Клод Бернард сказал: «Жизненные свойства материи, которые приводит Биша, совершенно достаточны для всех научных объяснений». Но он совершенно упустил из виду, что Биша подчинил эти свойства Высшему Деятелю и Высшей Воле, которую он отказывается понять, но существование которых он находит неоспоримыми.
Биша рассматривал начало жизни, как не подчиняющееся нашему пониманию, при современном состоянии науки; он думал, что разгадка этой истины будет венцом физиологии в будущем. Эта мысль им выражена так:
«Большая ошибка физиологов заключается в том, что они начали с конца, когда сама наука была ещё в младенчестве, все вопросы вертелись около основных причин жизненных явлений. Что же из этого вышло? - Большие груды рассуждений и полное убеждение в том, что надо начать сперва изучение самих явлений, а потом уже думать о причинах, вызвавших их».
И так, когда Биша говорит о жизненных свойствах и о жизни, он понимает это так, как будто первоначальную причину их разгадать нам нельзя, а следовательно, нам о ней заботиться не следует. Отсюда мы ясно видим, что Биша везде разбирал самые явления, никогда не касаясь вызывающей их причины.
Если мы проследим взгляды Биша на сущность человеческого существа, мы вполне убедимся, что сам Биша далек от того воззрения, которое приписывает ему Клод Бернард и его последователи. Вот как определяет он функцию жизни: «Она есть совокупность отправлений, которые противостоят смерти. Не привязываясь к словам в этом определении, спросите, что скорее всего нас поражает в строении животного или растения? Это постоянное соотношение органических отправлений, образующих живое существо.
А что это за отношение, если не система сил, назначение которых приводить в движение живой механизм? Значит, тут всё-таки главное дело - сила; устраним её от живого существа, - останется труп». Или в другом месте мы читаем: «Органические силы, - говорит Биша, - ускользают от вычисления и действуют неправильно и изменчиво, а физико-механические силы, вполне подчиняются правильным и постоянным законам. Впрысните в вены животного составные элементы крови, без того элемента, который производит её синтез и который находится в вашей власти, и вы не только не продолжите его жизнь, но убьёте его. Кровь, пробывшая несколько времени вне вены и снова впущенная в неё, причиняет большое расстройство в организме. Положите в желудок трупа питательные вещества; от соприкосновения с тканями все эти вещества начнут гнить, тогда как в живом организме они бы превратились в кровь и поддерживали его жизнь. Спросим у химиков, как действует в организме опиум, хина, чилибуха, куссо, сера, поташный йод и т.д.? Какое химическое действие никотина, синильной кислоты и всех растительных ядов, которые не оставляют никакого следа? Как действует перец во время столбняка? Отчего ипекакуана, войдя в желудок, тотчас сокращает вдыхательные мускулы? и т.д. Это действия присутствия, говорят физики; это действие присутствия, повторяют химики и думают, что дали удовлетворительный ответ!»
Клод Бернард и доктора, которые становятся под знамя Биша, или забывают основания теории самого автора, или, зная эти основания, искажают их, подражая только во внешнем его приёме и всегда обходят молчанием причину самых явлений, следуя глубоко вкоренившемуся обычаю, не говорить ничего касательно нравственной стороны человека и отвлечённостей, чтобы не изобличить свей веры в Бога или своего безверия, или вообще своих анимистических убеждений. Такой удобный приём в науке чрезвычайно упростил отношение учёных ко всему духовному, неразрывно связанному с существом человека. Они дают предел, дальше которого науке не следует идти в своих разъяснениях и расследованиях и тем самым скрывают концы, связывающие их с загробной жизнью и с областью для нас невидимою и неощущаемою.
Все последователи научного приёма Биша очень ошибаются, думая объяснить что-нибудь, говоря: «жизненные свойства материи», ибо это означает только следствие, а не причину. Теория Биша, понятая таким образом, есть не более, как обычный атеизм в науке, ибо «жизненные свойства» пропадают вместе с жизнью, и ничего не остаётся от того, что производило мысль, разум и волю.
