сепаратизме, несмотря на то, что Талыш-Муганская республика была
провозглашена в составе Азербайджана. Принимается решение восстановить
конституционный порядок в Талыше под руководством премьера Сурета
Гусейнова. После этого в мятежный район передвигаются отряды
специального назначения МВД и КГБ. Гумбатов вынужденно покидает
родину, но вскоре его арестовывают. После длительного тюремного
заключения Гумбатову удается покинуть республику и эмигрировать в
Европу. Так прекратила свое существование и вторая Талыш-Муганская
республика (см. более подробно Абос-зода 2011).
72
Глава VII
РЕЛИГИЯ И НАРОДНЫЕ ВЕРОВАНИЯ
Внутренней территории у культурной области нет: она
вся расположена на границах, границы проходят повсюду, через
каждый момент ее; систематическое единство культуры уходит
в атомы культурной жизни, как солнце отражается в каждой
капле ее. Каждый культурный акт существенно живет на
границах: в этом его серьезность и значительность; отвлеченный
от границ, он теряет почву, становится пустым, заносчивым,
вырождается и умирает.
М.М. Бахтин (2003: 282)
Культурное пространство Южного Каспия имеет ярко выраженную
специфику, обусловленную тем фактом, что данный ареал с глубокой
древности представлял собой важнейшую контактную зону. Древнейшие
субстратные слои местных культур, реликты которых и по сей день можно
обнаружить в трансформированных образах (см., напр., Arakelova/Omid
2006), вбирали в себя по мере проникновения ариев новую культурную
волну, параллельно веками соприкасаясь, а порою и глубоко взаимодействуя
с соседствующим хуррито-урартским миром, чье культурное влияние
простиралось далеко за пределы административных границ. Все это,
безусловно, породило особый феномен ментальности, укоренившийся в
своей специфике, в особом архаизме – в том, что гораздо позже, уже в
раннемусульманской
историографии
будет
охарактеризовано
как
консерватизм мышления и упорная приверженность традициям предков (см.
Иностранцев 1909: 110-135). Подобные определения звучат вполне
обоснованно и сегодня, ведь элементы богатейшего культурного наследия, с
которым автохтонное население Южного Каспия встретило ислам, не
утрачены и по сей день.
Отнюдь не случайно мы вынесли в качестве эпиграфа мысли о значимости
пограничных культурных зон Михаила Бахтина, подходившего к изучению
культуры, в том числе, и как к методу определения границ (Бахтин 1974:
265).
73
Феномен Южного Каспия абсолютно показателен в этом смысле.
Прослеживая эпоху за эпохой культурное развитие этого региона, мы
действительно осмысливаем его содержание не столько в границах
государственных или административных образований, сколько посредством
этнических ареалов и их контактных зон. Именно последнее зачастую
определяет и топонимные ареалы, и характеристики ментальности, и
основные черты религиозных воззрений.
Иранские народы Южного Каспия – талыши, гилянцы, мазандаранцы –
автохтоны региона. Во многих аспектах они, по сути, являют собой единое
южнокаспийское пространство. «На путешественника, знакомого .... с
Персией, – пишет Миллер, – Талышский край производит впечатление
персидской прикаспийской провинции. Он теснейшим образом связан
географически, этнически и культурно с персидскими прикаспийскими
областями – Гиланом и Мазандераном...» (Миллер 1926: 5).
Многообразная духовная культура этих этносов – богатейший материал,
который пока не был объектом полновесного многостороннего исследования,
несмотря на ряд работ по отдельным вопросам.1
Религиозные воззрения талышей – яркий образец синкретизма, хотя в
южнокаспийском регионе и утвердились традиционные формы ислама.
Большинство талышей Ирана (за исключением жителей Шандермана и
Масала) – сунниты, последователи ордена нахшбандийя. Раньше в Гилане, в
том числе в районе Талыш, широкое распространение имело зайдитское
направление шиизма, а также – в меньшей степени – исмаилизм. Талыши
Азербайджанской Республики – в основном шииты, за исключением
приблизительно 25 горных сел с суннитским населением (Асатрян 1998: 9).
