– Обиделась на губернатора, что не дал взять интервью?
– Господи, да мне написать триста газетных строк разговора с пустомелей – раз плюнуть.
– Ты ведь с ним и словом не обмолвилась.
– Ну и что?… Он же зацикленный, как заезженная пластинка. Десятый год долбит одно и то же. Полистаю газеты с уже опубликованными интервью и найду в них штампованный ответ на любой вопрос.
– А не получится ляпсус, как с адмиралом Миончинским? – воспользовался случаем Голубев.
– Информацию о клубе «Юнга» я не из газет взяла. Лично беседовала с трепачом. Когда Игореша Купчик сказал мне, что Женька служил боцманом, и объяснил, чем отличается адмирал от боцмана, сразу позвонила Миончинскому. Тот, балабон противный, расхохотался. Извини, мол, киска, пошутил. Тут я от всего сердца болтуну впаяла: «Дурак ты, боцман, и шутки у тебя дурацкие!».
Голубев засмеялся. Живанкова отвернулась к окну и, видимо, чтобы избежать дальнейшего разговора о «ляпсусах», тихонько запела:
Тик-так ходики,Пролетают годики…
– Жизнь не сахар и не мед – никто замуж не берет, – подхватил Слава.
– Это не про меня. Не считая Игореши Купчика, я уже трижды была замужем.
– Для твоего возраста, однако…
– Сексуальная революция в России, о недопустимости которой постоянно твердили большевики, все-таки свершилась! – с наигранными картавинкой и пафосом произнесла Эльвира.
– Всякие революции чреваты дурными последствиями, – стараясь ненавязчиво подвести разговор к интересующей теме, сказал Голубев.
– Имеешь в виду СПИД?
– Не только. Ну что хорошего, когда легкомысленные браки рушатся, словно карточные домики?
– Это кому как повезет.
– Тебе не повезло?
– С чем или с кем?
– Да, скажем, с третьим мужем, который, будто сказочный колобок, сначала от Влады Багиной, потом от тебя ушел.
– Я нисколько не жалею питекантропа с накачанными ушами и хватательными рефлексами.
– Спортсмен был, что ли?
– Бывший футболист Виталя Хватов.
От неожиданности Голубев чуть не нажал на тормоз, но спросил равнодушным голосом:
– Это не тот, что теперь командует спортивным комплексом на берегу Потеряева озера?
– Тот.
– Что он «хватает»?
– Все подряд.
– Олигарх, разворовывающий державу?
– До олигарха Витале далеко. На молодых кисок много тратит. Подминает мурок круче, чем Казанова.
– Легендарный сердцеед сам кормился за счет обольщенных дам.
– Российские дамы обольщению плохо поддаются. Без денег они превращаются в «не дам».
– Багина такого же мнения о Хватове?
– Владка сама может такую корку отмочить, что обалдеешь. Сейчас она увлечена своим шефом.
– Президентом спортивного фонда «Парус»?
– У нее один шеф, Федор Павлович Чешуяков. Тебя это интересует?
– Не столько это, сколько убийство Чешуякова.
Живанкова пристально уставилась на Голубева:
– Его разве убили?
– К сожалению…
– За что?!
– Причину убийства уголовному розыску не доложили.
– Ты в угрозыске работаешь?
– Там.
– Пудришь, как Миончинский?
Голубев показал удостоверение. Живанкова внимательно изучила развернутые корочки и вдруг сказала:
– Вячеслав Дмитриевич… Короче, Слава, есть заманчивая идея. Сказать?
– Говори.
– Давай вместе сочиним забойный детектив. Твое дело криминальный сюжет, мое – эротические сцены и литературная обработка. Гонорар – пополам.
– Зачем в детективе эротика? – ожидая подвоха, спросил Голубев.
– Это закон жанра. Без эротики не интересно читать. Белинского и Гоголя давно с базара не несут. Да ты полистай классиков: Флобера, Бальзака, Толстого, Шолохова наконец. У них все романы заварены на крутой эротике.
– А я считал, что на любви…
– Любовь без секса все равно, что свадьба без музыки. Поверь моему жизненному опыту! Без эротических сцен никакая стычка, то есть взаимопонимание, с читателем нам не катит.
