– Следят ли? – промолвил я. Мне стало не по себе от множества неприятных мыслей, теснившихся в голове.
– В нас уже стреляли, – жестко ответил Холмс, указывая на маленькую царапину у себя на лице. – Кроме того, именно полицейский отослал прочь Сида Гастингса. Вспомните также извозчика-самозванца.
– Но кто стоит за всем этим? Вы думаете, Братство?
Я знал ответ еще до того, как услышал его.
– Милый Гатри, – елейным голосом проговорил Холмс, – кто же еще решится на подобный риск в такое время?
Мне не оставалось ничего другого, как согласиться, что я и сделал, низко опустив голову.
– И что теперь?
– Ничего хорошего, надо думать, – ответил Холмс. – Надеюсь, револьвер при вас? Я не хочу, чтобы вы выходили без него на улицу.
– Раз так – не буду, – покорился я, в то же время убеждая себя, что мои тревоги порождены лишь разыгравшимся воображением, а вовсе не тем, что поведал Холмс. – Револьвер у меня в саквояже.
– Вот и славно.
– Заряжу его, если вы считаете, что так лучше, – продолжал я.
– Конечно лучше. Зачем вам незаряженный револьвер? – поморщился он, зажимая переносицу между большим и указательным пальцами. – Прошу вас, не испытывайте мое терпение.
– Я не собирался испытывать ваше терпение, сэр, – заверил я его. – Обычно вы не требуете, чтобы я брал заряженное оружие на дипломатические встречи вроде той, на которую мы собираемся.
– Ах да! – спохватился патрон. – Простите. Конечно, вы правы, но сегодня мы сделаем исключение. На случай, если Братство имеет на нас какие-то виды.
– Вы опасаетесь, что они опять что-то затевают? – осведомился я, невольно пораженный этим.
– Сколь ни прискорбно, да, – ответил он. – Если вместе с Викерсом в Англию прибудет и Якоб Браатен, можете быть уверены: они захотят устранить любые… помехи со своего пути. Меня они считают чем-то вроде препятствия. – Холмс положил руку себе на грудь. – И вас тоже, – вкрадчиво добавил он.
– Возможно, – промолвил я. – Но для чего им привлекать к себе внимание двойным убийством? Ведь полиция не…
Холмс перебил меня:
– Если полиция действительно замешана в этом, как полагает инспектор Стрендж, мы не должны надеяться на ее помощь, по крайней мере в той форме, в какой могли бы ее ожидать. – Он принялся вертеть в пальцах цепочку от часов, что являлось у него верным признаком волнения. – В Братстве понимают: если они хотят вернуться в Англию, им придется устранить или обезвредить меня. Не знай я о роли, которую во всем этом, возможно, играет полиция, я легковерно положился бы на нее. – Он понизил голос: – Вы не единожды сталкивались с Братством, Гатри, и знаете, на что они способны, однако все еще не верите в их беспощадность.
Я подумал, прежде чем ответить.
– Мне не хочется верить в чью бы то ни было бесчеловечность, – признался я наконец.
– Я не могу винить вас за это, – сочувственно ответил Холмс. – Но вы должны вспомнить, как они поступали раньше, и осознать, что их намерения остались прежними.
– Да, – вздохнул я. – Все это так сложно. Сэр Камерон и его жена. Барон фон Шаттенберг и его помощники. А в довершение всего – история мистера Керема. Но это совсем другое дело.
Майкрофт Холмс поднял бровь:
– Неужели? Не знаю, не знаю.
Я вспомнил, что́ говорил Тьерс, и мне очень захотелось рассказать об этом Холмсу, но вместо того я произнес:
– Неужели эти дела могут быть связаны?
– Не знаю. Пока не знаю.
Холмс оставил в покое часовую цепочку и принялся расхаживать по комнате.
– Может, и не связаны. Но у меня опять разнылся палец.
– Не очень-то научно, – съязвил я, надеясь, что он не обидится.
– Не очень, – согласился он, опять подобрев, – но чертовски верно.
– Да, сэр, – ответил я, понимая, что за долгие годы работы Майкрофт Холмс развил интуицию до совершенства. Я сдержался и не стал спрашивать его, где на черепе расположена шишка, отвечающая за такого рода способности.
– А сейчас… – начал было он, но тут раздался звон дверного колокольчика, а затем в дверь забарабанили кулаком. – Что там такое?
– Мистер Холмс! Мистер Холмс! – раздался голос с отчетливым иностранным акцентом.
– Мистер Керем! – воскликнул Холмс, жестом веля мне открыть. – Возьмите свой револьвер, Гатри. Возможно, это ловушка.
Он открыл передо мной дверь кабинета. Я побежал за револьвером, который до сих пор лежал в моем саквояже незаряженный, а затем бросился исполнять его распоряжение.
