7
Огромное, в стиле эпохи колониализма, здание Молодежного антиполового союза занимало ровно половину площади Чистонрава. Фасад этого причудливого, внушительного строения украшали вычурные часы и узкие арочные окна. Его крыша ощетинилась бесчисленными шпилями и фронтонами: казалось, что после каждого дождя вырастают новые. Верхние этажи вмещали сотню с лишним спален для делегаций юных антисексеров. В столичном городе этим провинциалам предстояла насыщенная программа: они посещали митинги чистомыслия, ходили на экскурсии в сифилисные отделения и в Музей венерических заболеваний. Им отвели отдельный вход в здание и запретили доступ в клубный лаунж на первом этаже, зарезервированный для лондонского отделения; если помещения верхних этажей были аскетичными и сугубо функциональными, то клубные гостиные демонстрировали разгул досоциалистической фривольности: ковры c цветочным орнаментом, расписные потолки, бархатные кресла, обои с позолотой, лампы с витражными абажурами. Такое убранство, даром что изношенное и обшарпанное, чудесным образом успокаивало. Казалось, интерьеры просто обласкивают гостей из последних угасающих сил.
Джулия обнаружила, что в нижнем холле идет лекция для антисексеров, которые, сидя на складных стульях, внимают с раскрытым ртом. Из докладчика, обычного внутрипартийного бонзы невысокого уровня, лился поток новояза, определенно не вполне понятный даже ему самому. Джулия исподволь обшарила глазами аудиторию в поисках приметного, породистого лица доктора Луиса, но безуспешно. Вместо этого ее взгляд выхватил миловидную, любознательную мордашку Вики, повернувшуюся в ее сторону. Джулия поспешила дальше и через торцевую дверь вышла в коридор. Здесь с обеих сторон на нее взирали, чередуясь с телекранами, портреты знаменитых девственников Взлетной полосы I: Исаака Ньютона, Елизаветы Тюдор, Алана Тьюринга. Сейчас на телекранах была заставка каждого из 2200 выпусков новостей — развевающийся над башней министерства правды звездно-полосатый флаг Океании.
Дверь чайной комнаты в конце коридора была открыта. Джулия издали поняла, что там никого нет. И вправду это помещение пустовало: его покинули и охочие до сплетен члены лондонского отделения, и девушки в фартучках, обычно снующие с заварочными чайниками среди столов, и толпы больных и немощных, пришедших к доктору Луису. С четырех сторон нависали большие телекраны в золоченых рамах: они показывали африканский фронт, бесконечные взрывы и оседающую пыль. Начались новости. Все это лишь напомнило Джулии, что она опоздала: те, кто под благовидным предлогом не пошел на лекцию (в том числе, очевидно, и доктор Луис), уже, скорее всего, выпили чаю и разошлись. Значит, Джулии предстояло скрывать свою травму до завтрашнего утра, а там явиться в лазарет министерства правды.
Тем не менее, движимая потребностью в уединении, свойственной разочарованным душам, Джулия вошла в чайную комнату, села за стол и уныло вперилась в телекран. Звук убрали до минимума — выключить совсем было невозможно, — и до нее долетали только обрывки фраз: «страхминус», «двадцать третий батальон», «нетоварищи». Расслабившись, она наблюдала за тихими взрывами и темными фигурками, убегающими сквозь облака пыли: вероятно, это и были нетоварищи, которые в страхплюсе отступали. На ее глазах их скашивало огнем одного за другим. Из-за их беспомощности, усугубленной собственной болью в руке, у нее наворачивались слезы. Но конечно, она приклеила к лицу наиболее подходящую для победных реляций маску — взволнованную полуулыбку.
Вскоре она услышала, как распахнулась торцевая дверь холла, оттуда полился приглушенный поток новояза, который так же внезапно умолк, когда дверь захлопнулась. На мгновение у Джулии мелькнула лихорадочная мысль, что доктор Луис все-таки может быть здесь. Однако стук шагов по коридору выдавал женскую походку. Не успела Джулия сообразить, кто это, как в чайную комнату уже вошла Вики.
— Ой, это ты! — воскликнула Джулия. — Привет!
— Привет! Я видела, что… Слушай, с тобой все в порядке?
— Я под дождь попала. Хотела перед лекцией выпить чая.
