покровителя. Элементы народной магии – мистическое значение круга,
использование острого металлического предмета как апотропеического
атрибута из типичного набора materia magica и проч., сочетается с
упоминанием имени Аллаха и мусульманской молитвой.
Сийах Галеш поощряет заботливых пастухов и хозяев скотины, одаривая
их волшебной черной веревочкой, приносящей удачу, способствующей
приросту скота и увеличению удоя. Еще один дар Сийах Галеша – волшебное
яйчко или кусок мяса, которые следует положить соответственно в мешок с
рисом и обеденный котелок, чтобы запасы продуктов в доме не иссякали. Но
тот, кому подобный дар достался, должен хранить его в тайне – иначе чудо
исчезнет.
Чтобы угодить Черному Пастуху, хозяин скотины должен бережно
обращаться с животными, особенно беременными и молодняком, держать в
идеальной чистоте хлев. В ночное время нельзя выносить из дома или
продавать молочные продукты, а в некоторых вариантах поверий – даже
употреблять их до рассвета.
Предания описывают Сийах Галеша как дикого нелюдимого пастуха,
который пасет свои стада в местности – природном заповеднике, носящем его
же имя. Охотится здесь нельзя, а ослушавшегося ждет кара Черного Пастуха
– их находят мертвыми, а некоторых после охоты преследует беда.
Надзор Сийах Галеша за процессом охоты значительно расширяет его
домен, выводя его за рамки покровителя скотоводства и наделяя статусом
покровителя фауны в целом, включая диких животных. Традиционная
охотничья этика предписывает брать у природы только необходимое, а
количество дозволенной добычи зависит от благосостояния, нравственного
облика и прочих факторов. В случае с Черным Пастухом традиция отмечает,
что убитые охотником животные – отнюдь не случайные жертвы, а
проклятые Сийах Галешем за какие-либо проступки. Задумавшего взять у
природы больше необходимого Сийах Галеш сначала предупреждает каким-
либо знаком (например, поломкой оружия или легким ранением). Если же
человека и это не остановит, его ждет проклятие Черного Пастуха – охотник
бесследно пропадает в лесу или в горах, или же его находят мертвым.
76
В народных поверьях жителей Мазандарана и Гилана, в том числе
талышей, Сийах Галеш предстает и в других обличиях: то он – закутанный в
черную шерсть старик-невидимка с посохом в руке, то – здоровый
смуглолицый юноша. Компаньоном Черного Пастуха часто выступает его
любимец – огромный олень, а порой и сам Сийах Галеш появляется в облике
оленя или газели (Asatrian 2002: 75-76).
Тех, кому удастся распознать Черного Пастуха в одном из его обличий,
или тех, кому он – за какие-либо заслуги или особые качества - откроется
сам, ждет перемена к лучшему – удача, богатство и счастье будут
сопутствовать такому человеку всегда, покуда он хранит в тайне свою
встречу.
Как уже отмечалось выше, Сийах Галеш – фигура амбивалентная,
отмеченная противоречивыми характеристиками, с ярко выраженными
атрибутами хтонического божества. Одна из них - черный цвет , заявленный
в имени самого персонажа, в его смуглом облике, атрибутах (волшебной
веревочке, шерсти животного, в которую он укутан). Черный – один из
важнейших сакральных цветов, указывающий на связь божества с землей,
стихийными, неуправляемыми силами природы, с плодородием почв,
богатством пастбищ и мира флоры в целом (как характеристика леса,
например, «черный» во многих языках синонимичен «густому,
непроходимому») (Arakelova 2007: 155-156). Все это распространяет влияние
Сийах Галеша на природу в целом, завершая классический облик
хтонического божества и родня его с аналогичными представителями в
народных пантеонах прочих народов региона. Можно провести явные
параллели прикаспийского Черного Пастуха с покровителями скота,
например, у луров – Намад-кал (Namad-kāl), езидов – Маме-Шиван (Mam(ē)
šivān) и Гаване Зарзан (Gāvānē Zarzān) (индивидуально отвечающими,
соответственно, за мелкий и крупный рогатый скот), осетин - Фэлвэра
(Fælværa), заза - Sārikō-šuān и Mamō-gāvān (или Wāyirō xēr – Хозяин Добра, а таже его антипод Wāyirō xirāv), армян – демонизированный представитель
древнего пантеона Tavri-č‘lut и т.д.(Asatrian/Arakelova 2004: 259).
