Берцы с аккуратно положенными поверх свежими носками стояли на капоте, отлично видимые через стекло. И об этом позаботились. Потянулся – так, мышцы умеренно ноют, грудь болит, нога ободранная саднит – но в целом вчера был не самый худший день в моей жизни. Обулся, накинул разгрузку, вышел – здравствуй, дивный новый мир. Прикрыл дверцу тихонько, чтоб не хлопать. Ружьё и автомат так вчера в кабине пикапа остались, только пистолет на пузе, что по здешним местам маловато. Варана из него убивать упаришься, а при встрече с гиеной – если только самому застрелиться. Но вот рядом стоит крузак со всеми трофеями…
Заглядываю через окно и обнаруживаю там спящую Марту. Во сне она избавилась от этого сосредоточенно-делового выражения и казалась даже красивой. Хотя почему "даже" – вполне симпатичная 25-летняя тётка, натуральная блондинка, между прочим, и с фигурой всё как надо – тонкая ткань футболки позволяет рассмотреть. Даже будить жалко, но нужно. Кстати, а Жанна где? "Ночью по джунглям ходит"?
Из неизжитой деликатности стучу в дверь, тяну ручку, показываю сонно приподнявшейся девушке, что подниматься не обязательно, нашариваю под сиденьем оружейную сумку. Возьму свой законный АК-74 – на нём руки не запутаются в случае чего… Сумка где-то далеко под разложенным сиденьем и я наклоняюсь почти лицом к лицу…
Марта неожиданно открывает глаза, смотрит и улыбается. Упс, что называется – не ждали. А я, меду прочим, в длительной абстиненции. В Порто-Франко затеял было роман с "Олей з Марыуполя", но как-то оно не срослось. Оля мило улыбалась, рассказывала очаровательным мягким говором длинные истории из своей жизни за ленточкой и жалилась на судьбу, но попытки перейти ближе к телу ловко "не замечала". То ли чего-то особенного ждала, то ли я от неё чего-то не того ждал, но – не срослось и всё. А тут вот в пяти сантиметрах приоткрытые губы и по глазам видно – вполне сознательно приоткрытые. Но… у меня во рту не то что кошки нагадили, а целый львиный прайд, и целоваться с такой биологией – просто совсем никак. Ну не бред, а? пришлось сделать вид, что непонятливый я, "як та Оля", и в точности по английской хохмочке вместо "кисс зе мисс" натурально "мисс зе кисс". Марта окончательно проснулась, произнесла "с добрым утром", коверкая слова ещё смешнее, чем Жанна, и всё – "романтический момент утерян".
– А Жанна где? – машинально спросил по-русски, но она догадалась – он патрол, то есть в дозоре Жанна, на посту. Во как, они и караул наладили, пока я тут дрых, как коней продавши. А "коней" надо ещё дотащить суметь… И вообще романтика нам не ко времени совершенно, время девятый час, а я сам же постановил, что в десять тут и духу нашего быть не должно. Так что арбайтен, ниггаз, Солнце уже высоко… Блин, вслух не брякнуть бы эту фразу, особенно при Жанне, а то будет совсем уже "день дуболома".
Я наскоро привёл в порядок морду лица, достал баллон, горелку и поставил греться арматурину. В отличие от плоскогорья, тут росли какие-никакие деревья, не то чтобы строевой лес, но полутораметровое более-менее прямое бревно выпилить не проблема. Взяв из ящика свои привычные пилу и топор, я буквально в паре шагов нашёл подходящий ствол, отпилил, ошкурил концы, чтоб петля лучше держалась, а там и железяка накалилась. Сырое дерево прожигаться не хотело, но раза с пятого я получил требуемые отверстия на концах бревна. Осталось загнуть арматурины, заправить концы в отверстия и затянуть двойным констриктором поверх. Потарахтев ручной лебёдкой, срезав и оплавив концы верёвки и затянув их тонким шнуром, чтоб не разболтались, я получил вполне сносную сцепку. На такой можно ехать долго и без лишних нервов. И существенно быстрее, чем на тросе.
Вызволив из кустов пикап и ободрав с Аяврика останки заднего бампера, мы были готовы к выезду – и действительно, уложились до десяти утра. Питие кофию и прочие пикники на природе оставим на потом, а сейчас набираем воду во все доступные ёмкости, доливаем солярку из канистр в тянущие машины и даёшь стотыщпервый приём карате под древнюю мантру "ноги вы мои ноги, уносите вы отсюда мою…" да всё уносите – и тушу и душу. Если уроды давешние не совсем шантрапа, а хотя бы чуть повыше бригадира, или как там у латиносов младшие командиры мафии называются – их кости вот-вот отыщут.
Карта показывает, что до Северной дороги чуть больше двадцати километров, а до Аламо – около двухсот. Подмывает просто рвануть, четыре часа и всё – но не факт, что проскочим, совсем не факт. Ночью кто-то уже проскакивал, да с таким треском, что аж в ущелье слышно. А кто, куда и с каким счётом – как раз и неизвестно. Может, бандиты конвой громили, может, наоборот, ополчение бандитов гоняло, а может и между бандами разборка – и только в одном из шести вариантов впереди тишь да гладь да сытые вороны, а в пяти других – ну, вороны-то сытые наверняка, а вот насчёт остального… Так что сначала идём на юго-восток, как будто пытаемся на дорогу в сторону форта выскочить, потом неожиданно уходим в саванну и по низовьям между холмов петляем на запад – фиг нас там без авиации найдёшь.
