С трудом высвободив ноги из-под тяжелого неподвижного тела, Эльнара несколько минут сидела, разминая затекшие конечности. Пощупав пульс Заира, и убедившись, что он жив, она направилась к выходу. После пережитого шока девушка уже ничего не боялась. В темном саду нашла свою котомку, переоделась в мужское платье, взяла на кухне несколько пресных лепешек, горсть пшена и кожаную фляжку с водой. Подошла к колодцу и, глядя в свое отражение, решительно отрезала дивные черные косы, которые тут же закопала под деревом. Перекинув через плечо котомку, пошла было к калитке, но вдруг что-то вспомнив, вернулась в дом. Заир лежал в той же позе.
Переступив через бесчувственное тело, Эльнара подняла с пола оброненное ею в ходе недавней борьбы жемчужное ожерелье – память о матери, которую ей не довелось даже просто увидеть. Вышла на крыльцо, окинула грустным прощальным взором отчий дом. При мысли, что уходит навсегда, смахнула с густых длинных ресниц невольные слезы. Начиналась новая жизнь.
Сказочный Перистан
Еще до своего побега Эльнара решила, что ей нужно бежать не просто куда глаза глядят, а в столицу Хоршикского ханства – Перистан. В огромном многолюдном городе легче было затеряться и найти для себя какую-нибудь подходящую работу. Путь предстоял неблизкий.
На протяжении светового дня, невзирая на усталость, упорная девушка шла, а ночью старалась остановиться на ночлег в попадавшихся ей по дороге многочисленных селениях, или в больших и малых городах. Расположенное в самом сердце Великой Степи, Хоршикское ханство было не только большим, но и весьма заселенным государством.
После того, как пятнадцать лет тому назад к власти пришел нынешний правитель – хан Тани, жизнь и в прежде достаточно благополучной стране еще более оживилась. Много путешествовавший по свету в годы своей юности, наследник могущественного престола получил хорошее образование, а также набрался богатого жизненного опыта. Придя к власти после смерти своего мудрого, любимого народом, но крайне осторожного и щепетильного в вопросах внешней политики отца, честолюбивый монарх задумал сделать Хоршикское ханство центром политики, культуры и торговли если не всего Востока, то хотя бы Азии.
Отправив послов в разные страны и к правителям кочующих в степи племен, дальновидный хан Тани передал, что отныне на территории всего Хоршикского ханства для торговых людей вводится беспошлинная торговля, и что миролюбивые хоршики с распростертыми объятиями ждут всех, кто придет к ним с открытой душой и чистыми помыслами.
Финансовые советники хана – почтенные белобородые аксакалы, привыкшие к размеренному и предсказуемому правлению предыдущего государя, забили тревогу. Они боялись, что своими, по их мнению, не до конца продуманными, чересчур поспешными и неосторожными действиями, молодой, неопытный в государственных делах самодержец ослабит и разорит страну, в течение долгого времени добивавшуюся своей независимости и нынешнего благополучия.
Но хан Тани упорно добивался поставленной перед собой цели, а чтоб не отвлекаться на ненужные бесплодные споры и не слушать раздражавшего его старческого нытья, всех своих советников, доставшихся ему по наследству вместе с троном, под разными благовидными предлогами он удалил со двора, заменив их всего лишь одним человеком – малоразговорчивым серьезным арабом по имени Хусейн, в молодости обучавшимся тонкому искусству экономики в богатой Поднебесной империи, которого он привез в страну после того, как спас его от несправедливой и жестокой казни. Хусейн был беззаветно предан своему господину и понимал его буквально с одного взгляда.
Разослав повсюду послов с весьма заманчивым предложением, молодой и очень амбициозный правитель у себя в государстве развернул активную деятельность. Перво-наперво он приказал во всех без исключения городах ханства расширить и самым наилучшим образом благоустроить все существующие в них торговые рынки. Одновременно обязал городские власти заложить новые базары, отведя под их строительство лучшие земли. Жителям Хоршикского ханства было объявлено, что любой трудовой человек, владеющий каким-либо ремеслом, может обратиться в городскую казну для получения беспошлинной ссуды на открытие соответствующей мастерской.
