здания. Никакой охраны здесь не было. Но в стене пагоды не было ни окон, ни дверей!
Ночь была темная. Луна, в своей последней четверти, стояла низко над горизонтом, покрытым облаками. Высокие деревья еще усиливали темноту.
Дойти до пагоды было недостаточно, — предстояло еще проделать отверстие в се стене. Для этой операции у Филеаса Фогга и его спутников не было ничего, кроме карманных ножей. К счастью, стены
храма были сложены из смеси кирпича и дерева, которую, вероятно, нетрудно будет пробить. Если вынуть первый кирпич, за ним легко пойдут и остальные.
Наши друзья принялись за работу, стараясь как можно меньше шуметь. Парс и Паспарту разбирали кирпичи, чтобы получилось отверстие шириной в два фута.
Работа подвигалась успешно. Вдруг в храме раздался крик. В ответ ему сейчас же послышались крики снаружи.
Паспарту и проводник прервали работу. Неужели они открыты и стража подняла тревогу? Самая простая осторожность требовала, чтоб они удалились, что они и сделали, а с ними — Филеас Фогг и сэр Френсис Кромарти. Они укрылись за деревом в ожидании, пока успокоится тревога, чтобы затем снова приступить к делу.
Но, на беду, у задней стены пагоды появились караульные и расположились там, не позволяя приближаться к пролому.
Трудно описать разочарование наших путешественников! Теперь, когда у них отнята возможность проникнуть к пленнице, как они могут ее спасти? Сэр Френсис Кромарти сжимал кулаки от злости. Паспарту был вне себя. Проводник еле сдерживался. Невозмутимый Фогг не торопился проявлять свои чувства.
— Что же, нам остается только уйти, — шопотом произнес бригадный генерал.
— Да, больше ничего не остается, — ответил проводник.
— Подождите, — сказал мистер Фогг. — Для меня вполне достаточно прибыть в Аллахабад к полудню.
— На что вы надеетесь? — спросил сэр Френсис Кромарти. — Через несколько часов наступит день и…
— Удача, которая от нас ускользает, может притти в последний момент.
Бригадному генералу очень хотелось проникнуть в мысли Филеаса Фогга.
На что рассчитывает этот холодный англичанин? Уж не собирается ли он в самый момент казни броситься к молодой женщине и на глазах у всех вырвать ее из рук палачей?
Но ведь это же сумасшествие! Нельзя допустить, чтобы этот человек дошел до подобного безумия. Так или иначе, но сэр Френсис Кромарти решил дождаться развязки этого страшного предприятия.
Тем не менее проводник увел своих спутников из их засады и отошел с ними в глубь прогалины. Здесь, укрывшись за деревьями, они могли не выпускать из виду часовых.
Паспарту, сидя на нижних ветвях дерева, обдумывал одну мысль, которая словно молнией пронзила его сознание и все глубже и глубже внедрялась в его мозг.
Сначала он говорил себе: «Какое безумие!», но теперь повторял: «А почему бы и нет? Это может быть, единственный шанс, а с такими дикарями…»
Так или иначе, Паспарту больше не раздумывал. С гибкостью змеи он спустился по ветвям, концы которых доходили до земли.
Часы шли, и вскоре небо несколько посветлело, возвещая о приближении дня. Но все же было достаточно темно.
Время жертвоприношения наступило. Спящие индусы словно воскресли. Группы людей зашевелились. Послышались звуки там-тама, пение, раздались крики. Пришел час, когда несчастная женщина должна была умереть.
Двери пагоды распахнулись. Сноп света вырвался изнутри. Перед глазами мистера Фогга и его спутников предстала ярко освещенная жертва, которую влекли два жреца. Мистеру Фоггу и его спутникам показалось, что несчастная стряхнула с себя опьянение и пытается вырваться из рук своих палачей. Сердце сэра Френсиса Кромарти забилось, он конвульсивным движением схватил Филеаса Фогга за руку и почувствовал, что эта рука сжимает раскрытый нож.
В этот момент толпа пришла в движение. Молодая женщина снова впала в оцепенение, вызванное дымом конопли. Она прошла сквозь ряды факиров, которые провожали ее ритуальными восклицаниями.
Филеас Фогг и его спутники смешались с толпой и последовали за процессией.
Через минуту они дошли до берега реки и остановились не дальше чем в полусотне шагов от костра, на котором лежало тело раджи. В полутьме они видели, как совершенно бесчувственную женщину положили рядом с трупом ее мужа.
Затем к пропитанным маслом дровам поднесли зажженный факел, и они тотчас же вспыхнули.
Тут сэр Френсис Кромарти и проводник еле удержали Филеаса Фогга, который, охваченный благородным безумием, готов был броситься к костру. Фогг оттолкнул их; но тут произошло нечто неожиданное. Раздался всеобщий крик ужаса. Толпа индусов в страхе распростерлась на земле.
Старый раджа вдруг ожил! Словно привидение, он поднялся со своего ложа, взял молодую женщину на руки и, в клубах дыма, похожий на призрак, сошел вниз.
Факиры, стража, жрецы, охваченные ужасом, приникли к земле, не смея поднять глаза на подобное чудо.
Безжизненная жертва, словно перышко, лежала на могучих руках своего спасителя, который спокойно прошел сквозь толпу. Мистер Фогг и сэр Френсис Кромарти застыли на месте. Проводник в страхе склонил голову. Паспарту, вероятно, тоже был потрясен не меньше других.
Воскресший раджа остановился подле мистера Фогга и сэра Френсиса Кромарти и кратко сказал:
— Надо удирать!
Это был не кто иной, как Паспарту, который пробрался к костру под прикрытием густого дыма. Паспарту, который, воспользовавшись темнотой, вырвал молодую женщину у смерти. Паспарту, который среди всеобщего смятения отважно и счастливо выполнил свою задачу.
Через мгновение все четверо скрылись в лесу и вскоре крупной рысью уже неслись на своем слоне. Но крики, проклятья и свист пули, пробившей шляпу Филеаса Фогга, показали, что хитрость их раскрыта.
Действительно, на горевших дровах виднелся труп старого раджи. Священнослужители, очнувшиеся от своего оцепенения, поняли, что произошло.
Они тотчас же бросились в лес, стража следовала за ними. Вдогонку похитителям раздался ружейный залп, но они быстро уносились вперед и вскоре стали недосягаемы для пуль и стрел преследователей.
Глава XIV,
в которой Филеас Фогг пересекает чудесную долину Ганга, даже не подумав ею полюбоваться
Смелое похищение удалось. Паспарту долго посмеивался, вспоминая о своей удаче. Сэр Френсис Кромарти крепко пожал руку отважному парню. А хозяин сказал ему: «Хорошо», что на языке этого джентльмена было высшей похвалой. На это Паспарту ответил, что вся честь предприятия принадлежит мистеру Фоггу. Ему самому просто пришла в голову смешная мысль. Его забавляло, что на некоторое время он, Паспарту, старый гимнаст и бывший сержант пожарной команды, превратился в мужа прелестной женщины и старого набальзамированного раджу.
Молодая индуска все еще не приходила
