27 февраля
Таинственная
Быть похожей на женщину. Носить чулки, лифчики, платья, делать причёску, иногда подкрашивать губы, отвечать на мужские взгляды зыбкой полуулыбкой. Как странно – это разделение полов. Есть только разум и окружающее недоразумение разделения полов. Есть знание о безмерности прошлого и такой же безмерности будущего. Настоящее катится, как весенний пал по степи. Сзади остаётся одна горелая земля. И ты уже не увидишь, как она покроется ликующей травой. Иногда встречаются независимые, умные, точные. Редко, но встречаются. Внимательно посмотрят до самого дна очей и – дальше. Ты им не нужна со своим знанием. Им нужен вертящийся задок и запах течки. Что ж, правильно. Это низший мир. Часто здесь просто скучно, элементарно, плоско. И только залив в октябре, только сосны в июле, только снег, русский снег и синие зимние сумерки истории, от которых гусиная кожа по спине и отчего-то вскочившие соски.
28 февраля
Необычная
Люблю бархатный берет. Люблю сесть посередине и молчать, и только улыбаться. Все галдят, обсуждают, кто с кем, кто кого и кто почём, а я знаю, что это они передо мной выставляются. Потому что я их суд. Я их всех вижу как на ладони. И они всё это чувствуют. Не верите? Достаю сигаретку – и тут же тянутся ко мне со своими зажигалками. Поднимаю палец – стихают и смотрят, ждут команду.
Продолжайте галдеть. Я всех слышу.
Март
1 марта
Рассказы о ленинградском телевидении
Часть 1
1 Однажды меня пригласили на Ленинградское телевидение главным редактором. Я так обрадовался, что забыл спросить, куда именно. Привели меня на Чапыгина, 6, заставили расписаться в графе техники безопасности и впустили в клетку к гиенам по фамилии Мучаев, Мучаева, Мясов и другие, столь же респектабельные.
2 Пока я с ними знакомился, появилась дрессировщица, удалая девка лет пятидесяти пяти. Ка-ак щёлкнет бичом! Гиены ка-ак ощерятся! Девка в ответ ка-ак оскалится!
И на меня смотрят.
3 А я в ответ рот раскрыл, а из него все зубы так и посыпались.
4 Зарыдал я горючими слезами и пошёл по коридорам телевидения. Зубы в пригоршне держу.
5 Навстречу идёт Пердюк, человек сложной судьбы и неудобного имени. Имя его Мисаил.
6 – Мисаил! – возопил я. – Где мои шубы?!
7 – Ах ты, паразит! – весело сказал Пердюк. – Бедным прикидывался! Мы ведь тебя бедного на телевидение брали! Мы ведь тебя с шубами контролировать не можем! Контра ты! Шубник!
8 Не стерпел я и саданул Пердюка по его перде так называемой.
9 И стал Пердюк простым человеком. А я, через членокасательное рукоприкладство, был рукоположен в главные редакторы.
10 И снова впустили меня в клетку к гиенам. И снова удалая девка, Кэлка Пуркова, ка-ак оскалится! А гиены в ответ ка-ак ощерятся!
И на меня смотрят.
11 А я им – все свои зубы выставил! Как фронтон Большого театра! С резцами! С альвеолами! С полостями гайморовыми! И – никакого пародонтоза! Вопреки всей медицине и уставу партии!
12 – Та-ак, – сказала Кэлка устало. – Та-ак…
– Та-ак? – подхватили гиены подобострастные. – Та-ак?!
13 – Так его! – приказала удалая девка.
2 марта
Часть 2
14 Гиены кинулись на меня…
Под ухом трезвонил телефон. Я очумело соображал, какой из них: левый или правый?
15 – Алё, – сказал я.
– Мне главного редактора.
– Это я.
– Зайдите ко мне. Это Сучаева звонит.
16 «Боже, что ещё за Сучаева?! Где я?»
Я встал.
17 Встать-то я встал, но моё лицо продолжало лежать у телефонов. Хотя лицо, если судить по ощущениям, встало вместе с шеей. Но что же тогда лежит у телефонов и наблюдает их с расстояния в десять сантиметров?
18 Я ощупал себя всего, и весь оказался на месте. Но когда дошёл до глаз, то обнаружил некие проводки.
19 Эти проводки вели меня вниз, к столу.
20 Так это мои глаза лежат у телефонов! Надо же!
21 И я начал соображать, как же мне удобно расположить глаза, чтобы они не нарушали координацию движений, а то ведь я привык, чтобы они были на уровне висков, и всё тут.
22 Недолго думая, я положил глаза в желобок отрывного календаря, поднял его до уровня лба и замечательно себя обслужил: у меня правая рука оказалась свободной для открывания дверей, рукопожатий и подписывания бумаг.
23 Спускаюсь я по лестнице на второй этаж нового здания, а навстречу мне Беднюк.
