— То-то они с этой стороны не полезли... — Шепнула Алина, вглядываясь за решётку — в темноте угадывалось такое же просторное помещение с колоннами вдоль стен. — А у нас есть кусачки?
— Ножик у тебя с собой?
— Ага... — Девочка вытащила из кармана джинсов мой подарок.
Зажав тросик замка между лезвием и рукояткой я без проблем перекусил и пластиковый кожух и металлическую основу. Но щелчок, многократно отражённый от голых стен подземелья, получился весьма заметен.
— Херня китайская... А ножик хороший, храни. — Я отдал ей складник обратно и тихонько попробовал приоткрыть дверцу. Она ожидаемо заскрипела. Не очень громко, но в тёмной тишине этот звук перекрыл даже далёкое многоголосье заражённых.
— Чёрт... Так, пролазим по одному. Степняки, вперёд! — В ответ на мой шепчущий приказ, пацаны послушно протиснулись в проём между решётками. — Алина!
Девочка тоже юркнула в щель без промедления. А вот чтобы пройти мне, пришлось приоткрыть дверцы дальше. Предательский визг ржавеющих петлей был коротким, но резким. И эхо снова многократно его преумножило. Кажется, далёкий ропот толпы, привлечённой фонарём и выстрелами на верхний этаж, немного усилился. Но пока не приближался. И может мне показалось, но в глубине второго этажа послышалось какой-то шорох... Надеюсь, это просто эхо от звуков трения, которые издаёт наша одежда.
— По логике... Если здесь есть выход в тоннели или спуск на следующий этаж, то тоже в противоположных углах. Бежим к ближайшему! — В ответ на мой шёпот все согласно кивнули и двинулись в указанную сторону, стараясь шагать потише. Хуже всего получалось у Алины — её дерзкие шнурованные сапоги на широкой твёрдой платформе стучали по каменному полу как маленькие молоточки — как бы плавно она не старалась ставить ногу. Пацаны, каждый из которых был на голову выше неё и килограмм на десять тяжелее, издавали гораздо меньше шума в своих модных толстых кроссовках, снятых с убитых охранников рынка. Даже мои резиновые протекторы стучали не так громко.
Не долго думая я, остановил девчонку, повернулся к ней спиной и постучал себя по плечу:
— Запрыгивай, топотун! Без разговоров!
Уговаривать снова не пришлось — девчонка и так не находила себе места от осознания того, что волей-неволей подводит нас всех. И уже через секунду я почувствовал на своём свежевыбритом затылке её дыхание, а прохладные ручонки обхватили шею.
— Не тяжело? — Все женщины, которых мне в силу тех или иных обстоятельств когда-то приходилось нести на руках или на загривке, всегда в первую очередь задавали один и тот же вопрос.
— Четырнадцать лет, говоришь? Весишь уже на все пятнадцать!
— Хи-хи... Как в «Карлссоне»... — Алина тихонько фыркнула мне в ухо.
Не успел я порадоваться тому факту, что мы читали с ней в детстве одни и те же книжки, как вдруг то, что я принял за эхо, определённо проявило самостоятельность. Из центра помещения, заставленного на этот раз не морозильниками, а пустыми двухэтажными кроватями, совершенно точно послышался какой-то шорох. И чуть погодя мне показалось, что я даже расслышал какое-то шлёпанье.
— По-моему там кто-то шлёпает. В нашу сторону. — Тимур обернулся и показал в темноту в центре зала. Значит, не показалось.
В подобных ситуациях у животных, которые не намерены принимать бой, срабатывает одно из двух противоположных инстинктивных действий. Либо зверь ускоряет свой бег, стремясь сбежать от преследователя любой ценой. Либо наоборот — замирает. Маскируясь под местность или притворяясь мёртвым. Этот вариант срабатывает тогда, когда враг стремителен и вероятность побега мала, а вот спрятаться — шансы есть.
Не зная, есть ли впереди путь для побега, я выбрал второй.
— Замрите... — Я остановился и погасил фонарь, прислушиваясь к непроглядной темноте. — Тс-с-с...
Затаив дыхание, все остальные сделали то же самое.
Шлёпки и шорох тоже очень скоро остановились. Послышалось приглушённое хрипловатое дыхание — явно из нескольких глоток. Но лишь одно дыхание вырывалось беспрепятственно. А остальные хрипящие вдохи и выдохи доносились приглушённо, как будто бы из-под противогаза или респиратора.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И через мгновение ускоренные шлепки снова застучали по каменному полу в нашу сторону.
