Преступление Коркосона заключалось лишь в том, что он пытался предотвратить бессмысленную смерть своих людей, когда их раз за разом посылали на штурм города. Владыка Топей оказался хорошим человеком, который заботится о своих солдатах. К несчастью, его добрые намерения не нашли отклика у Пурпурных священников, и его избили и заковали в цепи за неподчинение.
Преступление Фэллона было еще проще. Он всего лишь разошелся во мнениях с Пурпурным священником и спас друга от смерти. Преступления у них разные, но итог будет один – их вздернут на воротах Южного Стража на глазах у всей армии. Ланри слишком незначительная персона, чтобы его убивать, и даже у кардинала Мобиуса не поднимется рука на скромного Коричневого священника.
Фэллону было о чем поразмыслить, и он хранил спокойствие, поэтому думалось ему лучше обыкновенного. Даже под угрозой смерти он сохранил свою честь, и Один Бог вознаградил его за это. Тень брата Ториана из Арнона сопровождала его с тех самых пор, как Фэллона заключили под стражу, и существование призрака внушало надежду, что ему не суждено болтаться в петле. Он стал земным воплощением, избранником Одного Бога, и в нем укрепилась вера: скоро его меч вернется к нему.
– Сколько нам осталось… хотя бы примерно? – спросил Владимир, наконец проснувшись.
Стояла глубокая ночь, но Фэллон не спал, он смотрел наружу в тонкие щели треснувших оконных ставней.
– Как твоя голова? – спросил Фэллон. Он был уверен: двух бутылок крепкой раненской медовухи достаточно для сильного похмелья.
– Пока не знаю. Главное – лежать неподвижно, даже если уже проснулся. Это поможет обмануть мозг, и он решит, что все в порядке.
Владыка Топей выглядел неважно. Глаза у него припухли, и отблески затухающего костра, похоже, казались ему слишком яркими.
– Ответь на вопрос, дружище, – попросил он.
– Прошла неделя с тех пор, как они подавили последний мятеж. – Фэллон пытался разглядеть что-нибудь через щели в ставнях в царившей над Южным Стражем тьме. – Я бы сказал, сегодняшний рассвет – весьма подходящее время для нашей казни.
– Изумительно, – заметил Владимир. – Жду не дождусь.
Они уже неделю обменивались мрачными шутками, и Фэллон успел привязаться к своему собрату по несчастью, здравомыслящему человеку, не склонному к истерике. Владимир постепенно принял свою печальную судьбу.
– Полагаю, у тебя нет в запасе гениального плана побега? – спросил Владимир, потирая глаза.
Фэллон слабо улыбнулся и кивнул в сторону спящего брата Ланри:
– Можешь обменяться с ним одеждой и надеяться, что они не заметят, как в заточении ты набрал лишний вес и стал ниже на несколько дюймов.
Владимир хихикнул и вздрогнул – смех болью отдался в тяжелой голове.
– Не смеши меня. Смех мешает обмануть похмелье.
– Сам виноват, идиот несчастный, – ответил Фэллон с широкой улыбкой.
По крайней мере, чувство юмора у него осталось на месте. Вся ситуация со вторжением на Свободные земли, с захватом Ро Хейла и Южного Стража и даже очевидный расцвет королевского безумия начали казаться ему в какой-то степени забавными.
– Интересно, нас повесят рядом? – спросил Владыка Топей, повернувшись на спину и уставившись на деревянные потолочные балки.
– Вряд ли, – ответил Фэллон. – Я клятвопреступник, а ты всего лишь изменник. – Он снова улыбнулся. – Они сначала вздернут тебя, а потом устроят из моей казни настоящее представление. Среди рыцарей я довольно известен, и эти святоши выжмут из моей казни все возможное.
– Жаль, – пробормотал Владимир. – Здорово, если бы рядом со мной при повешении уже болталась чья-нибудь дружеская рожа.
Фэллон отвернулся от окна и присел на край кресла, которое использовал вместо кровати.
– Ты когда-нибудь видел повешение, милорд?
– Нет, к счастью, не довелось. Хотя однажды я видел, как человеку отрубили руки. Он украл из Пурпурной часовни в Дю Бане некую вещицу… или что-то вроде этого. Возможно, просто в пьяном виде облегчился на ступенях церкви… я точно не помню. – Владимир снова потер глаза и неловко повернулся, пытаясь устроиться поудобнее. – Сколько осталось до рассвета? – спросил он.
