наконец, произнесла она. — Вы гостите в моем доме почти целую декаду, и вскоре скрывать ваше пребывание мне будет уже неприлично. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я, сестра.
Чародейка медленно кивнула. Она ожидала этого разговора, но все равно была не слишком к нему готова:
— Я с самого начала не намеревалась злоупотреблять твоим гостеприимством и, тем более, бросать тень на вашу с девочками репутацию, Одиль.
— Благодарю за понимание, — отозвалась леди Де Верлей. — И что же ты намерена делать?
Соланн тяжело вздохнула:
— Как бы мысли об этом ни разрывали мне сердце, нам с девочками придется расстаться. Ты помнишь барона Д’Орижа?
— Твоего давнего поклонника? — улыбнулась мадам Де Верлей. — О, конечно! Сначала я вместе со всеми посмеивалась над этой детской влюбленностью, но он так сильно переживал то, что с тобой случилось…
— Огюстен Д’Ориж — единственный из тех, кто не принадлежал к нашей семье и был посвящен в мою тайну. Он знает, что я не умерла. Я тоже в то время была к нему неравнодушна, и на свой страх и риск рассказала ему все честно.
Леди Одиль вздохнула и покачала головой:
— Это было очень рискованно и безрассудно, Соланн. Хотя, надо отдать барону должное, он до сих пор никому не выдал твой секрет.
— Я отправила ему записку, как только мы сюда приехали. Рассказала, что у меня есть две дочери, и попросила позаботиться о младшей, оказать ей покровительство, какое влиятельные люди обычно оказывают ученикам бродячих магистров. Он согласился и, по-моему, даже обрадовался. Через два дня я встречаюсь с ним, чтобы передать ему Виэри, — Чародейка старалась владеть собой, но на ее глаза все равно навернулись слезы. Соланн поднесла к лицу платок.
— Это прекрасное решение, моя дорогая, — улыбнулась Одиль. — Если барон станет патроном Виэри, я смогу с ней видеться и тоже буду заботиться о ней.
— Спасибо, сестра, — Соланн спрятала платок. — После того, как я устрою Виэри к Огюстену, я должна исчезнуть. Я покину Трезеньель и отправлюсь, например, в Офрейн. Или в Марссонт. Возьму себе ученика и буду жить дальше. В конце концов, я провела с Эдмундом самые счастливые двадцать два года своей жизни. А теперь, когда его не стало, моя семья осталась всего лишь воспоминанием…
Мадам Де Верлей обняла сестру за плечи:
— Как я тебя понимаю, дорогая! Мой Луи был сложным человеком, но мне все равно его очень не хватает.
— Единственное, о чем я тебя прошу, Одиль, — это позаботиться об Эссе. Она самая обычная девушка, никаких проявлений Скверны у нее нет. Найди ей подходящего мужа, и пусть будет счастлива.
Леди Де Верлей покачала головой и приложила руку к сердцу:
— Твоя Эсса — дикарка. Никогда еще не встречала таких своенравных и дурно воспитанных девиц. Когда мой повар потерял ключ от кладовой, она просто взломала дверь!
— Эсса — хорошая, добрая девочка, — ответила Соланн. — Возможно, слишком свободолюбивая и с принципами. Мы с Эдмундом всегда учили наших дочерей не стесняться собственного мнения. Но ты можешь не сомневаться, я привила ей самые изысканные светские манеры, и когда надо будет, она себя покажет с самой лучшей стороны.
— А Эдмунд, что же, учил ее тем тонкостям, которыми владеют знаменитые глеронские воры? — усмехнулась Одиль.
— Так и есть, — кивнула Соланн. — Если бы ей пришлось держать экзамен в Гильдию, она прошла бы его без труда, и я не вижу причин этого стыдиться. Но мы сейчас говорим о другом. Ты обещаешь, что позаботишься об Эссе, когда я буду далеко?
Одиль на мгновение задумалась, а потом ласково улыбнулась и дружески погладила старшую сестру по плечу:
— Ну конечно, моя дорогая. Мы с Эссой обязательно сблизимся. Я буду о ней заботиться так же, как о Ноэль и Виолет. Я подберу ей самую прекрасную партию и обязательно позабочусь о том, чтобы брак был заключен по взаимной симпатии. Думаю, что, когда все успокоится, и тебе можно будет безопасно вернуться в наши края, ты останешься довольна.
— Хорошо, — Соланн облегченно вздохнула. — Спасибо тебе, сестра.
— Жду не дождусь твоих рассказов об Огюстене! — защебетала леди Одиль, ловко меняя тему. — Я давно не видела его при дворе, а ведь столько лет прошло! А помнишь, как он как-то раз пытался забраться по шпалере к твоему окну, чтобы положить на подоконник букет?
— Конечно, — Соланн хихикнула совсем по-девичьи. — А шпалера была плохо закреплена и упала вместе с ним! Помнишь, тогда у садовника еще была собака, этот огромный быкодав, как там его звали?
— Шарло, — рассмеялась Одиль вслед за сестрой. — О, это было очень смешно! По саду бегают охранники отца с фонарями, Шарло скачет вокруг упавшей шпалеры и лает до хрипоты, а бедняга Огюстен…
За разговором Одиль и Соланн не замечали, что за ними пристально наблюдают.
Две девушки — высокая темноволосая и худенькая рыжая — отпрянули от дверей гостиной почти одновременно. Они не видели друг друга: брюнетка пряталась за изящной стеклянной дверью с перегородками из резного клена, ведущей во внутренний сад, а рыжеволосая — за незаметной дверью в нише, замаскированной портьерами, ведущей в коридор для слуг.
Темноволосая улыбнулась: она уже слышала эту историю, и каждый раз этот рассказ казался ей смешным. Эссе было приятно видеть мать вновь веселой после гибели отца и бегства из Эвермира. Но перспектива скорого расставания с семьей на неизвестный срок омрачала хорошее настроение девушки. Тетя Одиль как замена ее собственной семьи не нравилась Эссе — слишком уж эта дама была озабочена своим статусом и положением в высшем свете.
Рыжеволосая хитро улыбнулась: похоже, советница Его Величества настолько безопасно чувствовала себя в своем роскошном поместье, что совсем потеряла бдительность. Она допустила, как минимум, две ошибки: приняла в дом совершенно незнакомую девушку в качестве горничной, недостаточно хорошо проверив информацию о ней. Во-вторых, почти тут же, проявив непростительную беспечность, продемонстрировала еще никак себя не зарекомендовавшей служанке свою очень опасную тайну. Да, Леона постаралась, чтобы ее легенда была безупречной, но от такой мастерицы придворной Игры юная аферистка ожидала куда большего. Бабушка будет довольна!
Девушки покачали головами и разошлись каждая по своим делам.