Девушки внимательно рассмотрели друг друга; Вики решила не акцентировать ни словом, ни взглядом, что на столе перед Джулией чая нет.
— Как лекция, неплюсовая? — с натянутой улыбкой спросила Джулия.
— Ты что?! Плюсплюсовая! — возмутилась Вики.
— А тема какая? «Целомудрие как орудие войны»?
— «Социалистическое целомудрие и капиталистическое целомудрие». Есть пять отличий, пять базовых отличий. Их можно разбить на тридцать второстепенных. Легко запомнить по принципу… Но я лично еще не запомнила. Хотя есть специальная таблица.
— Плюсинтересно. Хочешь вернуться и дослушать?
— Да, непременно. Но я вижу, что… — Вики перевела взгляд на руку Джулии.
— Ах это? Неудачно упала с велосипеда, вот и все. Выглядит страшнее, чем есть на самом деле. Но я хотела на всякий случай показать доктору Луису. Он уже ушел?
— Нет, по-моему, еще здесь. — Вики как будто немного смутилась. — Доктор Луис уже слушал эту лекцию раньше, а теперь отправился проводить инвентаризацию вместе с Джорджем. Ушли совсем недавно, так что, скорее всего, они еще на складе. То есть, если бы они совсем ушли, я б заметила. Они на складе. — К концу этой, казалось бы, безобидной речи Вики густо покраснела.
Склад был одним из немногих мест вообще без телекранов. Их все равно загородили бы стеллажи. Поэтому доступ туда был ограничен, а на двери висели правила внутреннего распорядка. Строжайше запрещалось входить на склад вместе с представителем противоположного пола. Однако представители одного пола регулярно ходили туда парами, запирали дверь и спустя некоторое время выходили, взъерошенные и в гармонии с миром.
Луис был там завсегдатаем, а юный Джордж — его последним на сегодняшний день сообщником. Обоих называли популярным среди членов антиполового союза прозвищем реджи. Оно восходило к имени Реджи Перкинс, старой революционерки, которую арестовали во время Первой Патриотической Чистки за непристойную связь с девушкой. В конечном итоге ее оправдали, так как суд постановил, что секс между женщинами невозможен, хотя мужская гомосексуальность — явление распространенное. «Извращенный разум мечтает об аномалиях, противных человеческой анатомии». Однако снятие обвинений ничем не помогло бедной Реджи: после ареста никому еще не удавалось выжить, и она умерла в течение недели после задержания при «невыясненных обстоятельствах». При этом имя ее осталось в порочных умах жителей Взлетной полосы I и всплывало каждый раз, когда речь заходила о возможных и невозможных извращениях.
— Давай я сбегаю и постучусь, — предложила Вики. — Не хотелось бы их тревожить — инвентаризация как-никак. Они всегда погружаются в нее с головой. Но вдруг уже закончили?
— Да, было бы хорошо. Я могу и сама сходить, если тебе неудобно.
— Ничего страшного. Но… — Вики смущенно взглянула на Джулию. — Если доктор Луис занят, давай я посмотрю вместо него? Может, ты не знаешь, но я изучала сестринское дело. Я как раз была медсестрой, когда заместитель председателя Уайтхед попросил меня стать его секретарем. Я его выхаживала.
— Правда?
— Обучение я не закончила. Но с царапинами и растяжениями справляюсь. Часто помогаю девочкам в центкоме. Скучаю по той профессии, понимаешь…
Немного поколебавшись, Джулия все же не смогла найти предлога для отказа. Из-за своей неосмотрительности просто сказать «нет» она не имела права. Вики уже заметила рану, телекран все слышал — пути назад не было. К тому же Вики вроде бы искренне хотела помочь. Легко представить, как она, пятнадцатилетняя медсестра, хлопотала вокруг пациентов, пока в ее жизни не появился развратник Уайтхед.
— Если доктор Луис занят, то давай, спасибо… — ответила Джулия.
Вики радостно вскинула руки и, не сказав ни слова, выбежала из чайной. Джулия от души рассмеялась, а затем виновато взглянула на телекран. Она с опозданием задумалась, что сказали бы соглядатаи, откажись она от помощи. Хорошо, что согласилась. Как бы то ни было, скрывать ей нечего. Она упала с велосипеда, а товарищ предложила помощь. И дело с концом.
