Виктории, дешевую попсу, но не запрещать же, – и смотрела слезливые сериалы про любовь.
– Хорошо, я сейчас заплачу за подписку, – сказала Виктория и, пододвинув ноутбук к себе, открыла банковский сайт.
Хелена дотянулась до шоколадки, неловким движением развернула. Руки еще плохо слушались. Откусив кусочек, она откинулась на подушку. Вспотела от напряжения, но блаженство от тающей во рту сладости того стоило.
– Виктория Павловна, вы такая классная, – проговорила она. Раньше, учась в проклятой школе, Хелена этого не замечала, там все было не так, она вспоминала об интернате с содроганием. А при ближайшем рассмотрении «воспиталка» оказалась доброй и заботливой. Она дозвонилась до папы, привела его к дочери, она не оставляла Хелену, хоть ее и выгнали из интерната. – Виктория Павловна, – Хелене пришла в голову замечательная идея, – а может, вы выйдете замуж за моего папу?
Виктория чуть не уронила ноутбук. Это было самое необычное предложение, которое она слышала. Не признание мужчины в глубине и долгосрочности своих чувств, а знак высшего доверия со стороны ребенка: будь мне второй мамой. Хелена ждала ответа, затаив дыхание. Как обмануть это хрупкое доверие? С другой стороны, можно ли обещать такое? Она почти не знает Йозефа Гржельчика. Хмурый, суховатый и вдобавок смертельно больной человек. Он надеялся, что смерть избавит его от выполнения обещаний, данных Хелене. Но Виктория не могла сказать «да» в расчете на то, что он все равно умрет.
– Боюсь, что нет, – произнесла она осторожно.
– Почему? – расстроилась Хелена. – Вы ведь не замужем. Мой папа крутой, он настоящий капитан! И он очень хороший. И вы тоже. Вы ему обязательно понравитесь.
Настойчивость девочки смущала. Ну как объяснить ей, что браки совершаются на небесах, что глупо сговариваться о таком за спиной мужчины, что сплошь и рядом два хороших человека не подходят друг другу?
– Хелена, у меня есть жених, – соврала Виктория.
Она вздохнула.
– Жалко.
Хайнрих заглянул в рубку. Седоватый блондин Фархад Фархадович, деловито ворча, что-то проверял, шпыняя мальца в пилотской форме, рядом вертелся кот.
– К старту готовы, – отрапортовал Федотов, увидев герра Шварца.
Тот оценивающе посмотрел на кота, выглядевшего готовым к ловле мышей, но никак не к старту, перевел глаза на парня. Молодой синеокий брюнет встретил его придирчивый взгляд без трепета, со спокойным достоинством, которое и людям постарше не всегда удается.
– А ты кто такой? – спросил он сурово.
– Фархад, – ответил парень.
Кто бы сомневался! Хайнрих едва не плюнул. Салима спрашивала его о сыне, и ему пришлось признаться, что он так и не разобрался, кто же из них ее сын. Не тот ли молодой человек лет тридцати, увлекающийся футболом? На это она сказала, что ее сын футболом никогда не увлекался и ему гораздо меньше тридцати. «Не такая уж я старая, – заявила она, – чтобы иметь тридцатилетнего сына». Почему бы нет? Она примерно его возраста, а ему родители непрерывно талдычили, что, если бы не его безалаберность, они могли бы уже иметь тридцатилетних внуков.
– Хайнрих, неужели так трудно найти в пилотской бригаде Фархада? – упрекнула его Салима.
– Не поверишь, – промямлил он, – они там все – Фархады. Как сговорились, блин!
Ему показалось, что она все-таки не поверила.
– Фамилия твоя какая? – требовательно вопросил он у синеглазого младшего лейтенанта.
Взор юноши являл собой живую иллюстрацию эмоции «И чего ты привязался?»
– Ну зачем вам моя фамилия, герр Шварц? Вы ее все равно забудете.
