— Ты ее растил? — зацепилась я.
— Пришлось, — нехотя отвечал он.
— А мама? — вломилась я на территорию под напряжением. Рэм одарил тяжелым взглядом:
— Умерла, когда сестре было два дня.
Извинения так и не сорвались с языка — мне не было жаль, что вытащила у него это откровение. А врать ему почему-то не хотелось.
После обеда Рэм вручил мне Денвера и планшет и дал задание обеспечить ребенка всем, чем посчитаю нужным. А сам ушел в кабинет.
* * *
Слышал — первым делом она бросилась выяснять, как там ее кот…
Понятно, что они проработали вместе долго, да еще и ребенка растили. Странно было бы, если бы она его бросила. Но эта женщина будто забыла, как мои телохранители отодрали ее от этого типа в ее кухне. Только я помнил. И каждый раз жалел, что не вырвал ему глотку. Он так и будет маячить на границе дозволенного и приближаться к ней каждый раз, как будет возможность.
Но чувства расползались по телу, как огонь по сухой траве… Я только наблюдал, как она входит под кожу. И, что самое обезоруживающее, не понимает этого. Ученая, чтоб ее… Что она там изучала столько лет? Оборотней по отдельности? Ну тогда да — ни черта ей не открылось. А вот попробовала бы запустить в камеру оборотня и человеческую девочку, что он выбрал — получила бы фейерверк. Но они не знали об этом… Да даже если бы узнали — ничего бы не изменилось. Никто оборотню не может подобрать пару, только он сам. Выбрать, устроить охоту, загнать в угол… и забрать себе. К сожалению, с Викой я отследил эту цепочку, спящую в подкорке, слишком поздно. Мне казалось, что цели оправдывают средства, и едва не привел нас к трагедии.
Сезар был прав… Человеческие женщины — наше спасение. И это восхищало и злило одновременно. Злило, потому что в их генетике ничего не отзывалось на нас, скорее, наоборот. Либо это Вика такая, черт его знает. Этот феномен предстояло исследовать, но я уже не был уверен, что хотел бы отдать ведущую роль ей… потому что хотелось другого…
А еще этот подкидыш… Странный ребенок. Слишком смышленый для своего возраста даже для оборотня. Он выбрал меня до нашей личной встречи по принципу «кто обладает мамой — папа», поэтому и кота отшил. Если бы кот забрал себе Вику — принял бы его. И малыш совершенно точно знал — его бросили те, кто должны были заботиться. Это читалось во взгляде. Слишком взрослом, но не опасном. Видимо, искреннюю благодарность ему привили, и ценить чужую заботу он научился сразу, не растрачивая энергию на злость. Поэтому и казался странным. И Вика тоже удивляла — боролась за этого подкидыша, будто он был ее ребенком. Хотя он совершенно точно не был — тут даже обследование не нужно.
Когда зазвонил мобильный, я даже не поднял на него глаз. Знал, кто звонит. Потому что отправил пресс-секретарю новость о том, что заключил брак по людским законам с человеческой женщиной. Брат хоть испытывал ненависть ко всему человеческому, пользоваться мобильным не отказывался. Выждав еще пару гудков, я поднес устройство к уху:
— Раин…
— Какого ты там творишь, Рэм? — прошипел брат без приветствий. — Я хочу узнать причины. И они должны быть вескими, раз ты… черт, Рэм! Как ты мог?! Что такого было невозможно сделать без этого?!
«Выжить. Выжить было невозможно».
Я ничего не был должен старшему брату. Но в последнее время уступал ему в античеловеческих истериках в силу того, что у меня проблемы посерьезней.
— Все как обычно — политика и информация, которая правит миром, — поднялся с кресла и направился к окну.
— Ты — глава семьи, — рычал он гневно в трубку. — Почему нельзя было подставить на эту роль кого-то другого?
20
— Ты бы доверил дело жизни и смерти кому-то?
— И кто умирает?
— Мы все, — не стал церемониться. — Я привезу в клан ученого, который обещала помочь в проблеме…
— Эта женщина?! — и столько неприязни, что я не выдержал. Из горла вырвался рык. — Рэм… Ты не в себе.
— Как раз наоборот, — ощерился.
— Ели народ ее не признает, а он не признает, ваши дети будут изгоями. А ты не сможешь править.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Править будешь ты. Я буду пытаться спасти нас от вымирания.