— Ходу! — Затаиться, очевидно, не получилось и настало время для спешного отступления.
Включив фонарик обратно, я вприпрыжку поскакал следом за пацанами, освещая им путь вдоль стены и колонн.
Идущие к нам наперерез из центра зала существа издали протяжный булькающий рёв — и снова во всю силу ревел только один преследователь, а все остальные кричали, словно уткнувшись в подушку.
Как мы и предполагали, свет фонаря очень скоро выхватил из темноты знакомые решётки. Тоже запертые при помощи замка с тросом, стягивающим обе створки вместе.
— Пацаны, кройте! Алина — нож! — Девчонка спрыгнула со спины и протянула мне свой ножик, одновременно извлекая из-за пояса свой «Глок». — Свети парням туда, я тут сам всё нащупаю...
Тимур и Канат подняли дробовики к плечам и прицелились во тьму, разгоняемую светом фонарика в руках девочки метров на десять позади нас. Шлёпающие шаги, шелест и приглушённое хрюканье приближались к краю тьмы всё быстрее.
Этот трос был заметно толще и прочнее предыдущего. Я прижимал лезвие к рукоятке обеими ладонями, но заветный щелчок перекушенного мотка проволоки никак не случался.
— Кутагым...
Продолжая судорожно терзать замок, я оглянулся, желая узнать, что же вызвало столь грубую реакцию у юного татарина. Гнилых жор ни разу не видел, что ли...
Но те жоры, которые издавали все эти шлепки, шорохи и хрюканья, и теперь появились в луче фонарика, сильно отличались даже от той версии, которая осталась этажом выше. Точнее... В целом они выглядели точно также: обвисшая кожа, еле прикрытая истлевшими лохмотьями, была покрыта серыми пятнами. Волосы клочками. Желтушные глаза, уставившиеся на источник света со злобным прищуром. Раскрытый гнилой рот...
Вот только распахнутая в жадном вдохе пасть, полная тёмных обрубков, была только одна.
А губы других существ, которых мы увидели в конусе голубоватого света, приросли к анальным отверстиям своих товарищей по несчастью.
Их щёки стали практически одним целым с серыми ягодицами тех жор, которым «повезло» быть первыми в этой отвратительной очереди. И самый главный «везунчик» сейчас медленно двигался вверх, приподнимаясь над полом немного выше, чем то позволяли его собственные ноги. Подталкивая его тощее тело, жоры, образующие «хвост» отвратительной многоножки, свернулись перед ним кольцом. И, торопливо перебирая по полу всеми конечностями, они позволили «голове» опереться ногами на спины тех, кто оказался в этой мерзкой цепочке последним.
Уставившаяся на нас свысока тварь, развела в стороны худощавые руки, отвела корпус назад и шумно вдохнула поглубже...
Выдохнуть ей не дали оглушительные выстрелы дробовиков — оба пацана, не дожидаясь приказа, начали садить в голову и корпус многоножки заряд за зарядом, спешно передёргивая помпы.
Ружейная отдача была слишком сильной для их ослабевшей за время пленения хватки. Поэтому точность торопливой стрельбы оставляла желать лучшего даже на таком малом расстоянии. За то недолгое время, которое я наблюдал за результатом, прежде чем вернуться к замку, они успели почти начисто отстрелить лишь пару конечностей. И два раза задеть корпус головной твари, вырывая из грудной клетки ошмётки серой кожи и осколки рёбер.
Но даже эти неточные попадания вынудили существо потерять равновесие и опрокинуться назад, на свой «хвост». Поэтому выдохнуть тварь успела не вперёд, как планировала, а вверх — извергнув вертикальный фонтан гнилой слизи, она в итоге сама под него и попала. И по сгорбленным спинам приросших к чужим задницам заражённых на пол полилась мерзкая жижа, вперемешку всё с теми же извивающимися толстыми червями — каждый длиной с локоть.
Перестав безнадёжно возиться с ножом, которому трос всё-таки был не по зубам, я достал свой дробовик и разрядил оставшийся в стволах патрон в натянутый разлохмаченный замок. И толчком плеча окончательно разорвал створками стальные нити, которые всё ещё цеплялись друг за друга даже после удара облака картечи.
