Ты с ума сошла, Розалин! Это же чертоги темных богов, а не тюрьма!
— Ничего. — Я прижалась к брату. — Да, здесь непросто, но мы вместе. Я рядом, слышишь? Просто знай это.
— Нет, нет, ты должна уйти!
Брат дернулся, пытаясь поставить меня на ноги. Его глаза лихорадочно блестели. Родной мой…
— Я никуда не уйду, — ответила уверенно. — Мы уедем отсюда вместе, обещаю.
— Мой срок — десять лет, — тихо проговорил Джесси.
— Я буду хлопотать о помиловании. Потерпи, прошу!
В этих стенах я опасалась говорить о Люциане и его предложении. Только сжимала крепче руки Джесси, чтобы он чувствовал мое тепло.
— Спасибо.
Джейсон наконец-то успокоился. Он обнял меня, и мы сидели так несколько долгих — и в то же время таких коротких минут.
— Я с тобой, братишка, — сказала ему, чувствуя, как утекает бесценное время. — Просто знай это!
— Спасибо, Рози, — бледно улыбнулся он. — Прошу, будь осторожна. Атеррас сводит с ума.
Это уж точно. Но я промолчала. А дверь открылась, и на пороге замер наш неумолимый надсмотрщик.
— Время, — холодно произнес Арман.
— Скоро увидимся.
Я пожала ладонь Джесси и пошла следом за тюремщиком. Сейчас я ненавидела этого человека, хотя он не сделал ни мне, ни Джесси ничего плохого, а только выполнял свою работу. Но кто добровольно выберет подобную службу?
— Видите, вам от этих встреч только тяжелее, госпожа Делкотт, — внезапно заговорил Арман, когда мы добрались до лестницы. — И вашему брату тоже.
— Я бы так не сказала, — ответила тихо. — Куда тяжелее было бы не увидеть Джесси десять лет. У меня нет других родственников, господин Ферри, только он.
— Понимаю. Что ж, думаю, нам стоит расширить спектр ваших обязанностей. С завтрашнего дня перейдете на третий и четвертый уровни. Предупреждаю сразу, там отбывают срок куда более жуткие личности, чем те, кто обитает на первом и втором. Будьте осторожны. В случае опасности зовите меня. Буду в маске — услышу.
— Хорошо. — Я заправила за уши выбившиеся из пучка локоны. — Господин Ферри, подождете минуту у моей комнаты?
Арман изогнул бровь. Наверное, подумал что-то не то, но мне не хотелось позднее его беспокоить, а платочки были готовы.
— Подожду, — ответил он и наконец-то свернул в знакомый коридор. Его тюрьма пропускала куда быстрее. Три поворота — и вот мы на месте. Я нырнула в спальню, взяла десять одинаковых вышитых платков и вернулась в коридор.
— Вот, это вам, — протянула подарок тюремщику.
— Мне? — Он взглянул на меня с каким-то детским удивлением, и стало смешно и грустно одновременно.
— Вам, — улыбнулась в ответ. — Не подумайте дурного, это не подкуп или что-то еще. Просто я зарабатываю на жизнь вышивкой, и мне не хватает любимого дела. Решила, что платочки нужны всегда.
Уже думала, что Арман откажется, но он проговорил:
— Да, вы правы, нужны.
И забрал свой подарок.
— Благодарю, госпожа Делкотт. Но не стоило утруждать себя. — Передо мной снова был привычный тюремщик, и я даже успокоилась.
— Мне нравится вышивка, господин Ферри, — ответила ему. — Моя мама была лучшей мастерицей в столице, мне достался от нее магазинчик, а вот многочисленным клиентам пришлось доказывать, что я чего-то стою и смогу достичь уровня маминого мастерства.
— Ваша матушка скончалась? — спросил Арман.
— Да. Ее убили, уже давно. Я воспитывала Джесси, поэтому ни за что не оставлю его один на один с бедой.
— Я понимаю вас, — неожиданно сказал тюремщик. — Но не всегда путь любви правильный, Розалин. Помните об этом. Еще раз благодарю.
И пошел прочь. За ним потрусил Брист, а я прошла в свою комнату. Значит, завтра предстоит работать на третьем и четвертом уровнях. Понятное дело, на пятый меня никто не пустит, потому что свидания с Джесси мне не положены. Внутри жила тревога. Она усиливалась с каждым днем, проведенным в Атеррасе. С каждой отправленной Люциану запиской. Мне казалось, будто за мной постоянно наблюдает кто-то невидимый и жестокий. Кто-то, для кого я лишь забавная глупышка, мышка, решившая сразиться со львом. Впрочем, с Арманом мы не сражались. Он просто был — и все. И Атеррас казался его отражением.
В эту ночь мне плохо спалось. Слышались голоса, шорохи. Показалось, что по комнате кто-то пробежал, и я вскочила с кровати, но никого не было. Тишина…
Снова легла, но до утра уже не уснула. За завтраком меня ждали привычные лица коллег. Если честно, я ожидала, что ко мне начнут приставать, но мужчины за эти две недели не бросали косых взглядов в мою сторону. Как много они знали друг о друге? Уверена, очень мало. А я — еще меньше остальных, потому что оставалась единственной девушкой, не считая рук, среди служащих Атерраса. И все-таки нас было слишком мало, чтобы управляться с такой огромной тюрьмой. Может, есть кто-то еще?
Об этом я думала, спускаясь на третий уровень. Факелы вспыхивали при моем приближении, освещая лестницу, которая уходила все глубже и глубже. А я ведь даже не спросила, за какие преступления держат на этих уровнях. С порядком уборки определюсь завтра. Сегодня только еда и знакомство с новыми подопечными.
Жаль, что рядом нет Бриста. Я замерла перед решеткой, перекрывающей вход на третий уровень, и та с лязгом отворилась. Коридор был куда уже, чем уровнями выше. Почти таким же, как на пятом уровне, где содержали Джесси. Двери казались массивнее. Кто-то громко плакал, и всхлипы эхом летели по коридору. Я подумала, что вряд ли звук доносился из камер, и по спине пробежал мороз. Страшно…
Но надо было выполнять свои обязанности. Я толкнула тележку к первой двери и наклонилась, чтобы поставить тарелку с кашей. Уже наученная горьким опытом, ждала, что меня попытаются окликнуть или схватить за руки, но изнутри не долетало ни звука, и тарелку никто не забирал. Не знаю, что на меня нашло, только я пригнулась, чтобы разглядеть хотя бы часть камеры, и увидела чужие глаза. Наверное, узник лежал на полу — как же иначе? Между нами стояла тарелка, но и она лишь частично преграждала взгляд заключенного.
— Вы женщина, — тихо, спокойно и совершенно осознанно сказал он.
— Женщина, — откликнулась эхом. — А вы…
— Мужчина. — В его голосе послышалась насмешка. — Приятно, что еду мне подают такие прекрасные ручки.
Я хотела было ответить, но послышалось рычание, и дверца резко закрылась сама собой. Волосы встали дыбом от чужого дыхания. Я обернулась, и с губ сорвался вздох облегчения.
— Брист, как ты меня напугал!
Протянула руку, чтобы погладить пса, но тот рыкнул и оскалился. Злится, что нарушила правила? Я ведь не должна была разговаривать
