— Вилли, опять ты за свое!
— Простите, мэм, я забыл, что такие вещи не для нежных женских ушей.
— Я то же самое думаю про этого Фица, — сказала Сахарная Энн, — и сама согласилась бы помочь тебе, но физическое насилие — не метод. Кроме того, капитан Маккуиллан — техасский рейнджер, который дал присягу защищать закон, а не бросать людей в залив.
Глаза Вилли расширились; казалось, каждая веснушка на его лице стала ярче и заметнее.
— Это правда? Так вы из людей закона?
Уэбб кивнул:
— Да.
— А я думал, что вы армейский капитан. — Он доверительно усмехнулся. — Вы ведь поняли — я просто пошутил насчет того, чтобы скинуть старика Фица с пирса?
Даже при том, что мальчик боролся с собой, пытаясь придать лицу спокойное выражение, Уэбб не мог не усмехнуться в ответ, глядя на этого маленького артиста, который сейчас выглядел таким же невинным, как служка у алтаря.
— Конечно. Но если этот парень не исправится, нам придется предпринять что-то даже посерьезнее.
Глаза Вилли снова расширились.
— Чтоб мне провалиться! А вы коп?
Сахарная Энн впилась взглядом в Уэбба.
— Он просто дразнит тебя, Вилли, хотя я понимаю, что рейнджеры в Техасе немного грубы и по-разному себя ведут. А теперь иди, капитан должен отдохнуть.
Когда Вилли встал, Уэбб с укором посмотрел на Сахарную Энн.
— Я устал отдыхать. Пусть мальчик побудет здесь, если вы не против.
Она нехотя согласилась и вышла, а капитан с мальчиком уселись и начали настоящий мужской разговор. После того как Уэбб рассказал пару слегка приукрашенных историй своего лихого общения с головорезами, Вилли выложил ему все, что происходит в доме. Сообразительный чертенок заметил даже то, что пропустили другие: сломанную цепочку от часов — он нашел ее на полу возле того места, где обнаружили лежащую без сознания миссис Ла Вин.
Глава 7
Когда Сахарная Энн вышла из экипажа и направилась пешком к большому дому Люси на Бродвее, нервы ее были на пределе. «Пожалуйста, Господи, пусть она будет сегодня дома!» Увы, предыдущие два визита оказались бесполезными.
— Миссис Тикнор нет дома, — высокомерно заявил дворецкий, когда она явилась в первый раз. Она не смогла оставить визитную карточку, и он, грубо фыркнув, закрыл дверь перед самым ее носом.
Ну нет у нее этой чертовой визитной карточки! Была когда-то — красиво гравированная, рельефная, от самого знаменитого торговца в Чикаго. К сожалению, на ней было написано: «Миссис Эдвард Аллен Херндон». Теперь эти визитки лежали в ночном горшке в Сент-Луисе.
Во второе утро дворецкий поднял свой большой нос кверху и повторил:
— Миссис Тикнор нет дома.
Он снова начал закрывать дверь, но на сей раз Сахарная Энн была готова — она втиснула дедушкин зонтик в щель и отказалась убрать его.
— Мой дорогой, не будьте со мной столь невежливы, иначе хозяйка этого дома вышвырнет вас на улицу. Миссис Тикнор и я были подругами в детстве, и она огорчится, когда узнает, как гнусно вы обращались со мной.
— Прошу прощения, но миссис Тикнор не будет до позднего вечера. Кто ее спрашивал, как мне сказать?
В самой надменной манере она объявила:
— Я миссис Сахарная Энн Спайсер. Скажите, что я буду в городе в течение нескольких дней и зайду снова завтра утром. — Она выдернула зонтик из двери, коротко кивнула и пошла обратно к экипажу, в котором ее ожидал Дональд.
Теперь она пылко молилась, чтобы Люси оказалась дома. Если они должны остановить Фицуоррена, то прямо сейчас, у них просто нет больше времени. Потом ей придется уладить дело с кузиной Тристой, если она и впрямь собирается отыскать этого негодяя Эдварда.
Каждый день, понимая, в какой бедственной ситуации она оказалась, Сахарная Энн все больше вины перекладывала на голову Эдварда; каждый день она все отчетливее осознавала, что он сильно пожалеет о своих презренных действиях против нее и против тех, кто ему доверял.
Остановившись перед передней дверью, она глубоко вздохнула, потом постучала дверным молоточком. По-детски скрестив пальцы у себя за спиной, Сахарная Энн посмотрела в небо и прошептала:
— Пожалуйста, окажи мне свое хотя бы маленькое покровительство.
Изящная женщина открыла ей дверь. Ее волосы были убраны по самой последней моде, потрясающее платье василькового цвета, такого же, как глаза, сидело на ней просто великолепно, так что гостья почувствовала себя одетой совершенно безвкусно и похожей на какой-то сорняк в своем вдовьем наряде.
— Сахарная Энн! — завизжала женщина, широко раскинув руки. — Неужели это на самом деле ты?
— Люси! О, как я по тебе соскучилась!
Обнявшись, они смеялись и плакали одновременно, разглядывая друг друга после стольких лет разлуки.
— Посмотреть на нас со стороны — мы ведем себя просто как дети. — Люси смахнула навернувшиеся слезы. — Но я в восторге, что наконец-то вижу тебя! Я не могла поверить, когда Флетчер сказал, что ты приезжала, и попробовала найти тебя вчера вечером, но не знала, где ты остановилась. Входи скорее и давай выпьем чаю. Я хочу узнать все, что случилось с тобой с тех пор, как ты уехала в Европу и прекратила мне писать.
Они провели час, а может, больше, захваченные разговором. Люси вышла замуж за Ричарда Тикнора вскоре после своего актерского дебюта; теперь у нее двое детей, мальчик шести и девочка четырех лет. Тодд днем в школе, а Мэтти гуляет с нянькой. Ричард занимается импортом и экспортом, дела у него идут хорошо, даже очень.
Сахарная Энн изложила сокращенную и слегка приукрашенную версию того, что произошло с ней за это время, пытаясь превратить негодяя, за которого она вышла замуж, хотя бы наполовину в столь замечательного и успешного, как Ричард у Люси.
Люси, сияя, спросила:
— Надеюсь, твой муж приехал вместе с тобой в Галвестон?
Сахарная Энн опустила глаза. Она колебалась, не решаясь сказать подруге правду, и вспоминала при этом Беатрис Ралстон. Беа была ее наперсницей много лет, но, как оказалось в итоге, это ничего не значило.
— Нет, — наконец мягко сказала она. — Я… потеряла Эдварда несколько месяцев назад.
— О, моя дорогая, мне так жаль. — Люси обняла подругу. — Я должна была заметить, что ты в трауре. Какая трагедия. Я бы просто не выдержала, если бы потеряла Ричарда. Я была бы подавлена. Безутешна. Ты очень смелая и сильная.
Сахарная Энн чувствовала себя ужасно виноватой, что позволяет думать, будто Эдвард мертв.
— Я ценю твое сочувствие, Люси, но я смирилась с его… уходом. Расскажи мне побольше о своем Ричарде.
Люси с легкостью отвлеклась, поскольку была совершенно очарована человеком, который, если ее послушать, обращался с ней как с королевой; она с удовольствием продолжила рассказывать о его невероятных достоинствах.