Все эти персонажи, наделенные специфическими чертами и атрибутами,
имеющие конкретные жизненно важные для человека домены, безусловно,
трансформированы из более древних слоев, возможно, общих индо-иранских
верований. Возводить, однако, генетическую линию к какому-либо
конкретному представителю древнего пантеона было бы необоснованно.
Стоит, безусловно, упомянуть типологические параллели, с одной стороны, в
77
самой идее покровительства скоту – основе экономики древних иранцев
(отраженной, например в Гаушурване, «душе коровы», о которой повествует
29 яшт Авесты, или в том факте, что в среднеиранской традиции сам пророк
Зороастр берет на себя миссию защиты коров), с другой же стороны – в
функциональном вверении подобного покровительства хтоническим героям в
самых разных традициях (например, древнегреческий Пан (римский Фавн),
покровитель стад, пастбищ, полей и любитель пасторальной жизни,
одновременно управляющий разрушительными силами земли и сеющий
панику; древнеиндийский доведийский Рудра, мрачный, свирепый, одиноко
бродящий в горах и лесах, избегающий компании прочих богов – в равной
мере покровительствовавший скоту и насылавший на него мор, ранивший
людей отравленными стрелами и исцелявший их своими же травами и проч. –
все это очевидные образцы амбивалентности, совмещения противоречивых
качеств, а также очевидное подтверждение того, что именно подобным
персонажам издревле вверялась ответственность за важнейшую сферу
человеческой деятельности – скотоводство.
Еще один фактурно близкий к Сийах Галешу персонаж – Сийо Чыхо
(Черный Чыхо, букв. «черная накидка»), встречающийся в фольклоре
жителей северного Талыша (Абилов 2011: 199). С Сийах Галешем, помимо
атрибута «черный» в имени, его роднят и внешние характеристики, образ
пастуха в черном одеянии, способность приносить удачу и исполнять
желания. Специфичной же чертой является его идентификация с судьбой, и
подобно тому, как у всякого человека есть своя судьба, каждый наделен
своим Сийо Чыхо. При этом, если человек увидит Сийо Чыхо на ногах,
можно разбогатеть, сохраняя встречу в тайне. Если же персонифицированная
судьба предстанет лежащей, падающей или спящей, то означает это
приближение смерти (там же: 200).
В принципе, сравнительный анализ выявляет в Сийо Чыхо аналогичное
Сийах Галешу хтоническое амбивалентное божество.
Почти не вызывает сомнений, что оба они некогда представляли единое
целое. Их позднее осмысление в качестве двух отдельных персонажей вполне
может быть связано со спецификой уклада жителей северного Талыша,
перешедших в определенный период от отгонного скотоводства к оседлому
земледелию и преобразовавших некогда исконно пастушеское божество в
новое качество – духа судьбы, в том числе приносящего удачу в разных
сферах жизнедеятельности человека.
78
Собственно покровительство скота у северных талышей передано в
ведение уже мусульманского персонажа – святого Хидра, что, безусловно,
объясняется главной характеристикой этого образа – его изначальной связью
с водой и зеленью. Связь с зеленью подчеркнута в источниках особенно явно:
аль-Хидр садится на белую шкуру, которая становится зеленой от его
прикосновения; аль-Хидр, как владыка моря, молится на зеленом ковре на
поверхности воды. Аллах обращается к нему у источника жизни: «Ты – аль-
Хидр, и земля станет зеленой там, где ступит твоя нога» (Папазян 1986: 91). С
зеленым цветом отождествляется и сама вода – основной домен аль-Хидра,
чье имя, помимо собственно зеленого, может означать и черный, и
промежуточные оттенки – бурый, серый, а также цвет сочной свежей зелени.
Так что нет ничего удивительного в том факте, что с приходом ислама
местная традиция вручила покровительство над стадами именно аль-Хидру,
властелину вод и зелени (а следовательно - богатых пастбищ), вытеснившему