Скажем больше: все подобного рода толкования совершенно ненаучны, ибо они не выясняют ничего ровно и похожи на те, которые даёт Мольер в своей комедии «Мнимый больной». В ней доктор объявляет больному, что «опиум производит сон, потому что у него есть снотворные способности»! Совершенно то же выражает Клод Бернард, применяя теорию Биша, он говорит: что «сердце бьётся, ибо оно имеет сократительные мышцы». Эти оба объяснения совершенно равносильны и одинаково не серьёзны. Обыкновенно всем подобного рода объяснениям придают несколько более научную форму, при которой исчезает лишь одна забавная и комическая форма, в которую облек Мольер свой ответ, и абсурд не бьет так в глаза, оставляя, впрочем, в сущности один и тот же смысл, одну и ту же пустоту и поверхностный характер мировоззрения на природу и сущность вещей, который покрывается известным и всегда практикующимся в материалистической части науки оборотом речи; они говорят: «потому, что опий наркотическое средство». Такой ответ, не разъясняя сам по себе ровно ничего, прекрасно маскирует всё дальнейшее незнание науки и вводит в заблуждение «самих избранных», которые, успокаиваясь на слове «наркотическое», прекращают нить своих дальнейших исследований, как будто для них всё остальное совершенно понятно.
Не должен ли серьёзный и здравомыслящий слуга науки искать причину возникновения явлений и фактов, т.е. те силы и действия, которые производят их? Для него недостаточно только любоваться красотою неба, он должен знать также, что означают все движения небесных тел; для него недостаточно знать, что одна звезда превосходит другую по своему великолепию, он должен знать, зачем и почему это так. Результатом такого упорного доискиванья причин явилась современная астрономия, созданная поколениями трудов именно в этом направлении. Наша астрономия создалась именно посредством тщательного наблюдения над явлениями и глубокого размышления о причинах тех фактов, которые удалось ей подметить в природе. Подобное же стремление существует и у людей, изучающих медицину; но оно почему-то всегда подавляется более, чем во всех других науках. Недостаточно знать, что opium производит сон, мы хотим ещё знать, почему и каким образом он это делает? Это неизбежно. Чтобы получить желанные ответы, мы должны идти дальнейшим путём, допытываться и изучать, а не отделываться одними фиктивными объяснениями и латинскими названиями, преграждающими правильный ход мысли и правильное развитие науки.
Клод Бернард имел менее других право вовлекать слушателей в заблуждения, внушая им ошибочный взгляд на природу вещей, следуя моде, принятой наукой его времени, так как научные познания раскрыли ему высший и глубочайший смысл природы, лежащий за пределами всяких человеческих познаний, ибо иначе он не сказал бы: «Если бы нужно определить жизнь одним словом, я сказал бы: жизнь есть творчество».
Человек, который путём своего научного анализа, приходит до необходимости признать всякую жизнь творчеством, должен был раньше этого признать осмысленным и логическим путём Предвечную Причину творчества или Бога Промыслителя вселенной, и эти глубокие убеждения и выводы о сокровенном смысле всей нашей жизни он не должен бы был хоронить в отдалённых тайниках своего сердца, выставляя напоказ какое-то парадное или подставное мировоззрение, с которым он только и находит приличным являться перед своими слушателями, проповедуя истины, идущие вразрез со своими внутренними и духовными убеждениями, строя уже на них всё здание своей науки.
И так, как может быть непопулярно и необщеупотребительно воззрение Биша на природу, в связи с возможностью познать её человеческими силами и умственными его средствами, - однако правильным оно признано быть не может, и потому должно быть отвергнуто здравым смыслом. Система же Монтепельской школы, выработанная Бартезом и Лорда, не имела никогда серьёзных возражений и до сих пор принималась и признавалась без всяких изменений всеми докторами и медицинскими школами, которые находили только возможным допустить присутствие души в человеке.
Бесспорно, - что большинство докторов, и в особенности у нас в России, отвергают систему Бартеза, но никому ещё не удалось оспорить или опровергнуть её. Обыкновенно, ставят ей в укор, что она будто бы устарела, так как появилась более столетия тому назад, и наука, быстрыми шагами двигаясь по пути прогресса, не может останавливаться на старых, давно забытых принципах. Но едва ли можно согласиться с этим мнением: таблица умножения, например, или логарифмы выдуманы не одно тысячелетие тому назад, однако, вследствие своей непогрешимости, не могут устареть и не могут быть покинуты человечеством до тех пор, пока будет стоять мир. Совершенно то же надо сказать и о всяком верном научном положении, и о всякой верной системе, - они должны быть вечны всегда и при всяком их применении. Правильный взгляд на Бога и на истинную природу вещей будет неизменно стоять до тех пор, пока Бог существует, и не будет подвергаться изменению, ибо Сам Бог неизменен и не имеет причины меняться, а потому и истинный и верный взгляд на природу вещей останется всегда и везде неизменным, но зато тем труднее он усваивается людьми и принимается наукой; он слишком прост, нагляден и понятен, чтобы быть общепринятым.
