Не всякий раз, когда они сходили с тропы, можно было обнаружить силки и ловушки. Если судить по тому, как часто это делали, ходить здесь без провожатого было равносильно самоубийству. Старик на ходу поведал, что насыщенность леса смертоносными сооружениями постоянно увеличивается. Благодаря этому люди в железной одежде редко отваживаются забираться вглубь.
Тропа стала спускаться вниз. Лес сделался светлее, появился подлесок, и вскоре обвешанные синими мхами исполинские деревья сменились высокой травой в человеческий рост. Из-под ног впереди идущего взлетела змея с широкими перепончатыми крыльями. Один из охотников мгновенно натянул лук и выстрелил навскидку. Стрела настигла летающую смерть. Колонна прошла мимо судорожно свивающейся в кольца и громко шипящей крылатой змеи. Никто даже не взглянул на нее. Дело сделано. Опасность миновала.
Колонна прошла еще пару километров. Старик остановился, издав радостный возглас. Ему вторили радостным улюлюканьем остальные охотники. Они громко стучали древками копий по щитам, выражая радость. Никто и не думал соблюдать тишину. Бесхитростные дети леса не сдерживали эмоций, всецело уповая на великую силу вонючего состава.
В яму-ловушку, вырытую прямо на тропе, провалился один из железных людей. Несчастного воина в легкой куртке, обшитой на спине и на груди редкими железными пластинами, насквозь проткнули острые деревянные колья. Когда один из воинов спрыгнул в яму, чтобы забрать его оружие и снять с головы металлический шлем с алым плюмажем, оттуда с недовольным жужжанием вырвался целый рой насекомых. Сняв с трупа все, что можно, мужчины укрыли яму листьями и слегка припорошили их землей. Настоящая охота на чудовище еще не началась, а одним врагом племени стало меньше.
На берегу озера было спокойно. Старик указал рукой на медленно дрейфующее в отдалении широкое темное бревно и, наклонившись к уху Кузнецова, шепотом, как будто с такого расстояния его можно было услышать, произнес:
– Он еще спит. Сейчас выманим его на берег. В воде он непобедим, там его не одолеть.
Николай равнодушно кивнул и пожалел, что не взял с собой бинокль. Издалека озерное чудовище не выглядело ни огромным, ни опасным. Командир группы по привычке начал проводить рекогносцировку местности.
Рядом с берегом на поверхности воды болтались раздувшиеся туши мертвых животных. То ли ветер, то ли прибрежное течение, то ли невидимая работа подводных любителей падали заставляла их вяло колыхаться. Одно из мертвых животных окраской напоминало зебру, если бы не одно «но»: полоски шли вдоль шкуры, а не поперек. Когда ветер дул с озера, ощутимо тянуло сладковатым трупным запахом.
У озерной твари была скверная привычка, объединяющая монстров всех времен и народов,– стремление убивать вне зависимости от аппетита и необходимости. Был живым, стал мертвым. Хорошо.
Гремучая смесь охоты и рыбалки начиналась.
Вдоль берега озера рос тростник вперемежку с кустарником и редкими деревьями с подмытыми корнями. Прибрежная полоса была завалена перекрученным плавником, выбеленным солнцем и ветром. По озерной поверхности медленно дрейфовало бревно, похожее на длинный островок.
Охотники поползли к берегу. Некоторые из них двигались на четвереньках, высоко поднимая зады, задрапированные листьями. Пока все двигались с максимальной осторожностью.
Островок прекратил дрейф и замер на месте, медленно разворачиваясь в сторону, где возились мужчины. Озерная тварь четко ориентировалась, откуда исходит угроза, и готовилась к нападению. Островок стал приближаться к берегу, увеличиваясь на глазах. За ним появился небольшой бурун, и скорость заметно увеличивалась.
Старик скороговоркой, глотая окончания, давал последние советы. Толстую шкуру, покрытую костяной чешуей, не пробить даже копьем с железным наконечником. Уязвимое место у него там, откуда расходятся челюсти. Охотники называют его «конец улыбки». Во всяком случае, так гласит легенда. До сих пор проверить ее не получалось. Вот туда, в конец улыбки, и надо было бить.
Кузнецов по-прежнему слушал вполуха. Глядя на приближающуюся колоду, он не мог понять, из-за чего сыр-бор. Стоило переться в такую даль, карусель гонять! Сейчас подплывет ближе, и расстреляем в упор из трех стволов. С ППШ на мамонта можно ходить. Задов уже лег, заняв огневую позицию за небольшой кочкой. Садко снял с плеча автомат и устроился между двумя валунами.
