как ни странно, тоже. За поединками она наблюдала с удовольствием. Лоб Хайнриха был повязан полосой ткани, чтобы пот не мешал, обнаженный торс в кубиках мышц и редких седых волосах блестел от капелек. На левом предплечье алела короткая полоска: кто-то особенно искусный и везучий достал, не озаботившись повернуть лезвие. Он не сказал ни слова, только врезал по башке герою чуть сильнее, чем остальным.
– Никого? – он повернулся к Салиме. – Ха! – меч крутанулся в воздухе и лег в ножны. – А я на что? Гони этих тормозов на хер! То есть… – он все еще смущался, хоть она и говорила, что ее не раздражают особенности его речи, – на улицу без выходного пособия.
Она подошла, придерживая расходящиеся полы шелкового халата, провела другой ладонью по его мокрой груди.
– Значит, ты хочешь записаться ко мне в телохранители? – переспросила с ехидной улыбкой. – Считаешь, это дело как раз по тебе? А космические корабли, станции какие-то орбитальные – ну их к шайтану, пусть с ними кто-нибудь другой возится?
– Я ничего подобного не говорил! – тут же переиграл он. – Я просто имел в виду, что твоим безруким… в общем, этим добрым молодцам следует уделять больше времени тренировкам, только и всего.
– Хайнрих, – она покачала головой, не переставая улыбаться, – ну сам подумай: кто в здравом уме нападет на меня с мечом? Моя охрана обучена противостоять другому оружию.
– Нечего полагаться на здравый ум, – проворчал он. – Какому-нибудь шизофренику вполне может прийти в голову увековечить свое имя, зарубив координатора мечом.
– Ладно, ладно, – согласилась она. – Ребята и сами теперь не успокоятся, будут практиковаться хотя бы ради реванша.
– Хрен им, а не реванш. Я всю жизнь практиковался, с пяти лет, как папа мне пластмассовую саблю подарил.
Салима дотронулась до кровавой царапины.
– Даже неумелому может повезти.
– Фигня, – фыркнул он. – До свадьбы заживет.
Она щелкнула его по носу:
– До свадьбы у тебя три перелома со смещением срастись успеют. Но это же не повод себя калечить.
– Перелом срастается за пару месяцев, – прикинул Хайнрих. – Стало быть, через полгода я могу рассчитывать?
– Придется подождать еще немного, – засмеялась она. – Когда заживут последствия обрезания.
Он с досадой застонал.
Хелена посмотрела на себя в зеркало и разрыдалась. Вместо густых золотистых прядей, которые она любила завивать – бритый наголо череп с красными следами швов. Экий ужас! Ни один мужчина дважды не взглянет на такое чучело. А если взглянет, то с отвращением. Как она теперь родит папе внуков? При всей своей наивности она догадывалась, что внуки у пап появляются не сами по себе, для этого дочка должна хоть кому-то приглянуться. После близкого знакомства с компанией Артура она поняла, что сам процесс ей даром не нужен, но внуков она обещала. Над этой дилеммой она мучилась долго-долго, потом решилась спросить сидевшую с ней монашку:
– А можно как-нибудь забеременеть без этого самого? Ну, не трахаясь?
– Дитя мое, старайся не употреблять вульгарных выражений, – сделала замечание женщина.
– Каких-каких выражений? – не поняла Хелена.
Монашка терпеливо пояснила:
– Нелитературных. Неугодных Господу.
– А-а, – задумчиво отозвалась девочка, безуспешно пытаясь сообразить, какое из произнесенных ей слов неугодно Господу. – Ну-у, ладно. Так вы знаете, можно или нет? – на всякий случай она ограничилась только теми словами, в отношении которых была твердо уверена.
– Можно, – серьезно ответила монашка. – Именно так у девы Марии родился Иисус Христос.
– Правда? – обрадовалась Хелена. – Ух ты, клёво!
