Завтрак снова проспала, а когда спустилась в бар первого этажа, увидела, как парень с рецепшена что-то оживленно рассказывает бармену. Хватает себя за волосы, потом, зажимая себе рот рукой, поддает ногой, словно подбрасывает футбольный мяч. Увидев Ольгу, оба заржали, сверкнув глазами.
Она села на диван и гаркнула на бармена:
– Теа неро кальде!
Лера вчера научила их этим волшебным словам, гарантирующим нормальный чай.
Пока несли чай, появилась мокрая Вета в полотенце, жмурящаяся от удовольствия:
– Водичка прелесть! Ты вчера когда ушла отсюда?
– Я не помню время…
– Значит, ты совсем ничего не знаешь! Слушай! Инга бычила, бычила и в конце концов подралась с Лерой! Помнишь, она еще в автобусе орала, что уволит ее?! Схватила за волосы, зажала ей рукой рот, подвела к лифту, дала коленом под зад и нажала кнопку ее этажа! – Глаза у Веты искрились: – А Лера приехала на свой этаж, вызвала психушку и карабинеров! И Дина с Лизой всю ночь с ними разбирались!
– Какой ужас. А где Инга?
– Этого никто не знает…
– Но ее не забрали?
– Хотели забрать, но позвонили Джакопо и он вроде все уладил!
– Какой позор!
– Оль, ты не поверишь, я вчера склеила хозяина гостиницы, – похвасталась Вета. – Он сказал, что я – копия Мэрилин Монро! Въезжаешь? А сам он из рода Медичи.
Вета была похожа на Мэрилин Монро примерно как Ольга на китайского императора, но фамилия Медичи уравновесила это. Значит, не все так плохо и культурная непрерывность не покинула великую Италию. И бог с ней, с мафией, если даже отелями здесь управляют наследники подобных фамилий.
В холл вошла красавица Татьяна Печорина:
– Девочки, мой ворк-шоп сразу после обеда. Не забудьте! В Белом зале! Как вы думаете, под Белый зал лучше надеть оранжевое платье или голубое?
– Оранжевое! – закричали Ольга с Ветой в один голос.
– А я не буду в нем как дорожный рабочий? Впрочем, я так и собиралась, – улыбнулась Печорина, села на диван, немного помолчала. – Совершенно конфиденциальная информация. Говорю вам исключительно как близким людям.
Ольга с Ветой переглянулись.
– Ночью здесь, в холле, прямо у рояля произошло ЧП! Переводчица Лера не поделила с нашей Ингой этого длинноносого продюсера – Бориса! – Печорина говорила шепотом, оглядываясь. – Они подрались! Представляете, какой скандал! И Лера, а говорят, она бывшая спортсменка, чуть ли не чемпионка какая-то, швырнула Ингу за волосы в лифт, разбила ей голову и устроила сотрясение мозга! Кто-то увидел залитый кровью ковер и вызвал «скорую помощь» и полицию!
– Да что вы?
– В наше время таких людей делали невыездными, чтобы они не позорили страну, – поджала губы Печорина. – Имейте в виду, это строго между нами! Я вам ничего не говорила…
В холле нарисовался сияющий Шиковский:
– Какое очаровательное общество! Шарман! Оля, где ты взяла человеческий чай? В баре? Как называется? Теа нера… нет, я не запомню. Эй, парнишка, принеси вот такой! Понял?
– Кто на пляже? – светски спросила Печорина.
– Да никого! Говорят, запретили продолжать фестиваль, часть людей уже отправили в Москву, – хитровато ответил Шиковский, он был мастер розыгрышей. – Могу поклясться своим здоровьем, что сам видел, как Даша, Бабушкин с продюсером, Картонов с охранником и вчерашний певучий итальяшка садились в машину. Причем Бабушкин был в виде тела… его волокли, подметая рыжими кудрями дорожку. Говорят, его вчера избили…
– Режиссера Бабушкина? – хором воскликнули Ольга, Вета и Печорина.
– Это для вас он Бабушкин, а для мафиозников – пьяное быдло за роялем! Он с ними что-то не поделил. Бабу, кажется. Какую – непонятно… и началась драка! С нашей стороны дрались он с продюсером, Картонов с охранником и певец-итальяшка! Но тех было больше! – прихлебывал чай Шиковский.
– Это не охранник, это начальник русского дворянства! – уточнила Ольга.
– Тем более, тренированный подраться!
– Певец Массимо дрался на нашей стороне? Держите меня семеро! – закричала Вета.
– Да я ж своими глазами не видел, мне рассказали. Мы в это время с Ашотом Квирикяном и его Куколкой сидели в ресторане и говорили об Армении! Короче, пора укладывать вещички… Финита ля комедия. Никакого недельного праздника, никакого итальянского карнавала! Ямбись оно все хореем! – деланно сокрушался Шиковский.
– Финита отменяется! После обеда мой ворк-шоп! – строго напомнила Печорина.