– Ага, а имя уж точно не забуду, – процедил Хайнрих. – Не заговаривай мне зубы, мальчик! По-твоему, я должен в реестре рыться, чтобы узнать твою хренову семейную тайну? Быстро встал по стойке «смирно» и назвал свою фамилию!
Фархад видывал на своем веку таких любителей покричать. Потому и не хотел… Стоило им узнать, кто он такой, они тут же тушевались, начинали лебезить, будто это он – координатор. Ну вот правда, зачем? Но упираться тоже резона нет, когда требуют ответа. Он же не партизан на допросе.
Он вытянулся – руки по швам – и доложил:
– Резервный пилот аль-Саид.
Против ожиданий, новый командир не испугался, не спохватился, не понизил тон.
– Ага, – кивнул он сам себе. – Что и требовалось доказать. Блудный сын, мать твою за ногу! А теперь скажи мне, засранец, – проникновенно произнес он, – ты почему за все время, пока тут прохлаждался, к матери не съездил?
У Фархада глаза чуть из орбит не вылезли.
– Не слышу ответа! Что? Времени не хватило? На девок, значит, время нашлось, а матери родной – хрен?
– Виноват, – выдавил Фархад, справившись с изумлением.
– Ясный пень, виноват! И что? Мне от твоей вины ни жарко, ни холодно, поперек тебя и вдоль! Быстро метнулся в аэропорт, и чтоб через полчаса был в самолете, так и разэтак!
– Есть, – выдохнул он. Через минуту его уже не было в рубке.
Хайнрих повернулся к Фархаду Фархадовичу, сидящему за пультом с отвисшей челюстью.
– К старту они готовы, бляха! – передразнил он. – Старт откладывается на сутки.
– Но, герр Шварц, – возразил Федотов, – старт уже заявлен, нам освобождают коридор.
– Ядрена вошь! – рявкнул Хайнрих. – Я что, непонятно выразился? Старт откладывается. Отменяйте заявку, договаривайтесь с кем надо – проблемы индейцев шерифа не волнуют, ясно?
Мрланк выскочил из парилки и с разбегу ухнул в бассейн, обдав брызгами зазевавшуюся Эйззу с вмиг намокшим полотенцем. Казалось, вода вокруг него зашипела, испаряясь. Четырьмя гребками преодолев расстояние до противоположной стенки бассейна, он, уже не спеша, поплыл обратно.
Пока он лежал пластом, Айцтрана построила сауну по чертежам, которые нашла в его папке. Это был самый приятный из сюрпризов. Все-таки ему досталась замечательная жена.
Эйзза, стоящая на краю бассейна, взглянула на него с легким укором и завернулась в мокрое полотенце. Подплыв, он вытянул руку и схватил ее за лодыжку, делая вид, что хочет стащить в воду. Она испуганно пискнула. Конечно, он не сделал ничего такого. С женщиной на шестом месяце следует обращаться исключительно бережно. Она и сама вела себя осторожно. В парилку не заходила, только плескалась в бассейне – очень ей это дело понравилось, но, опять же, меры не превышала, вылезала раньше всех. Единственный ребенок, других не будет – муж-то погиб. Не повезло девочке.
Эйзза отжала косу – брызнули струйки – и юркнула в предбанник переплетать. Мрланку ужасно хотелось подсмотреть, но нельзя, неприлично: она ведь из другого клана.
Будущее Эйззы было непонятно. Если бы Стейрр не погиб, она вместе с ним вернулась бы в клан, родила еще нескольких детей. Но теперь она одна. Не ехать же ей туда, где она никого не знает? Пока что Эйзза жила у них. Айцтрана в ней души не чаяла, Мрланк – само собой, он и жив-то благодаря ей. Одна беда: Эйзза не была по-настоящему счастлива. Когда она отрешенно задумывалась о чем-то, как бывает с кетреййи – они словно зависают, чтобы Подумать Мысль, отдавая
