LSD замаячил на клубной сцене в начале шестидесятых. Прежние клубные наркотики в основном добавляли энергии, а LSD воздействовал непосредственно на органы чувств, предложив альтернативу параноидальному бешенству кокаина или опасной амфетаминовой выносливости. Большинству людей хватало одного кислотного трипа, чтобы превратиться в миссионеров, распространяющих благую весть о LSD. Или в совершенно невменяемых психов. Или в тех и других разом.
Этот наркотик резко изменил характер происходящего в ночных клубах. В Лондон ворвались психоделические корабли UFO и Middle Earth и вымели клочья грез стиляжьего соула. В Нью-Йорке поджаривающие мозги эксперименты Electric Circus скомкали элитарность клуба Arthur и выбросили ее в мусорное ведро. Но раньше всех эти эффекты заметили жители Сан-Франциско.
Хотя клубная сцена Сан-Франциско вовсе не возглавлялась диджеем (его роль в действительности была незначительной), многое из происходившего на ней имело отношение к танцам, а также к усилению зрительной и слуховой стимуляции, которая благодаря новому химическому соединению подтолкнула создание невероятных световых представлений и могучего звукового оборудования. Распустившаяся в конце восьмидесятых культура эйсид-хауса и рэйва звенела отголосками психоделических шестидесятых, напоминая их как чувством единения и масштабом событий, так и верой в то, что сочетание наркотиков и музыки поможет… ну честное слово, поможет… если только попытаться… изменить мир.
Сан-Франциско и кислотные тесты
С LSD Сан-Франциско познакомил романист Кен Кизи. Он открыл для себя диэтиламид лизергиновой кислоты после добровольного участия в профинансированных правительством экспериментах в Пало-Альто, что в 30 милях к югу от Сан-Франциско — в госпитале Менло-Парк для ветеранов. В 1965 году Кизи со своими «Веселыми проказниками» (Merry Pranksters — открытая компания чудаков, хиппи и бывших битников) начал устраивать вечеринки под названием Acid Test. Кислоту поставлял очень одаренный химик с безумным взглядом в очах — Огастус Оусли Стэнли III, чей продукт был так хорош, что сам Джимми Хендрикс заказал аж 100 тысяч таблеток для личного пользования. Позже какой-то правительственный чиновник сказал, что Оусли сделал для LSD то, что Форд — для автомобиля. Его первая партия кислоты нашла своих покупателей 5 марта 1965 года.
«Кислотные тесты» представляли собой серию «событий» свободной формы, участники которых пили Kool-Aid с добавкой от Оусли. Музыка ревела, огни и слайды проецировались на стены, а люди танцевались, пока не иссякали силы или наркотики. Первый Acid Test состоялся после выступления The Rolling Stones в государственном концертном зале города Сан-Хосе 4 декабря 1965 года. Заместитель главного «проказника» Кен Бэббз (Ken Babbs) раздавал флайеры с надписью: «А ТЫ готов пройти кислотный тест?» Около трехсот смельчаков явились, врубились и подверглись сумасшедшей бомбардировке органов чувств.
В тот день Warlocks играли гремучую смесь блуграсса, кантри и ритм-энд-блюза. Специально ради этого мероприятия группа поменяла свое название. Рассмотрев различные варианты, в том числе Mythical Ethical Icicle Tricicle и Nonreality Sandwich, они остановились на Grateful Dead.
Grateful Dead сделали для рока то, что диско-диджеи позже сделали для танцевальной музыки, а именно исказили его до неузнаваемости. Как написал Том Вулф в книге «Электропрохладительный кислотный тест», «им предстояло вырасти не психоделическими дилетантами, рисующими милые картинки, а настоящими исследователями». Их «песни» стали спасательными жилетами, мастерившимися тут же специально для нужд танцоров, чьи тела (часто вместе с одеждой) пускались в плаванье по волнам счастливых воспоминаний. «В Avalon или Fillmore музыканты Grateful Dead играли до тех пор, пока им было хорошо, пока люди танцевали, а когда большая часть публики от чего-то торчит, это может продолжаться очень долго», — писал Джоэл Селвин (Joel Selvin) в книге ‘Summer of Love’.
Пусть там не было ни диск-жокея, ни вертушек, но зато был радикально новый подход к музыке, который наверняка покажется знакомым нынешним диджеям.