– Какой еще жоп? – прикололся Шиковский.
– Ворк-шоп – так называется теперь мастер-класс! – В голосе Печориной зазвенела обида. – И я прошу всех быть.
– Я что? Я разве против? Я за любой жоп, особенно женский, лишь бы еще поваляться на солнышке на халяву! – не возражал Шиковский.
Из лифта вышла Олеся в коротком черном халатике, разрисованном зловещими рокерскими черепами, пряди красно-фиолетовых волос стояли дыбом. Подошла и рухнула на диван:
– Люди, я сейчас сдохну, как меня ломает от вчерашнего. Зачем мы столько выжрали? Мальчик! Пиво, быстро!
Все терпеливо ждали, когда она присосется к пиву и отвалится от него, оживая и яснея глазами.
– Чего вы на меня так уставились? – спросила Олеся, выдув стакан пива. – Ко мне возвращаются звуки и запахи мира! Я чувствую, что еще немного поживу!
– Рассказывай! – заорали на нее всей компанией.
– Блин, у меня и так состояние «удариться головой напоследок»… Что я еще должна рассказывать?
– Все!
– О господи! Ну ладно… Сами попросили. Рассказываю, раз коллектив просит! Короче, я привела Бабушкина чинить мне окно. Представляете, у этих блядей все в номерах сломано! Они думают, что это и есть четыре звезды, подготовленные к сезону! – сказала Олеся. – Окно починил. Получилось. Остальное – хуже. Уж я и так, и так… Как вы все знаете к своему возрасту, мужики в постели бывают харизматики и отделочники… Здесь ни того ни другого… как говорят доминошники, «пусто-пусто»… Ушел из большого секса. Так что, девки, этого вычеркиваем из списка… Отряд не заметил потери бойца. Но самое неприятное – утром в номер ломится Борюсик. Открываю. На мне, как вы понимаете, ничего, кроме цепочки и спермы. А он чего-то требует! То ли моей любви, то ли дружбы Бабушкина. Но мы оба… не в силах… ответить ему взаимностью!
– И что?
– Мальчик! Еще пива! – заорала Олеся. – Ну, дружбы ему хотелось больше. Он стянул Бабушкина на пол и поволок из моего номера за ноги… по полу…
– Режиссера Бабушкина? За ноги? По полу? – ахнула Вета.
– Не куда-то, а в Рим, смотреть натуру для нового фильма! – уточнила Ольга.
– Никогда не думала, что голова Бабушкина падает на пол с таким громким стуком. Видимо, там внутри золото… – задумчиво вспомнила Олеся, задрав ноги на стол. – Главное, очки с него слетели и в мелкие дребезги на моем полу… Я потом чуть ступни не изрезала!
– Как же он без очков будет смотреть в Риме натуру? – охнула Ольга.
– Оль, да он совсем плохой поехал. Там очки уже проблемы не решали, – успокоила Олеся.
– Олесь, а ты где такой панковский прикид берешь? – спросила Вета, ощупывая ткань халатика с черепушками.
– Где-где? У дочки!
– Так ты ж вроде собралась ее за принца Уэльского замуж пристроить? – не унималась Вета. – Думаешь, он спит и видит невесту в халатике с такими черепушками?
– Да я ж ей то же самое каждый день говорю! – пожаловалась Олеся. – Мать вкалывает, как папа Карло, а эта сучка – прыг в кожаные шорты и на свой гребаный мотоцикл! Или со своим обкуренным дружком на яхте кататься! Дети, Вета, неблагодарные сволочи! Вот хамскую эсэмэску утром прислала: «мать много не пей»! Можно подумать, что я пью! Да я, блядь, сама сдержанность!
Мимо них проплыла Наташа, вся в просвечивающих лимонных кружевах, с лимонным зонтом от солнца, лимонным полотенцем на плече и укоризненным выражением лица.
– Как вам не стыдно? Устроили целый клуб, чтобы обсуждать человека! А человек просто сорвался! – сказала она обиженно, не обращаясь ни к кому конкретно.
– Кто сорвался? – заорали все хором вслед Наташе, но она даже не обернулась.
Ольга допила чай, добежала до пляжа, поплавала подальше от фестивальных и побежала на предобеденный просмотр документальных фильмов. Как и предполагала, в зале сидели всего три человека: она, народный кинокритик Сулейманов и художник Руслан Адамов. Обсуждать с ними вчерашнюю вампуку было бессмысленно. Они были не про это.
Фильм был на модную тему – вода видит, слышит и помнит. О том, как ученые говорили ей и писали на бутылках добрые и злые слова и при замораживании бутылок вода кристаллизовалась в зависимости от услышанного. Либо гармонично, либо хаотично. О том, что водопроводы городов калечат поле воды и пить можно только то, что хоть немного отстоялось в емкости или отлежалось в заморозке. И о том, что растения, политые водой, названной добрыми именами, растут значительно быстрее.
– Что вы думаете про это? – спросил ее Руслан Адамов.