Невежество девочки удивляло обеих монахинь, дежуривших при ней по очереди. Но немолодые уже женщины отличались завидным долготерпением и кое-каким опытом общения с грешными душами. Из этого опыта следовало, что душа глупышки чиста. Помята проклятием, обрушившимся на ее отца, но не запятнана чернотой. Не за что сатане зацепиться в пустом мозгу, как сказала сестра Грета. Даже попытка самоубийства не оставила на ней темного следа, словно она вообще не понимала, что делает.
– А как это у Марии получилось? – с жадным любопытством спросила Хелена.
Монахини охотно отвечали на ее вопросы и по собственной инициативе читали из Библии. Она никогда не сомневалась, не возражала, верила во все безоговорочно. Милая, славная девочка. А что глупая и с памятью не очень, ни одной молитвы запомнить не может, слова путает – Бог не дал, не нам Его судить.
– Сперва деве Марии явился ангел, – начала сестра Юлия.
Она рассказала Хелене обалденную историю. Хелена искренне порадовалась за эту Марию и ее ребенка. И слегка огорчилась, потому что ради нее, Хелены, ангел вряд ли спустится с небес. У нее одна реальная надежда – на какого-нибудь не слишком противного мужчину.
И что ей делать, как дальше жить, когда она лысая, словно кошка-сфинкс, и вдобавок с багровыми шрамами поперек головы?
– Хелена, ну не плачь, – это Виктория Павловна принесла ей зеркальце, а теперь не знала, куда деваться, мысленно ругала себя-дуру последними словами.
– Как я буду без волос? – в отчаянии всхлипнула девочка. – Я уродина!
Воспитательница всплеснула руками:
– Хелена, не говори глупости! – она тут же вновь прокляла себя за торопливый язык. Глупенькая малышка органически не может не говорить глупостей, но каково ей об этом постоянно слышать? – Ты очень симпатичная, а волосы скоро вырастут.
Хелена недоверчиво распахнула глаза:
– Чё, правда?
– Ну конечно! Это же волосы. Они все время растут. Стрижку сделать не успеваешь, а они уже отросли, и опять приходится идти к парикмахеру.
– У меня вырастут новые волосы? – все не могла успокоиться Хелена.
– Обязательно, – твердо пообещала Виктория Павловна. – Еще лучше прежних. Знаешь, девушки с жидкими волосами иногда специально бреются наголо, чтоб волосы были гуще и крепче.
– Да-а? – недоверчиво протянула девочка. – Ну, тогда ладно.
– Хелена, я тебе шоколадку принесла, – фруктами-витаминами в больнице кормят обильно, а вредных сладостей не дают, но ведь для ребенка эти запретные вкусняшки – такая радость. – И вот еще, печенье.
– Ой, Виктория Павловна, спасибо! – она вдруг засмущалась, как всегда, когда хотела о чем-то попросить. – А вы можете продлить мне подписку на канал сериалов?
Воспитательница негромко вздохнула. Она принесла Хелене ноутбук сразу, как только врачи разрешили смотреть на экран. Она не хотела, чтобы девочка забросила учебу, надеялась, что та будет заниматься на образовательных сайтах. Из Центра ее отчислили, но где-то же нужно получить аттестат: в обычной школе или экстерном. Однако Хелена наотрез отказывалась учиться. Чуть разговор об учебе – она в слезы, до истерики. Виктория перестала заводить эти разговоры: что толку мучить ребенка? Поправится, выйдет из больницы… Год потеряет, осенью опять пойдет в девятый класс, иначе никак не получится. А пока пусть отдыхает. К удивлению воспитательницы, Хелена не использовала ноутбук для общения с подругами. Виктория предложила ей настроить чат – ее посетила мысль, что Хелена просто не умеет этого, – однако та не захотела. Похоже, у нее не было подруг. Все время, пока ее не занимали монахини, она слушала музыку – по мнению
