Кирилл фыркнул.
— Если спросить меня, — подала голос Ирина, — наверняка есть способ, а может, даже формула, по которой можно определить…
— …сколько человеку осталось, — закончил за нее Кирилл. — Тогда мы могли бы не вслепую заключать договор ренты, а зная точно…
— Я читала, — сказала Ирина, — что у каждого человека есть возраст биологический и календарный, или хронологический. Настоящий возраст и тот, что указан в паспорте. Они отличаются друг от друга, иногда довольно сильно.
— Как у нашей старой вострушки, — заметил Вахрушев. — Лет на десять разница.
— Да ты что, отец? — Кирилл побледнел.
— Если ты не хочешь содержать ее так долго, можешь переуступить право ренты. Наш младший, будущий юрист, тебе все объяснит.
— Ты его домой загони сначала, — скривил губы Кирилл.
— Да пускай побегает. Дольше отдыхать будет. — Отец махнул рукой. — Не далее, чем вчера, наш младший сказал, что тема его курсовой «Договор ренты».
— Я все решил, — заявил Кирилл. — Павлик выяснит теорию вопроса. Ирина узнает о формуле старения. И тогда… — Слов не было. Кирилл поднял руки вверх и соединил их в пожатии.
Ирина подумала, что этот жест он готовил на тот момент, когда станет во главе молодежной организации.
Она почувствовала печаль, которая охватывает человека при мысли о зря потраченном времени.
Но… в Москву она с ним поедет.
11
Павлика загонять не пришлось. Он явился сам, с красными от мороза щеками. Бросил на шкаф бейсболку.
— Не меня ли ждете? — спросил он, оглядев сидящих за столом отца, брата и Ирину.
— Как ты догадался?
— По лицам вижу, требуется мысль юриста. А что, кроме денег, вы еще можете обсуждать все вместе? — Он засмеялся.
— Ты у нас мудр насчет договора ренты, я слышал, — начал отец.
— Мой процент? — спросил сын.
— Договоримся, — пообещал отец.
Шутка, но не случайная, отметила Ирина.
— Итак, господа, договор пожизненной ренты взамен недвижимости, — «юридическим» гнусавым голосом говорил Павлик, — означает…
— Покупку жилья вместе с бывшим владельцем, — опередила его Ирина. — Но все-таки нет ли в этом…
— Подобные сделки узаконены Гражданским кодексом РФ, а именно главой 33 статьями 583–605, — бесцветным голосом продолжил Павлик.
— Слушай, ты можешь говорить нормально? — Кирилл морщился.
— У юриста голос должен быть бесцветным, — сказал Павлик обычным тоном.
— Чтобы не вызывать у клиента посторонних эмоций? — предположила Ирина.
— Правильно. — Павлик снова заговорил «юридическим» голосом. Он повернулся к брату. — А если не нравится, зачем спрашивать? Ты же сам знаешь, как было с первой квартирой.
— Но в том случае все произошло так быстро, легко. А нынешний… — Он скривился. — Эта старушенция может допрыгать до сотни лет.
— А-а, понял. Тогда начнем сначала, — сказал Павлик. — Все начинается с похода к юристу. Ты идешь, заключаешь договор, потом происходит регистрация в Федеральной регистрационной службе.
— Проехали, — махнул рукой Кирилл.
— Понял, — кивнул Павлик. — Если тебе надоест платить старушке, ты можешь переуступить договор ренты другому.
— Например, мне, — сказала Ирина.
— Да, — согласился Павлик. — Но и ты не можешь, — он перевел взгляд на Ирину, — обменять квартиру или вселиться в нее, пока жив клиент. Сегодня платят старикам сто-сто пятьдесят долларов месяц. Оплата коммунальных услуг за тобой, как за владельцем жилья. Ты обязан выполнять по договору другие обязательства — привозить продукты, лекарства. Как договоришься.
— Так сколько же я вложу? — с тревогой спросил Кирилл.
— Обычно квартира достается за символическую сумму, двадцать процентов, — заключил Павлик.
— Значит, если квартира стоит…
— Квартира папиной тетки, которая теперь твоя, стоит в Москве примерно сто пятьдесят тысяч долларов, — говорил Павлик, — сам знаешь.
— Знаю. Но никто не знает, сколько будет стоить квартира нынешней старушки через двадцать лет, — фыркнул он.
— Но все равно, — сказала Ирина, — ты выкладываешь деньги за нее не сразу… А если поддерживать фабрику, — она…
— Ох, ты снова… — Кирилл поморщился.
— Она права, Кирилл. — Александр Иванович одобрительно посмотрел на Ирину. — К тому же эта дама не требует единовременного взноса.
Все молчали.
— Та-ак… Если удастся и эта операция, то… — начал Кирилл.
— Имей в виду, — сказал Павлик, — есть фирмы-посредники, которые занимаются переуступкой. Они продадут тебе пенсионера с квартирой. Но возьмут комиссионные — десять процентов от рыночной стоимости квартиры. Все равно очень выгодно. Я вписал это в курсовую, — похвастался он.
— Не слабо, — фыркнул Кирилл.
— Неплохо, — заметил отец. — Посчитай-ка сам.
— Я посчитаю, — вызвалась Ирина. — Допустим, фирма-посредник берет за услуги десять процентов. Если в течение десяти лет платить по сто долларов, получится двенадцать тысяч. В сумме квартира обойдется в тридцать шесть. Прибыль посчитай сам.
— Кирюха, она зашкалит за сотню! — завопил Павлик. — Выгода есть, невзирая на риск. А почему нам не начать это дело здесь, в Вятке?
— Правильная мысль, — похвалил отец. — Что-то я не слышал, чтобы здесь были конкуренты — поле непаханое. Павлик, узнай.
Тот кивнул.
— Но в этом деле есть одна тонкость, — заметил Павлик. — Если даже кто-то занимается рентой, то договор может быть расторгнут по обоюдному согласию или через суд. — Он помолчал, давая время осознать информацию. — Если рентополучатель-старичок недоволен рентоплателыциком, он имеет право отказаться от него. Поэтому, как указывают знающие люди, надо сохранять все документы и чеки — вдруг дело дойдет до суда.
— Ага… Но это значит, что мы можем взять под свое нежное крыло тех, кто недоволен? — Кирилл погладил бороду и стиснул ее пальцами.
— Конечно, — кивнул Павлик. — Юридически возможно…
— Та-ак, а если мы найдем ученых, которые знают формулу старения, то сможем проверить по науке всех кандидатов на ренту? Ирина, — он повернулся к ней, — ты найдешь Геронтологический Центр, пообещаешь им деньги. — Кирилл говорил, развалившись в кресле. — Вот тогда мы будем заключать договор, исходя из биологического возраста. — Он быстро схватывал и тут же начинал руководить.
12
Из открытой балконной двери марьинской квартиры потянуло неприятным запахом. Ирина поморщилась. Как будто с люблинских полей аэрации.
Но Кирилл, похоже, ничего не замечал, уставившись в компьютер. Она посмотрела на его лицо, снова поморщилась. Но уже не от запаха. Ее раздражала борода, она казалась совершенно неуместной, какой-то опереточной в московской жизни. Он что, прячется в нее? Ирину охватило внезапное раздражение. Или, напротив, надеется выделиться из толпы? Смешно.
