— Кого надо обаять? — коротко спросила она.
— Два выпускника моего отца выучились в Голландии. В Амстердаме.
— В Голландии? Я думала, все учатся в Германии или в Англии.
— У вятских — свои порядки, — усмехнулся он. — Не забывай. Мы медленно запрягаем, да быстро мчим. Кажется, так. Впрочем, не важна расстановка слов, важен смысл. Ты его поняла.
— А как ты растолкуешь насчет мужика, вятского, который на баню корову тащил, чтобы она на крыше траву съела? — спросила Ирина с неприкрытым ехидством в голосе.
— Эту пословицу придумали для чужих. Чтобы они думали, будто нас легко обвести вокруг пальца. Ха-ха. Так вот, о Голландии. Ребята узнавали, где за те же деньги дают больше науки и быстрее. Оказалось, что за один год в Голландии узнают столько же, сколько в школе бизнеса США или Канады за полтора-два года.
— Тогда попроси отца поговорить с ними, — предложила Ирина.
— Старик не станет. Лучше я тебя на это кину.
Ирина подняла брови, внимательно посмотрела на него. Кирилл разглаживал пальцами бородку, легонько скреб кожу под волосами. Потом прошелся по усам, пригладил их.
Кирилл Вахрушев решил создать молодежную организацию еще в первый год их совместной жизни. Тогда Ирина кидалась со всех ног — поучаствовать во всем новом, что приходило ему в голову. Она сама предложила Кириллу открыть сайт в Интернете. На него заходили, читали, писали. Но не всегда то, что нравилось ему. Как-то за завтраком он спросил:
— А не ты ли пишешь гадости на форуме моего сайта? Я знаю, тебе не нравятся мои идеи. — Он усмехнулся. — Конечно, у каждого свой потолок. Выше крыши перчаточной фабрики тебе не взойти.
Ирина разозлилась:
— Я не пишу никаких гадостей. А про фабрику можешь не ерничать — между прочим, все заметили, что символ твоей организации хорош. Моя перчатка, сжатая в кулак, всем нравится.
— Допустим, кому-то на самом деле она понравилась. Они написали про это. А те, кому нет, оставили свое мнение при себе. Ты не подумала? — Он усмехнулся. — It depends, как говорят твои любимые англичане.
Ирина вспыхнула. Ее раздражало, когда он вставлял в свою речь английские полуфразы — на полные не хватало знаний. В Вятке это не так царапало, а в Москве казалось смешным.
— Зависит, — повторила она по-русски. — Все от всего зависит. Даже от того, где ты в данный момент.
Ирина давно жила между двумя городами и тремя домами. С отцом в Вятке, с матерью — в Москве. С Кириллом — в его доме. Теперь предстояло освоить четвертый дом — в Марьино. Кирилл настаивал, чтобы он стал главным в их жизни. По крайней мере пока.
Но Ирине казалось, что марьинская квартира — какое-то иное измерение. Четвертая квартира — четвертое измерение? Дом в Марьино — по вятским меркам почти небоскреб. В нем теперь у Кирилла однокомнатная квартира с большим альковом, где стоит широченная супружеская кровать. Он специально выбрал такую и сказал Ирине:
— Вот наше свидетельство о браке. Такое тебе нравится? Подходит?
— Пожалуй, — ответила она.
Эта квартира — результат первого опыта нового для них дела. На него навел отец Кирилла, Александр Иванович. Вот кто хорошо чувствовал запах денег.
В этой квартире прежде жила троюродная сестра Вахрушева, с которой не было никакой связи. Но, занимаясь историей своей семьи, Вахрушев-старший неожиданно набрел на нее.
— Дети мои, — постучал он шваброй в потолок от нетерпения, призывая их спуститься к нему.
В таких случаях они не медлили. Если у отца нет времени набрать номер телефона, то, значит, пожар.
Они скатились по перилам вмиг.
— Одинокая старенькая журналистка, восьмидесяти шести лет. Моя троюродная тетушка. Ваши заботы — в обмен на квартиру. Поняли?
Он смотрел то на сына, то на Ирину.
— Разумеется, — быстро ответила она. — Договор ренты с пожизненным содержанием.
Кирилл взглянул на нее, и отец, прочитавший взгляд сына, порадовался, что Ирина не видела его. Зависть — чувство опасное.
Вахрушев-старший поспешил Кириллу на помощь.
— Кирюша, за твои труды воздастся. — Он обратился к сыну, словно это тот только что ответил. Только Ирининым голосом.
Он принял помощь отца.
— Разумеется, — бросил он. Тут же повернулся к Ирине: — Найди в Интернете детали… Посмотри, как оформляются договоры…
— Хорошо, — сказала она. — Но главное, чтобы она согласилась.
— А это я беру на себя. Подарунчики, Ирина, от семьи… Генеалогическое древо изобразим. Журналистка до конца дней остается поисковиком чудес, до последнего вздоха. Всё оформим.
Тетка не слишком долго мучила Вахрушевых. По сути, они потратились только на похороны — немноголюдные. На кремации они увидели таких же уставших от жизни женщин. Ирине понравилось, что отец и сын не поскупились ни на гроб, ни на цветы, ни на поминки. Квартира в Москве окупала все тысячекратно.
После церемонии к Кириллу подошла одна дама. Она спросила, не хочет ли он стать добрым другом и ей тоже…
С этого начался новый этап в жизни Кирилла Вахрушева, обещающий ему то, о чем он мечтал, — быстрые деньги на молодежную организацию.
Но, как бывает, первый опыт, столь удачный, не повторяется. Дама, предложившая себя в «друзья», оказалась энергичной. Подруга покойной, тоже бывшая журналистка, не просто дышала в этом мире, она жила в полную меру. Даже писала, что Александр Иванович называл «оккультятиной». Больше всего ее волновали вечная жизнь, загробный мир, проблема старения. Кирилл слегка закис.
Но его умный отец уловил один факт, который тут же решил обратить на пользу.
— Кирюша, ты помнишь, наша старушка сказала, что изучает проблемы старения?
— Ага, и ты поверил, — хмыкнул Кирилл.
— Она знает тех, кто действительно занимается этими проблемами. Она писала о них… Найди, прочитай сам и дай мне. Там наводка на очень интересное дело. Им занимается Геронтологический Центр. — Глаза отца светились так же, как и его череп под энергосберегающей лампой. В этих лампах — тоже весь он. Вахрушев-отец сделал точный расчет потребления энергии одной обычной лампы, ее ценой и сроком работы, а потом изгнал из дома все привычные «лампочки Ильича». Очень скоро бурно радовался — англичане прекратили выпуск обычных ламп, более того, у них вышел указ — правительственный — потрясал он рукой, как заправский трибун, — перейти на энергосберегающие.
— Ты видишь, сын мой? Я на полшага опережаю даже родину великого эконома — Адама Смита, — шутил он.
Этот факт словно подхлестнул смелость его мысли.
— Итак, мы знаем, что проблемой старения занимаются. Знаем кто, знаем где. Подольстись к даме, повысим ей ежемесячные выплаты, мол, инфляция, наше уважение к вам… Думаю, я уже научил тебя кое-чему, верно? — Кирилл наблюдал за отцом молча. — Она должна познакомить тебя с ними.