Халиль Керем стоял на верхней ступеньке лестницы. Пальто его было распахнуто, костюм в беспорядке, волосы мокрые. Я посторонился, пропуская его внутрь.
– Это слишком, – простонал он, вваливаясь в квартиру и еле держась на ногах.
Я положил револьвер в карман и закрыл дверь.
– Что слишком, мистер Керем? – спросил Холмс из-за двери кабинета.
Вместо ответа турок разразился жуткими рыданиями, на какие не способен ни один англичанин или шотландец.
– Полиция… Они нашли брата… Мистер Холмс… Он мертв. Мой брат мертв, – сквозь слезы проговорил он.
Из дневника Филипа ТьерсаКогда я вернулся из психиатрической лечебницы, где передал бумаги сэру Мармиону из рук в руки, то обнаружил, что М. Х. заперся в кабинете с турецким господином, м-ром Керемом, который около часа назад узнал, что полиция нашла в одном из переулков Шордича[13] тело его пропавшего брата. Он не был опознан. Одежду с убитого сняли. На трупе остались явные следы пыток; на плече, кажется, есть татуировка. М-р Керем хочет узнать, та ли это самая татуировка, что была на плече брата, чтобы окончательно удостовериться в его гибели. Я принес в кабинет чай и бренди для М. Х., Г. и турка (хотя м-р Керем – приверженец ислама и не пьет).
Сэр Мармион прислал М. Х. записку. Передам ее, когда появится возможность. Судя по всему, сейчас М. Х. полностью поглощен тем, что утешает м-ра Керема…
Не забыть бы сказать М. Х., что по дороге в лечебницу и обратно за мной все время следили…
Глава седьмая
Мы втроем сели в кэб Сида Гастингса и отправились в морг лечебницы Сент-Элизабет, куда, по сведениям мистера Керема, отвезли тело его брата. По-прежнему хлестал дождь, выбоины на дороге заполнились водой, и, проезжая по ним, наш кэб поднимал волну, схожую с корабельной.
Мистер Керем немного пришел в себя. Время от времени он вздрагивал, однако перестал рыдать, и я был чрезвычайно рад этому. Думаю, Холмс разделял мои чувства.
– Я попрошу вас вернуться за нами, – сказал Холмс Гастингсу, когда мы остановились у подъезда лечебницы. – Не знаю, как долго мы там пробудем, но, думаю, у вас будет время, чтобы найти паб и перекусить мясным пирогом.
– Спасибо, сэр, – ответил Гастингс. – Через полчаса я снова буду здесь. Вас это устроит?
– Вполне, – кивнул Холмс, выходя из кэба и придерживая дверцу для нас с мистером Керемом.
Мы очутились под сенью просторного колонного портика, служившего некоторой защитой от непогоды.
– Я чувствую себя не в своей тарелке, – признался мне Холмс. – Ведь подобные случаи находятся скорее в компетенции моего брата.
Я согласился с тем, что его брат сталкивается с происшествиями такого рода куда чаще, но добавил:
– Вам тоже опыта не занимать, сэр.
– Вот потому-то я и боюсь, – сухо ответил Холмс, ведя нас за собой.
Санитар, стоявший в дверях, глядел на нас с ненавязчивым любопытством, не понимая, требуется ли нам помощь. Он курил трубку и хотел было вынуть ее изо рта, но Холмс зна́ком попросил его не делать этого.
– Ищете кого-нибудь? – участливо спросил санитар.
– Мы знаем, куда идти, благодарю вас, – ответил Холмс, и мы вошли в здание лечебницы.
Внутри пахло карболкой и тем едва уловимым сладковатым запахом болезни, который свойственен всем лечебницам. Невдалеке помещалась конторка; за ней стоял дежурный служитель, перед которым лежал раскрытая регистрационная книга.
– Добрый день, – произнес Холмс, подходя к конторке. – Я привел сюда мистера Халиля Керема, который полагает, что в вашем морге, возможно, находится тело его брата. Мистер Керем приехал, чтобы опознать его.
Служитель бросил на нас угрюмый взгляд.
– Ничем не могу помочь, – выдал он давно затверженный ответ.
– Насколько я понимаю, дело срочное, – не отступал Холмс.
Служитель делал в книге какие-то пометки.
– Примерно через час приедут полицейские. Можете подождать их здесь, на скамье.
– Разве при опознании непременно должны присутствовать полицейские? – спросил Холмс, отлично зная, что закон этого не требует – нужны были лишь два свидетеля, в качестве которых могли выступить мы с Холмсом.
– Так легче, – сквозь зубы процедил служитель, намереваясь на этом закончить разговор.
– Кому легче? – спросил Холмс, начиная терять терпение.
Служитель не ответил; казалось, он полностью поглощен своей книгой.