На одном из «кислотных тестов» в центре помещения башней высилось во мраке нагромождение лесов. Восседавший на них в окружении прожекторов и звуковой аппаратуры Кизи гелем писал послания на прожекторе. Затем он выливал воду на свое творение и наблюдал за тем, как слова расплываются в бессмысленные каракули. Труппа игравших на конга[45] барабанщиков вбивала гипнотические полиритмы в головы плясявших внизу танцоров. Посреди этого хаоса босоногие личности считали пальцы на ногах или разговаривали со строительными лесами.
Оусли взял «Мертвецов» под свое крыло и начал экспериментировать с электронным оборудованием, которое они могли использовать в своих шоу: лупами[46] пленок, звукозаписывающими устройствами, даже простейшей видео-аппаратурой. «Кислотные тесты» становились все более странными. «Немой от изумления Аллен Гинзберг бродил в белом больничном халате, — писал Чарльз Перри (Charles Perry) в журнале Rolling Stone. — Там были все эти… безумные… люди… в античном платье, ситцевых шалях, скафандрах, с краской на лицах и перьями в волосах, и все они танцевали».
Acid Tests проводились в разных местах вокруг Сан-Франциско, а затем и в Лос-Анджелесе. Последний состоялся 2 октября 1966 года. Движение, призывавшее к миру и любви начало тонуть в героиновом болоте. Через несколько дней, 6 октября, власти штата Калифорния признали LSD незаконным веществом.
Психоделический Лондон
Связь между Лондоном и расширяющейся сценой деятельности «проказников» в США была тесной, так что кислота довольно быстро начала проникать в плотную тусовку модов. (Интересно, что главный лондонский поставщик Майкл Холлингсхед познакомил с LSD Тимоти Лири). Лондонские клубы вскоре скрылись в марихуановом дыму за психоделической радугой.
Группа из Лэдброук-Гроув под названием London Free School основала клуб 23 декабря 1966 года. LFS был неформальным сборищем хиппи из Ноттинг-Хилла, местного рабочего класса и чернокожих активистов, таких как Майкл Экс. Среди них оказался и талантливый молодой продюсер Джо Бойд (Joe Boyd), впоследствии сотрудничавший с Pink Floyd, Fairport Convention и Toots & the Maytals. Клуб назвали UFO (произносится как «юфо»).
Расположенный в ветхом здании ирландского дансинга Blarney Club на Тоттенхэм-Корт-Роуд 31, UFO ни в каком смысле слова не мог считаться танцевальным клубом. Вместо диджея там работал американский электронный кудесник Джек Генри Мур (Jack Henry Moore), ставивший кассеты с записями Grateful Dead или катушки с электронной музыкой. Pink Floyd и Soft Machine служили клубу двумя тотемами. Там играли и живые группы, например Purple Gang, чья песня ‘Granny Takes A Trip’, спродюсированная Джо Бойдом, стала гимном андеграунда. Дав там концерт, их лидер Питер Lucifer Уокер (Peter Walker) распустил команду, чтобы стать колдуном. Такой вот был клуб.
«К нам приезжали Acid Tests, — вспоминает Джефф Декстер. — Съезжались все андеграундные поэты. Клуб UFO являлся зеркалом того времени. В нем не было никакой структуры, плата за вход не взымалась. Все происходило само собой. Лично я, выйдя из обычного мира танцзального бизнеса, словно попал в неведомый мир».
Декстер, устроившийся резидентом в Tiles, где его Record & Light Show свело воедино оба мира, приносил Муру свои пластинки. В ответ Мур познакомил Декстера с записями, которые тот охарактеризовал как «чуднУю американскую фигню». Внутри этого психоделического кокона люди уходили в трип, читали книги, танцевали или просто глядели на преломляющиеся цветовые узоры на стене. Клуб регулярно посещал Джон Пил. «Я целенаправленно принимал кислоту только в UFO, потому что чувствовал себя там в безопасности, — говорит он. — В те времена клаббинг был не таким, как сейчас: большее время вы не танцевали (хотя некоторые, конечно, танцевали, причем совершенно по-идиотски), а лежали на полу в отключке [задорно смеется]. Звучит смешно, правда?»
UFO заинтересовал полицию Тоттенхэм-Корт-Роуд. Копы тянули жребий на сломаной пластиковой ложке, чтобы решить, кто рискнет туда отправиться. «Главная опасность исходила от спятивших на кислоте «Ангелов ада». В порядке пропаганды любви и мира во имя хиппового секса они старались поцеловать взасос каждого попадавшегося им на глаза полисмена», — писал журнал NME.