— В нашей ситуации, Рэм, нужны мы оба, потому что, сам знаешь — каждый из нас под ударом. А остаться без правителя равносильно гибели.
— Останутся без тебя — признают меня, — бросил раздраженно.
— Ты рычишь на меня из-за человеческой женщины!
— Я ее выбрал.
— Я не приму.
— Ничего другого не ожидал.
Не было ни раздражения, ни разочарования. Только глухая решимость… Старик Сандингтон как всегда видел все насквозь. То, что всегда так раздражало Раина, а попросту пугало — человечность для нас стала роскошью, и проще всего было окрестить ее проклятьем.
* * *
— Так, — сосредоточенно закусила губу, нажимая на заказ. — Все выбрали?
Денверу было не до моих вопросов. Стоило Рэму уйти, он принялся тревожно принюхиваться и часто оглядываться на дверь, за которой тот скрылся. Ребенок переживал, что «папа» его отвергает. Черт бы тебя побрал, Рэм!
— Иди ко мне? — предлагала я постоянно, но Денвер успокаивался на коленях всего на несколько минут, потом снова начинал ерзать, сползать и тревожиться. — Ему нужно работать, папаша у нас занятой и очень серьезный…
Невозможно было не подумать о Джастисе в такой момент. Вот уж кто бы стал, наверное, образцовым папашей. Возился с ним в любую свободную и несвободную минуту. Почему же так получилось? Выходило, что малыш все же предпочел полную семью, а не двоих договорившихся об опеке мужчину и женщину. И теперь впервые переживал отверженность кем-то… Хотя не впервые же!
Я снова вздохнула, глядя, как Денвер все больше приближается к двери кабинета, делая вид, что ступенька лестницы, которая начиналась в шаге, его невероятно интересует…
Я снова начала терзаться мыслями о последствиях для Денвера. Пыталась найти Джастиса, но тот не брал трубку, хотя помощница известила меня, что Келлер его вытащил. Причина обнаружилась шустро:
«Так тебя поздравить?»
«Со мной можно поговорить!»
«Я не отдам тебе Денвера».
Я ошарашено моргнула на экран и надавила на кнопку вызова. На этот раз он ответил.
— Ну и за что?
— Этот всемогущий бизнесмен ему не папа, — угрюмо выдавил защитник мне в трубку.
— Тебе его не отдадут.
— Я хотя бы попытаюсь.
— Мне что, нужно начинать чувствовать себя виноватой? — вспылила я. — За все, что произошло?! Ты же сам говорил, что все понимаешь!
— Я понимаю, что скучаю, — охрип его голос.
Я прерывисто вздохнула, не спуская глаз с Денвера. Он уже конкретно рисковал получить дверью по лбу, если Рэм решит выйти в гостиную.
— Дай мне время. Возможно, я смогу уговорить Рэма позволить…
— Да пошел он, этот твой Рэм! — прорычал он с ненавистью. — Еще я у него ребенка не выпрашивал!
— Давай делай все сложнее и хуже!
— Зато ты на все быстро решилась!
— Да, быстро! Потому что особо нечем было крыть!
Тут двери кабинета открылись, как оказалось, внутрь, и Денвер практически выпал Рэму в руки. Тот поднял его и, бросив на меня пронзительный взгляд, направился с ним наверх.
— Ты сказал, я должна была сделать что-то. Я сделала. Иначе бы Денвера мне не отдали, — проводила мужчину взглядом.
Джастис некоторое время сопел в трубку, прежде чем выдавить:
— Его пресс-служба сообщила сегодня, что вы поженились.
Я опустилась на ступеньку, поглощенная зрелищем. Рэм его сам забрал, а лицо Денвера надо было видеть — будто божество до него снизошло.
— Я не знала, — машинально возразила. — Он вообще не особенно ставит меня в известность о своих решениях.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Что хочет сказал?
— Да… Но я не могу тебе об этом говорить.
— Политика, — презрительно процедил Джастис.
— Конечно…
— Интересно, а если бы у тебя не были ноги от ушей? — усмехнулся он. — Что бы он там ни говорил, он врет. Потому что ни один оборотень не будет спать и с таким упоением метить женщину, если она — не его избранная. И Денвера он прибрал не просто так — мы не усыновляем чужих подкидышей, Вика…