Кузнецов пристроил ППШ в широкую развилку высохшего дерева и повел стволом из стороны в сторону, примериваясь к сектору обстрела. Он выбрал себе позицию немного в стороне от товарищей, на небольшой возвышенности. Какая-никакая, а господствующая высота.
Принято думать, что крокодилы глупы и неразвиты. Может, это и так. В Африке никто из десантников не был. Из всего экипажа за границей на родной Земле бывал только Кузнецов. Оба раза в одной и той же стране. От черного континента ее отделяли тысячи километров, и крокодилы в ней не водились. Там хватало двуногой нечисти. Природа справедливо решила, что переизбыток людоедов на квадратный метр будет перебором.
Если бы озерный монстр мог говорить, он бы сказал, что ему грех жаловаться на обоняние, зрение и тонкий слух. Со всем этим у него был полный порядок. Были проблемы с мозгом из-за его крошечного размера, но такая мелочь, как разум, с избытком компенсировалась набором древних могучих инстинктов. Для выживания этого хватало с лихвой.
Кузнецов прижал щеку к прикладу и приготовился к стрельбе. Сколько, сколько еще можно ждать? Задов зачарованно смотрел сбоку на плавно двигающийся ствол командирского автомата.
– Огонь открывать по моей команде! – сказал командир.
В засаде главное – хладнокровие и выдержка.
Над головой парили оранжевые птицы с широкими перепончатыми кожаными крыльями. В душе у командира группы зашевелилось беспокойство, что-то шло не так. Обыкновенный человек подавил бы это чувство простым усилием воли, но Николай привык доверять интуиции – своему неосознанному опыту.
Из воды, шумно отфыркиваясь и издавая скрипучие звуки, вынырнул хозяин озера. Сначала над поверхностью показалась голова. То, что они видели раньше, было кончиком морды с ноздрями. И вот он выходил из воды – все больше и больше… Казалось, телу зверя нет конца.
Над водой вздыбилась огромная туша и теперь выбиралась на берег. Хорошо были видны маленькие злые блестящие глазки и полуметровые клыки, торчащие из пасти. Крупные костяные чешуйки на теле примыкали друг к другу без малейшего зазора. Совершенная броня, созданная природой, выглядела устрашающе. Вода стекала с тела зеленоватыми потоками. На шее зверя болтался ком бурых водорослей, зацепившийся за один из костяных шипов.
Он еще не полностью вышел на берег, а двигался по отмели, шустро перебирая могучими лапами. Все тело, от загривка и до кончика хвоста, было утыкано широкими костяными шипами. Перед ними во всей красе стоял ископаемый ящер. Таких красавцев Николай раньше видел только в книжках по палеонтологии.
Ящер выбирался на берег, почти все тело уже показалось из воды. Поворачивая бугристой головой на короткой шее, он осматривался, выискивая шустрых двуногов с нежным мясом. Наконец с громогласным ревом он полностью вылез из воды на берег.
Бесстрашные охотники разбегались от него в разные стороны. Они на ходу бросали оружие, чтобы ничего не мешало бегу. На землю летели копья, луки, колчаны со стрелами. Все колющее и режущее было брошено. Один даже сорвал набедренную повязку и теперь мчался впереди всех в чем мать родила. В этом забеге, где призом была возможность уцелеть, он лидировал. Вождь не зря втирал охотникам в ноги снадобье из заячьих сухожилий. Отступление мужчин племени было блистательным и быстрым. Ящер замер. Маленький мозг не мог решить, за кем погнаться. Слишком сложно, слишком…
Кузнецов проводил аборигенов обескураженным взглядом. Стало ясно, что ждать от них подмоги смысла не было. Охотники уже исчезли в лесу, лишь на опушке качались ветки, подтверждая их недавнее присутствие.
Ящер, разбрызгивая жидкую грязь и ил, ринулся по следам, горя желанием расправиться со всеми, а заодно и перекусить.
Командир группы перевел предохранитель на автоматический огонь и прицелился.
– Огонь! – рявкнул Николай, одновременно нажимая на спусковой крючок. Автомат послушно отозвался в его руках громкой очередью.
Стрелять начали с дистанции прямого выстрела. Пули рикошетили от чешуи под немыслимыми углами.
Чудище оглушительно ревело. Пули все-таки причиняли ему сильное беспокойство, но сильнее всего досаждали необычные звуки. Пасть, усаженная кинжаловидными зубами, судорожно раскрывалась и закрывалась. Голова поворачивалась из стороны в сторону, выискивая врага.
Одна из автоматных очередей наконец угодила в цель.