– Всё, девчонки, последний рывок, и если всё правильно сделаем, то можно пить шампань и плясать "ламбаду". Марта и Жанна почти синхронно кивают – обе поняли, что я сказать хотел. Пустыня шутки шутит, стирает барьеры – даже языковый…
3 4 .06.22, Саванна восточнее Аламо
Хорошо в степи пустой. Холмики, трава, изредка небольшие рощицы – трава не трава, кусты не кусты, что-то среднее. Временами попадаются пересохшие ручьи – весной поток из ущелья прихотливо разбегается по равнине, образуя веер проток и болот. Вода давно ушла, но трава в этих местах ощутимо зеленее и почти нет пыли, а главное – следа почти не остаётся. Рогачи тоже любят зелёную травку, и гуляют по ней туда-сюда, поди потом разбери, кто тут натоптал. Их самих, правда, приходится объезжать, но уж кого-кого, а этих не заметить сложно – случайно не наедешь. А вот стая кабанов вполне в траве скрывается, так что стоит присматриваться. Так они на машины обычно не смотрят, но если наехать или у добычи застать – могут и в бой пойти…
Вообще очень не помешает точка наблюдения как можно выше и дальше вперёд от машины. Жирафы вот знают толк в наблюдении – даже странно, что новоземельная фауна такой вид не породила. А мне придётся в жирафа играть самостоятельно – до дороги километра три, самое время осмотреться. Чуть отрываюсь, ухожу правее и машу в окно рукой – стоим тут. Радиосвязью без крайней нужды лучше не шуметь – даже ближняя ЛПД километров на семь слышна. Слова не разобрать, но демаскироваться – запросто. А как раз этого нам и не надо…
Марта останавливается рядом, окно в окно. Улыбаемся все трое – ну прямо давно не виделись.
– Ай шелл финд хилл, си эраунд. Норт роад ниар, ве нид ноу иф энибоди
– Я с тобой хорошо? – Жанне скучно сидеть, хотя им проще, у обеих французский как родной, это я каждый раз фразы строю заранее…
– Нет, вам лучше вместе. Здесь может быть гиена.
– Мы в машина, ты без, один. Гиена любит один! – тревожится девушка.
– Я буду осторожен. Без машины только наверх, там видно, если гиена – говорю русскими словами, а фразы как нерусские. Надеюсь, так она лучше поймёт. Марта тоже прислушивается, сегодня – уже без того "лица зомби". Ожила наконец-то?
– Ю вонна гоу элон? – надо же, и она поняла. Во как язык надо учить – трое в кабине и никакой собаки!
– Ес. Аф би карефул.
– Гуд лак. Ви нид ю. Элив! – грозит пальцем, но улыбается. Точно ожила.
– Олл би окей! – строю совсем уж несуразную конструкцию… зато понятную вообще без перевода.
– Смотри у меня! – выдаёт Жанна явно подслушанную у "руссо-туристо" фразу.
– Яволь, майн фюрер! – отвечаю, трогаясь дальше. Из влажного русла нам надо выбраться – хотя почему нам, мне одному. Показываю рукой "стойте здесь" – уже уверенный, что меня поймут.
Звук под колёсами меняется, идущий на прицепе деф сразу окутывается пылью. Э, нет, такой расклад нам не нужен. Да и вообще нет нужды на разведку его таскать – это не намертво привязанный Аяврик, достаточно отщёлкнуть крюк и скинуть сцепку. Останавливаюсь, осматриваюсь – тут трава уже не по стёкла машин, а всего-то по колено. Крупный зверь не притаится, разве что мелкий гад какой – но от них у меня есть краги.
Без прицепа крузак идёт вообще нечувствительно, приходится постоянно удерживать себя – оно понятно, "тише едешь – меньше русский", но пыль, сцуко, сразу взметается, как на пожаре. Пока медленно ползу полкилометра до приглянувшегося холма, успеваю придумать несколько устройств пылеподавления и тут же их забраковать. Громоздко, неэффективно, сложно… Разве что поливалку приделать на бампер, чтоб заранее смачивала колею… Но какая машина увезёт столько воды?
Осторожно подъезжаю к вершинке. Это в первый день здесь я вскочил на самую макушку, как кот на забор. Не надо так делать, особенно когда сам ищешь наблюдателей… Всё, пешком теперь. Надеваю перчатки – если какую насекомую дрянь давить придётся, передёргиваю затвор ружья – от крупного зверя вблизи оно надёжней. Первые два – вязаная картечь, остальные – кавитационная пуля. Бой с двуногими в ближайшие надцать минут не ожидается, успею до машины добежать. Или не успею, если где-то сидит снайпер с крупнокалиберкой – но тогда уже всё равно, из калаша я его тоже не достану. Да только что ему делать в степи?
