коричневого кожаного мяча у Кена в руках был коричневый кожаный мокасин.
Следуя за его взглядом, мои глаза поднялись вверх, выше, выше, по стороне здания, пока я не увидела источник летающего объекта.
Там, на перилах балкона четвертого этажа, сидел именинник собственной персоной. Голова Джейсона была опущена. А ноги свисали вниз, и одна из них была без мокасина.
– Господи. Кен…
Подняв руки рупором ко рту, Кен заорал Джейсону.
– Мужик, сиди там! Мы уже идем!
Джейсон пробурчал что-то невнятное, но мы уже убежали. Прыгая через две ступеньки, мы с Кеном взлетели обратно к 441-й квартире и ворвались в дверь. Народ танцевал под пульсирующую техно-музыку, но мы с Кеном, протолкавшись через толпу этих безразличных козлов, которых Джейсон считал друзьями, выскочили на балкон.
Закрывая за собой дверь, я облегченно выдохнула, увидев, что мы не опоздали. Джейсон все еще сидел на узких деревянных перилах, глядя на парковку внизу. Но долго он так бы не продержался. Гравитация стаскивала его вниз. Я буквально видела, как она дергала его за ноги. Одно неверное движение, и она украдет его у нас навсегда.
Пока я стояла, замерев в дверях, пытаясь перевести дух и понять, что же, на фиг, сказать или сделать, Кен на цыпочках подобрался к Джейсону.
– Не подходи! – заорал Джейсон, протягивая руку в нашу сторону.
Кен замер на месте и поднял руки.
– Джейсон! – закричала я. – Ты что! Не дергайся так! Ты же свалишься!
– Нет, ни фига, – пробурчал он, опуская руку и снова возвращаясь взглядом к асфальту внизу.
– Милый, я не знаю, что такого ты сегодня принял или что происходит, но ты не в себе. Это не ты. Пошли в квартиру. Ну пожалуйста?
Джейсон резко повернул голову, не в состоянии разглядеть меня своими остекленевшими глазами.
– Эт-т-т-то я. С-с-самый нас-с-стоящ-щ-щий. Ты не п’нимаеш-шь. Тебе нас-срать. – Джейсон попытался обернуться, чтобы указать на Кена, который был уже почти возле него, все его тело сдвинулось на пару сантиметров, и мое сердце остановилось. – Ты приш-ш-шла ради него. – Его голова снова опустилась, и он уставился на парковку внизу. – Не ради меня. Никто не приш-шел ради мня… – Его слова стали почти неразличимыми, потому что зубы начали стучать, а все тело затряслось.
«Биби, делай уже что-нибудь!»
– Джейсон, – заикаясь, выдавила я, потому что при виде моего друга, балансирующего между жизнью и смертью, у меня в голове все спуталось. – Конечно, я пришла ради тебя. Ты – один из лучших моих друзей. Да я в прошлом году переехала в этот квартал из-за тебя. Тебя все любят. Я люблю…
Все произошло в одну секунду, но мне казалось, что я вижу все это в замедленной съемке. Прежде чем эти три слова вылетели у меня изо рта, Джейсон повернулся, готовый начать со мной спор. Я увидела, как его лицо из рассерженного стало испуганным, потому что вращательный момент выбил его из равновесия. И он, опоздав на одно мгновение, понял, что происходит.
Нечто, чего он никогда не сможет исправить.
Я рванулась вперед, инстинктивно протягивая к нему руки, отказываясь признавать разумом тот факт, что я была слишком далеко, чтобы успеть его спасти.
Но Кен был близко.
В один момент испуганные карие глаза Джейсона умоляли меня о помощи, пока его руки хватались за пустоту, а уже в следующий Кен схватил его за руки и втащил на безопасное место. Кен сдернул Джейсона с перил с такой силой, что они оба покатились кубарем и рухнули на бетонный пол. Затаив дыхание, я в ужасе смотрела, как Джейсон вырывается, пинается и дерется с Кеном, но Кен его не выпускал до тех пор, пока тело Джейсона не затихло, а лицо не сморщилось, признавая поражение.
Как только Джейсон перестал сопротивляться, я кинулась к нему, причитая, что все в порядке и гладя его руки, плечи, лицо.
Он свернулся в позу эмбриона и уткнулся лицом мне в колени. Его тело дрожало на ледяном бетонном полу, а тихие, жалобные всхлипывания разбивали мне сердце.
Гладя его короткие каштановые волосы и стараясь не заплакать, я поглядела поверх него на Кена. Он отполз от нас как можно дальше и сидел, привалившись спиной к дальней стене балкона, вытянув перед собой одну ногу. Другую, согнув в колене, он прижимал к груди. Его глаза были такими вытаращенными, какими я не видела их никогда в жизни, и не отрываясь смотрели на меня в темноте.
Я потрясенно уставилась на него.
Кен, человек, не признающий подарков, только что вернул мне моего друга.
Поскольку Кен был трезвым, он оставался начеку. Поскольку Кен был таким отвратительным джентльменом, он поперся со мной на улицу. Поскольку Кен был таким ненормально спокойным, он остался спокойным в критический момент. А поскольку Кен был атлетом, ему хватило скорости реакции и сил вытащить взрослого мужика. Все, что я считала недостатками, все качества, на которые я закатывала глаза, внезапно показались мне неоспоримыми достоинствами. Именно благодаря им голова Джейсона сейчас лежала у меня на коленях, а не была разбита об асфальт.
Я смотрела, как Кен смотрит на нас – как ему неловко рядом с выражением эмоций, как он не знает, что делать теперь, когда время решительных действий миновало, – и меня захлестнула волна признательности. К нему. Как к человеку. За все, чем он отличался от всех остальных. Все остальные веселились там, в гостиной, а Кен – нет. Кену было плевать на веселье. Кен думал о важных вещах, типа искусства, музыки и своего кредитного рейтинга.
И очевидно, о своих друзьях.
– Ты в порядке? – спросила я.
– Ага, – немедленно ответил Кен. Лицо снова непроницаемо, голос холодный, как камень.
– Думаю, он отрубился, – сказала я, глядя на прижатое к моим ногам лицо Джейсона.
– Давай отнесем его внутрь, – деловито сказал Кен, поднимаясь и подходя к нам. Наклонившись так, что мы оказались лицом к лицу, Кен подхватил Джейсона подмышки и приподнял.
Открыв огромное мокрое пятно на его брюках.
«Господи боже!»
Я метнулась через балкон к французскому окну, ведущему в спальню. Повернув ручки, я облегченно выдохнула, когда они подались и окно распахнулось. Мы оказались в огромной, безукоризненно убранной спальне Джейсона. Кен затащил его бессознательное тело на кровать и аккуратно уложил на бок. Я торопливо подняла на матрас его ноги, сняв оставшийся мокасин. Укрыв Джейсона одеялом и подставив под кровать мусорное ведро, мы с Кеном на цыпочках выбрались в коридор.
– Ты спас ему жизнь, – шепотом вырвалось у меня в ту же секунду, как за нами защелкнулась дверь.
Кен со спокойным лицом пожал плечами.
– В жизни не видел, чтобы он так надирался.
Он совершенно не принимал похвал своему героизму. Он вообще его не признавал. Я добавила это к длинному списку вещей, которые научилась ценить в эту ночь в Кене
