскучишься.
Я молчал, посасывая мундштук холодной трубки. Он продолжал:
Желая оказать содействие, я выуживаю из ботинка разгадку тайны загробного мира… забытую там человеком, который навел такой порядок перед тем, как отправиться в экспедицию. Вот что помогло бы нам напасть на след, не правда ли! Но это – если мыслить иными категориями, чем прославленный Бюрма. «Положи-ка эту игрушку на место,– изрекает наш гениальный сыщик.– Она не представляет никакого интереса…»
Он замурлыкал «Мой шахер-махер», а потом опять:
– Я все думаю об этой Луизе «Ничего-не-знаю». Здорово вы ее поприжали… А она ничего, эта девчушка. И у нее красивые глаза. К несчастью, ей суждено всю жизнь прослужить секретаршей агентства, состоящего из таких детективов, как вы, и председательствовать на заседаниях общества благочестия. Между тем она пробуждает весьма пылкие чувства… и мечет огненные стрелы в сердце Шерлока Холмса. Да! Это не Элен Шатлен, которая повела бы себя…
– Что вам о ней известно?
– Хвала Всевышнему, он не глухонемой! Неужели мои слова доходят до вас?
– Все секретарши детективов одинаковы.
– Да! Но… Элен…
Он с состраданием взглянул на меня.
– Бедняга. Догадываюсь, в чем дело. Вы отчаянно сосете погасшую трубку. Кончился табак?
Он кивнул в сторону своей брошенной на стул куртки.
– Возьмите сигарету.
– Нет. Я курю только трубку.
– Распотрошите «Голуаз» и набейте ими свою топку.
– Нет.
– Тогда, может быть, рома? У меня тут кое-что осталось…
– Послушайте, оставьте меня в покое и беседуйте сами с собой.
– А что еще остается делать в вашем обществе,– вздохнул он.– Уже пять утра. Вам давно следовало бы принять горизонтальное положение.
– Нет. Я еще поразмышляю немного, если позволите. А через час выйду прогуляться.
– Как хотите. Только не мечитесь из угла в угол. Меня укачивает.
Глава X
Лионская улица
Прежде чем предложить комиссару Бернье свою версию событий, я решил повидаться с Жюльеном Монбризоном. Этот адвокат, еще не успевший запятнать свою репутацию, слыл светочем юриспруденции и мог оказаться полезным советчиком в этом столь щекотливом деле. В семь часов утра я уже нажимал кнопку звонка первого этажа дома на улице Альфреда Жарри.
Болезненный слуга, выглядевший хуже обычного, весь извертелся. Месье еще в постели; в такой неурочный час и т. д. В конце концов он взялся доложить.
Возвратившись с благоприятным известием (в чем я ни минуты не сомневался), он пригласил меня в кабинет.
Я коротал время, рассеянно листая иллюстрации Домингеса к новеллам Э. По, потом поигрывая содержимым пепельницы. К моменту появления вальяжного хозяина я предавался третьему развлечению: выкручивал себе пальцы.
Он наскоро пригладил расческой волосы и накинул дорогой халат, зябко пряча руки в карманах. В общем, имел рассеянный вид человека, потревоженного во время сна. Он протянул мне искрящуюся драгоценностями руку. Судя по всему, он и во сне не расставался со своими украшениями.
– Какому чрезвычайному происшествию обязан я честью вашего раннего визита? Чересчур раннего…– прибавил он с упреком, бросая взгляд на напольные часы.
– Простите, что поднял вас с постели,– сказал я.– Но мне нужен ваш совет. Через полчаса я встречаюсь с комиссаром Бернье и собираюсь признаться ему, что этой ночью утопил в Роне человека.
Он вздрогнул и выронил изо рта сигарету, которую закурил, едва восстав ото сна.
– От Нестора Бюрма всего можно ожидать,– выговорил он наконец.– И все же… Что это еще за история?
Я ответил, что поручил частному детективу навести справки о лионском прошлом Коломера… В пределах возможного, разумеется… Что этот дурак принялся болтать об этом направо и налево, новость достигла ушей сообщника убийцы, а может быть, и самого убийцы, что он заманил меня в ловушку, но я оказался менее хилым, чем это можно было бы предположить, и отделался от хулигана… нырнувшего вместо меня.
– Превосходно,– сказал он со слабой улыбкой.– Жировой паек вы обменяли на кофейный эрзац со сливками. К завтраку это даже неплохо. Впрочем, шутки в сторону. Прежде всего мои поздравления по случаю того, что вам удалось избежать этой опасности… а во-вторых, чем могу служить?
– Нашпигуйте меня как можно большим количеством шпаргалок… в вопросах, относящихся к вашей компетенции. Мне бы хотелось предугадать реакцию комиссара Бернье. Разумеется, он меня знает, но не более чем понаслышке… а ведь репутация частного детектива… гм…
– Что верно, то верно. Впрочем… так ли уж необходимо посвящать в это полицейского?
– Это неизбежно. Видите ли, мое расследование связано с делом Боба. Я хочу отомстить за своего ассистента.
– Если покушавшийся на вас бандит и убийца в Перраше – одно и то же лицо, все значительно упрощается. Рыбы возьмут на себя труд присяжных заседателей… и приведут приговор в исполнение задолго до его вынесения.
– Очень может быть. Но я уже принял решение. Если этот чиновник вобьет себе что-нибудь в голову или у него зародятся сомнения относительно законности оказанного мною сопротивления, ведь вы поможете мне рассеять их, не правда ли?
– Ну, разумеется.
Он закурил новую сигарету, и мы составили что-то вроде плана совместных действий. Я выразил надежду, что мне не придется им воспользоваться.
Затем рывком встал с кресла.
– Я могу пойти с вами, если хотите,– предложил Монбризон.
– Вы с ума сошли! Они вообразят себе невесть что, когда увидят, что я заранее заручился поддержкой адвоката. Мгновенно нацепят наручники.
Он рассмеялся и не стал настаивать. Пообещав держать его в курсе дела, я откланялся. У меня оставалось еще немного свободного времени. На ближайшей почте я написал три межзональные открытки. Потом купил ломоть хлеба и запил его в баре кофе, сдобренным большим количеством сахарина. Приобрел в лавке пачку серого табака, набил им трубку и зашагал по направлению к полицейскому учреждению. Комиссар Бернье не скрыл удивления, увидев меня в столь ранний час.
– Не иначе как изловили убийцу,– съязвил он.– Где это вы, черт вас возьми, раздобыли себе такие кроличьи глаза?
Под его собственными красовались большущие круги, однако я вежливо умолчал об этом.
– Резвился с медсестрой. Ах, если бы вы ее только видели… И потом, уж лучше иметь глаза кролика, чем дохлой рыбы.
– О, разумеется. Это все, что вы хотели мне сообщить?
– Да. Всю ночь я обмозговывал эту шутку. Она забавна, не правда ли?
– Забавна? Нелепа, хотите вы сказать? Весьма нелепа. К тому же придает вам воинственный вид пятящегося задом осла. Не тяните время.
– Этой ночью я шел по Арочному мосту, как вдруг какой-то тип ухватил меня за талию с явным намерением сбросить в воду. Это был крепкий детина, но я, несмотря на концлагерь, оказался не слабее. Завязалась оживленная беседа, в ходе которой ему пришлось пуститься в плавание. Полагаю, что он и сейчас еще тренируется в надежде выиграть Рождественский кубок.
