— Не в этом дело, — сердито буркнула Роза. — Я… как бы это сказать, не очень смела в постели… Можешь смеяться надо мной, сколько хочешь, но это так. Я не много упражнялась в этой науке…
— И я рад, — постарался успокоить ее Ник, бережно укладывая голову женщины на подушку. — Это чудесно.
— А кроме того… — прошептала она.
— Что еще? — спросил Ник, уже собиравшийся поцеловать её.
— Ты пугаешь меня… Твое отношение… Ты, должно быть, прихотлив в таких вопросах…
— Лестное мнение, — сладко заметил Ник, вновь приблизившись к губам Розы.
— Ты производишь такое впечатление, — не унималась она, сыпля объяснениями. — Тебя привлекают такие девушки, как Лили. А я не такая.
— Я успел это заметить.
— У меня нет тех достоинств, что есть у нее.
— Ты красивая, Роза. Ты совершенно другая, но ты красивая, — серьезно заверил ее Ник.
— О, прошу тебя, Ник, не лги мне! Ты все равно что получил меня. Но только лгать мне не нужно. Я знаю, что я серая мышь в сравнении с женщинами, что привлекают тебя.
— Если хочешь довести себя до слез, не стану тебя останавливать. Но у меня были другие планы на эту ночь, — объявил Ник, медленно приподнимая полы ее туники.
Роза решила улететь в мыслях далеко-далеко, пока он раздевал ее. Она плотно закрыла глаза и стала нервно покусывать губы. Ника забавляла эта ее патологическая стеснительность, но он старался ничем не выдать своей насмешки.
Он отбросил в сторону ее одежду и накинул на Розу простыню, тоже поднырнув под нее. Роза ощутила его горячее тело и открыла глаза. Ее взгляд встретился с пристальным взглядом Ника.
Ее сердце бешено колотилось. Ник чувствовал этот безумный ритм.
Ник крепко держал ее голову в своих ладонях и сосредоточенно изучал ее пылающее лицо.
Он провел рукой по ее волосам, обнял за плечи, скользнул ладонями по спине, обхватил бедра и прижал к себе. После коснулся губами ее рта.
Он целовал Розу до тех пор, пока ее шея не изогнулась от сладостного стона. Ее грудь показалась из-под тонкой простыни, и Ник прильнул к ней губами.
— Еще, — попросила она, когда его взгляд блеснул в темноте.
— Что? — спросил мужчина.
— Сделай так же, — прошептала она.
— Приятно? — проговорил он. — И твоя кожа приятная на вкус. И зернышки сосков возбуждают с каждой секундой сильнее. Они сладкие и сочные, как ягоды.
— Замолчи, — взволнованно прошептала она и запрокинула голову.
— Самые сочные ягоды из всех, что мне доводилось вкушать. А уж я напробовался, поверь, — продолжал волновать ее Ник. — И вся ты сочная, — проговорил он.
— Уже? — воскликнула Роза, почувствовав его легкое вторжение.
— Нет-нет, дорогая. Я не стану спешить, — шепотом заверил он ее.
Роза удивленно посмотрела на него.
— Что теперь? — спросила она, озадаченно.
— Нежность, — таинственно ответил он ей и вновь приник с поцелуями. Его руки ласкали её неустанно. Оновладевал ею, как не овладевал до него никто. Она открывалась ему и уже не понимала, что с ней происходит, когда искала его губы в темноте, когда ловила его прикосновения и ненасытно ластилась к нему всем телом.
— Это… — шепнула Роза.
— Изумительно, — завершил Ник.
— Я чувствую, что будет лучше, — пролепетала она, прижавшись к нему.
— Много лучше, — уверенно подтвердил Ник.
Она расслабленно лежала на постели и ожидала его. Сначала вкрадчиво, затем все настойчивей он входил в нее, а потом они неистово соединились.
Ник переметнулся на спину, и Роза оказалась на его груди. Ее влажные растрепанные волосы накрыли его лицо. Ник обхватил ее бедра, которые продолжали подрагивать… Поцеловал горячий лоб Розы и прошептал:
— Нужно поспать…
— …или будем завтра, как два полоумных зомби, — пошутила она и подставила свои губы.
— Глупо рассчитывать, что мы сможем поспать, — возразил самому себе Ник Папэлиу и поймал поцелуй Розы.
— Тогда нам следует расстаться, — предложила благоразумная женщина, не разнимая объятий.
— Не раньше, чем наступит утро, — возразил он.
Сколько бы им ни удалось поспать, этого оказалось недостаточно для восстановления потраченных сил. Но блаженство компенсировало все издержки бессонной ночи и подарило волшебное пробуждение.
— Это тебе, — промурлыкал Ник, коснувшись губами уголка ее рта.
— Поцелуй или кофе? — спросила она, присаживаясь на постели.
— И то и другое, — ласково ответил мужчина, протягивая ей чашку.
— Как давно ты на ногах? — спросила его Роза, благодарно приняв порцию ароматного бодрящего напитка.
— Час или два… — проговррил он, пожав плечами.
— Тебе следовало и меня разбудить, — обеспокоенно откликнулась женщина.
— Ты спала, как невинный младенчик. Я же не изверг, чтобы нарушать такой сон. Нет, девочка. Я любовался.
— Чем же это?
— Тобою. Тем, как аппетитно выглядывала из- под простыни твоя тонкая лодыжка, как вздымалась ровным дыханием грудь, и лицо, осененное детской улыбкой, так и взывало о поцелуях. Но я терпел до последнего, чтобы ты оценила мою выдержку.
— Я ценю, — прошептала Роза, разгоряченная его признаниями. — Но я не чувствую себя невинным младенчиком в это утро. Чему ты виной. Я далеко не невинна, и мысли мои, и желания скорее
— Только не говори, что чувствуешь себя падшей, — шутливо перебил ее Ник.
— Нет, не падшей. Но поверженной. Все прежнее рассыпалось в прах. И теперь придется начинать с нуля.
— О чем это ты, милая? — недоуменно спросил Ник.
— Все эти годы я старательно избегала того, чего толком и не знала. Теперь же, поняв, насколько это прекрасно…
— …ты просто обязана пустить меня к себе под простыню, — завершил вместо нее Ник.
— Да-да… С радостью… Это ведь не на одну ночь, — взволнованно проговорила Роза. — Это было бы для меня ударом, — с детской непосредственностью призналась она.
Ник выдержал нейтральную мину и сообщил:
— У нас не более четверти часа… Но не тревожься, это не на одну ночь, — вынужден был пообещать мужчина, понимая, что ей необходимо слышать это. — Мы можем отменить все развлекательные мероприятия и заменить их дайвингом под простыней.
— Нет, я не настаиваю. Не думай, что я ненасытна. Мне просто нужно знать, что это не случайная связь, — смущенно прошептала Роза, зацеловывая Ника.
Он ободряюще обнял женщину. Она мгновенно растаяла в его руках. Роза была столь чутка к его ласкам! У Ника не могла не закрасться мысль, что Роза влюбилась в него без памяти. Но прояснять что-либо с женщиной в таком состоянии представлялось
ему занятием бесполезным. Он честно угождал ей.