– Час или два, самое большее.
– Итак… стоит готовиться к тому, что через три-четыре часа я уже буду мертв?
Владыка Топей закрыл глаза и поморщился. Он беспокойно ерзал, потирал виски и периодически постанывал.
– Если только до этого не случится что-нибудь необычное, – загадочно ответил Фэллон.
Владимир изумленно фыркнул, но ничего не сказал. Он молча отдувался, испытывая всю тяжесть утреннего похмелья. Лицо его начало приобретать странный цвет.
Фэллон вернулся к окну. В лагере зашевелились рядовые из простолюдинов, приступая к своим утренним обязанностям. С каждым днем солнце вставало все позже, напоминая людям ро, как они далеко от родного Тор Фунвейра.
– Будь наготове, избранник, – произнес призрак Ториана.
Фэллон моргнул от резкой боли в голове.
– Ты не мог бы заранее предупреждать о своем появлении? От твоих слов все еще болит голова.
Владимир фыркнул и посоветовал ему вести себя потише. Фэллон понял: в таком состоянии его спутник вряд ли расслышит, о чем они говорят.
– Ты хорошо отдохнул? – спросил призрак.
– Нет. Совсем нет, слишком многое нужно было обдумать, – прошептал Фэллон.
– Тебе понадобится твоя мудрость. – Голос призрака, как и всегда, был глухим и монотонным.
Фэллон понятия не имел, что тот имеет в виду.
– Моя мудрость всегда при мне, но если ты полагаешь, будто я смогу сбежать… думаю, ты недооцениваешь число людей, которых мне нужно будет убить для успешного побега.
Он мог справиться с любым рыцарем в поединке один на один, но пробиться через несколько десятков воинов не под силу даже фехтовальщику его уровня. А у него не было меча!
– Выгляни в окно, – произнес призрак.
Рыцарь посмотрел в щель между ставнями. Там открывался вид на пыльную улочку, вдоль которой тянулась сточная канава. Деревянные частоколы, окружавшие дома в Южном Страже, казались очень прочными, и Фэллон не видел очевидного пути для побега.
– На что именно я должен смотреть?
Через мгновение из сточной канавы высунулась рука. Фэллон сначала не обращал на канаву особого внимания – она, скорее всего, была доверху заполнена кровью, мертвыми телами и помоями. Обычно сверху их посыпали известью, стремясь уберечь содержимое от гнили.
Рука судорожно нащупывала, за что бы ухватиться, и через мгновение показалась и вторая.
– Владимир, – резко окликнул его Фэллон. – Тащи свою задницу сюда, быстро.
– Я не могу. Я умираю, – слабо пробормотал тот, с трудом проталкивая слова через слой желчи.
– Соберись. Гениальный план побега обретает форму.
Фэллон прищурился, пытаясь лучше рассмотреть в темноте медленно выползающего из сточной канавы человека.
Их сторожа стояли к нему спиной. Кто бы это ни был, он двигался с поразительной ловкостью и успел скрыться, так и не замеченный охраной.
Владимир перекатился на живот. С видимым усилием оттолкнувшись руками, он поднялся в сидячее положение.
– Я думаю, палач не дождется моей головы, – пробормотал он. – Медовуха сделает его работу за него.
Фэллон прижал палец к губам и мотнул головой, подзывая его к окну. Первые несколько футов Владимир прополз, вздрагивая от боли, затем с трудом поднялся на ноги и, шатаясь, подошел к окну.
– Ну? – спросил он слабым шепотом.
Фэллон показал на человека, присевшего рядом с глубокой сточной канавой. Тот весь промок и правой рукой двигал очень осторожно, будто она была ранена. Он оставался в тени, прижимаясь к земле, но Фэллон уловил в его облике характерные для каресианцев черты.
– Я его знаю, – прошептал он Владимиру. – Его зовут Аль-Хасим.
Владыка Топей устало покачал головой.
– Он нам друг или враг?
– Его схватили в Ро Канарне, и мы взяли его с собой на север в погоне за леди Бронвин. Я полагал, он погиб при защите Ро Хейла вместе с Отрядом Призраков. – Фэллон на секунду запнулся и обернулся посмотреть на мирно похрапывающего брата Ланри. – Нам он, может, и не друг… Но вот с ним они точно друзья.