24 – Та-ак, – сказал он и сложил руки на груди. Очень внушительный вид приобрел Беднюк в фас. А в профиль? Я взял правый глаз и завёл его влево от Беднюка. Таким образом я получил изображение начальника с двух позиций. И в профиль Беднюк имел вид властного вельможи.
25 Но этот человек, подобно гиенам во сне, употребил слово «так»! Похоже, что слово «так» является обязательным для телевидения.
26 – Ах, так? – сказал я решительно. – Так значит у вас так принято? Так-то у вас на телевидении обращаются с принятыми на работу главными редакторами! Зачем вы мне глаза выставили? Это ведь всё ж таки не вторые рамы, мать честная!
27 Пока я увлекался своим монологом, вдруг что-то налетело по коридору.
28 Я одним глазом из желобка разглядел несущееся на меня мохнато-перепончатокрылое с человечьим лицом грустного негодяя, а правым глазом успел заметить бегство Беднюка в плановый отдел. Нырнул туда и я, но путем сложных расчётов траектории движения в два в разных плоскостях видящих глаза врезался лбом в косяк из железобетона.
29 И надо же! Глаза встали в орбитах, как приклеенные.
30 В плановом отделе были все: и Нэлка Юркова, и сам Беднюк, и все гиены, от Сучаевой до Мясноватого. Все они нервничали, а нервничая, вырывали друг у друга из пазух малиновые куски мяса и бросали их в кастрюлю.
34 Так вот почему, когда Тер-Мерзоров летает по коридорам, там стоит гнилостный запах солонины! А я-то думал, что идут съёмки «Броненосца «Потёмкина», версия Ленинградского телевидения, режиссёр Смершт.
3 марта
Часть 3
32 И тут я совершенно точно понял, что пора просыпаться, потому что гиены, нарвав мяса из пазух, решили привлечь к этому делу меня и Бандюка. Бандюк пал на колени и стал простым человеком, а я, видя гиеньи пасти у самого своего зрительного центра, с удовольствием проснулся…
33 Однако пасти не пропадали.
34 Тогда я снова проснулся. Пасти были и здесь.
35 Я подумал с испугом о том, что картины загробной жизни также могут стать для нас полной неожиданностью.
36 Что-то надо было делать!
37 А пока я просыпался и просыпался со всё увеличивающейся скоростью, добиваясь этим только того, что гиеньи морды с их смрадным дыханием и переливчато-красной слюной не могли меня ухватить, пока я у них там мелькал в их мирах Ленинградского телевидения по всем каналам.
38 Должно же быть какое-то Останкино или спутниковое, что ли? Почему везде, куда ни проснусь, – одно Ленинградское?!
39 Я же не прошу Антенн-два или Си-Би-Эс, дайте мне что-то простое, дайте проснуться во что-то цветоносное, тихозвучное, деревянно-калиточное или послебанипельменное!..
40 Рука немеет…
4 марта
Рассказы о Гусеве
Происшествие в универмаге
Продавщица на глазах у Гусева достала из-под прилавка фирменный пакет с рубашкой любимого Гусевым стираного синего цвета, взяла чек и вручила покупку и так достаточно хорошо одетому гражданину.
– Сколько стоит? – спросил Гусев, примерив мысленно рубаху.
– Уже нет, – сказала продавщица.
– А были? – не успокаивался Гусев.
– Я же сказала! – продавщица отвернулась, одновременно поправляя причёску и зевая.
– Я спрашиваю – были? – угрожающе, тихо сказал Гусев.
– Не было! – бросила продавщица через плечо.
– Ах, так! – сказал Гусев.
Он бросил испепеляющий взгляд на синюю рубаху, которую хорошо одетый гражданин укладывал в «дипломат», и она осела серой пленкой пепла. Второй взгляд Гусев бросил на чек, и он свернулся вокруг стального накалывателя.
Продавщица ничего не заметила, но хорошо одетый гражданин вначале остолбенел, а затем, громко дыша, сказал Гусеву:
– Ты! Ты… да ты!..
Обернулась продавщица и также возмутилась. Но более конкретно.
– Это что за иллюзион? – закричала она. – Вера! Опечатай кассу! Вызови дежурного милиционэра! А вы – держите его за руки!
Хорошо одетый гражданин схватил Гусева сзади за локти. Тогда Гусев окончательно рассвирепел: «Ах, так!» – и бросил испепеляющий взгляд вниз, на замшевые туфли гражданина (явно приобретённые по блату, таких Гусев на прилавках не видывал), и гражданин ойкнул от теплового удара. Оказалось, и носки у него были куплены не по-человечески!
– Ну что? – сказал Гусев. – Будем продолжать?
– Хватит! Хорош! Завязывай! – закричал гражданин, подскакивая на серых от пепла босых ногах, как будто очутился в вольере у змей. – Дурак! Я же переплачивал! Ты её накажи!
– Её? – Гусев усмехнулся.