Несмотря на однозначно мусульманскую доминанту религиозного
сознания, народные верования и обычаи талышей сохраняют множество
элементов, восходящих к древним, домусульманским пластам. На
маргинальном уровне – в народных верованиях, фольклоре и проч. -
устойчивый местный религиозно-этнический субстрат подвергал новую
религию трансформациям и преобразовывал ее в формы, чуждые
мусульманской догме. В общем-то, явление это, в целом типичное для всего
переднеазиатского пространства, находит свое специфическое проявление в
1 Следует, безусловно, отметить ряд работ, в которых рассматривались вопросы этнографии и
религии талышей: Дорн (1864), Зейдлиц (1870), Байрамалибеков (1893, 1894, 1899), Марр
(1922), Миллер (1925), Чурсин (1926), Измайлова (1964), Керимов (1977), 'Abdоlī (1991),
Аракелова (1997), Асатрян (1998), Asatrian (2002), Асатрян (2007), Asatrian/Borjian (2005),
Аракелова (2007), Абилов (2011).
74
пограничном культурном ареале Южного Каспия, в частности – в духовной
культуре талышей.
В талышском фольклоре ярко проявлен уровень так называемого
народного ислама, в котором исламские святые, пророки, коранические
персонажи
уживаются
с
аутентичными
героями
доисламского
происхождения. Как и у всякого народа, основу экономики которого на
протяжении веков составляло главным образом скотоводство, наиболее
колоритные персонажи в верованиях – покровители скота и пастушества.
Более
подробно
здесь
следует
остановиться
на фигурах с
домусульманским генезисом, уходящим корнями в глубокую древность.
Подобные характеры представлены либо демонами, либо амбивалентными
демонизированными божествами. Но однозначно относить всю эту группу к
народному пандемониуму невозможно, поскольку феномен, строго
определяемый религиоведением как демонизированные божества, в народной
традиции
представлен,
скорее,
амбивалентныеми
существами,
объединяющими в себе оба начала.
Именно к этой категории относятся божества – покровители скота,
цельные персонажи с определенными доменами и четким набором атрибутов,
имеющие аналоги у многих иранских скотоводческих обществ. Главным
среди них, безусловно, является Сийах Галеш ( Siyāh Gāleš), или Черный
Пастух (Asatrian 2002; Arakelova 2003).
Сийах Галеш – главный хозяин и страж скота. Однако имя его указывает
на то, что приоритетным доменом, по крайней мере изначально, для него был
крупный рогатый скот. И по сей день в современных прикаспийских
диалектах термин gāleš указывает на пастуха крупного рогатого скота1, тогда
как пасущего отары овец называют термином kurd.
Традиция повествует, что Сийах Галеш незримо повсюду сопровождает
пасущиеся стада, возвращает домой отбившихся от стада коров, усмиряет и
наказывает непокорных животных, ослушавшихся пастуха, слегка раня их,
запутывая ноги веревкой, подкрадываясь и пугая так, что порой животное
падает, а особо провинившихся даже вбивает рогами в землю вверх ногами.
Избавить животное от наказания Черного Пастуха может лишь сам хозяин.
Прежде чем привязать строптивое животное он должен провести рукой над
головой коровы, упоминая Аллаха, и очертить ножом круг вокруг нее. Если
же ноги животного запутаны веревкой, то прежде чем разрезать ее, хозяин
1 Г. Асатрян возводит галеш к древнеиранскому *gāwa-raxša-(ka), т.е. “защитник коров” (см.
Asatrian 2002: 82). Иной подход того же автора к данному термину см. выше с. 12, прим. 1.
75
должен проделать магическую процедуру – очертит такой же круг, вылить
воду на голову корове, накрыть ей морду платком и прочитать молитву. Уже
в этих элементах защиты животного от наказания Черного Пастуха, легко
усматривается частично демонизированная природа доисламского божества-
покровителя. Элементы народной магии – мистическое значение круга,