При этом известии талантливые, работящие люди из числа бедных мастеровых, годами с раннего утра и до позднего вечера гнувших спину на жадных несправедливых богачей, в погоне за прибылью нимало не заботившихся об условиях труда и жизни своих работников, воспрянули духом. У них появилась надежда на достойную жизнь. Конечно, далеко не все бросились в казну, опасаясь риска, или не доверяя собственным способностям, так как деньги рано или поздно нужно было возвращать, но тем не менее, наиболее решительные, работящие и талантливые хоршики получили возможность попытаться изменить свою судьбу.
Не подозревая об истинных мотивах широкого жеста хана Тани, для которого люди служили средством к достижению еще большего влияния и расширению собственной власти на территории не только Великой Степи, но и далеко за ее пределами, они на все лады превозносили государственную мудрость и человеческую доброту молодого правителя, прославляя его имя и искренне гордясь тем, что являются его подданными.
Между тем, введя беспошлинную торговлю в Хоршикском ханстве, открыв его границы для торговых людей со всего света, хан Тани ничуть не сомневался в том, что прежде всего к нему устремятся, охваченные жаждой наживы, его ближайшие соседи из стран Востока. Получив первую прибыль, они, конечно же, захотят вернуться вновь, и не один раз, а вскоре уже просто не смогут обходиться без хоршикских рынков. Однако, даже сформировав самый что ни на есть большой караван с различными товарами, иноземные купцы при всем желании не смогут доставить их в Азию в таком количестве, сколько им хотелось бы в действительности продать небедным хоршикам: что ни говори, но и верблюды имеют свой предел выносливости.
Зато самим торговцам придется хорошенько раскошелиться: длительные остановки в хоршикских караван-сараях, питание, корм для скота, ежедневная плата за место на базаре – со всего государственная казна при грамотной постановке дела будет получать доход. И даже деньги, полученные от своей торговли, чужестранцы по замыслу хитрого хана Тани должны были оставить в его владениях, соблазнившись различными товарами хоршикских умельцев, которых после объявления о выдаче беспошлинной ссуды в его стране станет еще больше, а значит, со временем самодовольный надменный Восток, незаметно для себя проглотив коварную наживку, начнет испытывать постоянную нужду во всевозможных изделиях, помеченных ханской тамгой. А уж о кочевниках, которые не производили практически ничего ценного, если не считать вкуснейшего напитка «шуат», изготавливаемого ими из верблюжьего молока, козьего сыра, да топленого масла, и говорить нечего – они и сейчас не мыслят своего существования без творений талантливых хоршиков!
– Человек – есть ничтожный раб своих привычек и слабостей, причем независимо от происхождения или полученного воспитания, – размышлял азиатский владыка в часы отдыха: Пусть не сразу, но я добьюсь духовного порабощения всех народов Востока! Мне не нужны их земли, дворцы, толпы невольников. Степь – большая, что хочешь, то и делай! Дворцы мои по роскоши превосходят их жалкие строения, а преданных мне душой и работящих подданных просто не счесть. Мне нужно их золото для укрепления благосостояния моих обширных владений. Мне нужна их беззаветная собачья преданность по отношению ко всему, что каким-либо образом связано с великим Хоршикским ханством. А это можно сделать, исподволь навязав им свой образ жизни и мышления, приучив их пользоваться даже в мелочах лишь продукцией хоршикских ремесленников, постепенно поработив душу и разум народов всего поистине бескрайнего Востока. И, если на то будет угодна воля Аллаха, я, великий хан Тани, потомок славного рода Аспандияров, это сделаю!
Молодой правитель хоршиков ничуть не сомневался в успехе затеянного им грандиозного и амбициозного плана. Первые десять лет его мудрого правления ознаменовались доселе невиданным в ханстве размахом повсеместного строительства. Оживленные работы шли днем и ночью: строились новые благоустроенные рынки, возводились просторные караван—сараи, открывались многочисленные лавки, булочные, кондитерские, чуть ли не каждая улица имела свою чайхану.
По распоряжению властей, отныне в каждом городе ремесленные мастерские обязаны были располагаться только в одном, специально выделенном для этого районе, непременно огороженные высоким светлым забором, дабы остальная часть города всегда выглядела нарядной, вызывая у приезжих гостей острое желание как можно чаще приезжать сюда, чтоб насладиться атмосферой вечного праздника.