– Мне пока не известно, на какой почве убили Чешуякова. Может, там вообще эротикой не пахнет.
– Придумаем!.. Хотя нет. Лучше я проведу журналистское расследование. Подключу Шуру Плотникова…
– Это кто?
– У нас в редакции работает парень. Правда, Шурик бывает трезвым только утром. После становится вроде немтыря и объясняется, в основном, жестами. Но у него есть классные заточки среди криминальной братвы. Даже самые крутые авторитеты его уважают.
– За что?
– Помогает браткам писать опровержения, когда газетчики накатят на них чернуху. За это братки снабжают Шуру самой свежей криминальной хроникой.
– Как бы нам не опрофаниться с этим «хроникером».
– За дурочку меня принял?
Голубев улыбнулся:
– Темперамент у тебя слишком бурный. Мысли бьют фонтаном.
– Я во всем такая. Не тлею – горю! А дурашливую маску напяливаю, чтобы вызвать собеседника на откровенность. Сам наверняка ваньку валяешь, когда надо уголовника расколоть. Короче, ума у меня хватит. Замысел наш не разболтаю… – Живанкова машинально поправила на затылке пушистый хвостик. – Кое-что из чешуяковской драмы мне уже известно. Для затравки лучше не придумаешь. О том, что Чешуяков хотел стать губернатором, знаешь?
– Знаю.
– Так вот, рассказываю со слов Владки Багиной. Для классного проведения выборов Федор Павлович сколотил группу поддержки. На днях, чтобы спланировать так называемую пиар-технологию, ну и, естественно, чтобы попилиться на досуге, отправились всей компанией в хватовский комплекс.
– Кто входил в эту компанию? – вставил вопрос Слава.
– Чешуяков с Владкой и художник Анатолий Александрович Питеров со своей любовницей – актрисой коммерческого драмтеатра «Лицедей» Агнессой Егошиной.
– У Агнессы какого цвета волосы?
– В зависимости от парика.
– Рыжий парик у нее есть?
– В театре всякого добра хватает. Егошина, когда левачит с любовником, постоянно маскируется.
– Она замужем?
– Кроме Владки, все трое семейные. Известные в бомондовском кругу люди. На этот раз поехали они в чешуяковском джипе. Рулил, как говорит Багина, сам Федор. До комплекса оставалось пара пустяков, когда догнали мотоциклиста с сидевшей позади него бабой. Чешуяков начал обгонять их, а в тот момент у бабы сумка на ремешке с плеча слетела. Мотоциклист, наверное, чтобы подобрать сумку, резко повернул и со всего маху чвакнулся с джипом так здоровски, что дверка рядом с Багиной лопнула и боковое стекло вдребезги разлетелось. От такого «поцелуйчика» ехавшие на мотоцикле жутко перевернулись и, как считает Владка, век им жизни не видать.
– В джипе никто не пострадал?
– Только Владке осколок разбившегося стекла щеку поранил. Теперь сидит дома с заплаткой на табло. Пикантная история, да?
– Хватов какое отношение к этой истории имеет? – вместо ответа спросил Голубев.
– Багина о Витале ничего не говорила.
– А о Германе Суханове что-нибудь сказала?
– Нет.
– Она знает его?
– Должна знать. Когда невестилась с Хватовым, Виталя и Герман в одной команде футбол пинали. По ресторанам вместе кутили.
– Ты тоже знаешь Германа?
– Знаю. Он земляк Купчика. У боцмана Миончинского работает. Герка нас с Игорешей на парусной шлюпке по Обскому морю катал. Чем он тебе интересен?
– Тем, что именно Суханов «чвакнулся» с джипом Чешуякова и погиб вместе с любовницей.
Живанкова, расширив глаза, почти шепотом проговорила:
– Обалдеть… Вот это завязочка без развязочки. Такое жуткое ё-мое трудно придумать.
– Неужели Багина не узнала Суханова? – спросил Слава.
– Владка ужасно перепугалась. И не только она в панику рухнула. Все, ехавшие в джипе, рехнулись. Чешуяков хотел сразу вызвать гаишников, чтобы зафиксировали, что он не виноват в аварии. Но актриса взвыла: «Если муж узнает, с кем я поехала, он убьет меня!» Художник тоже забеспокоился, мол, его жена убить, конечно, не убьет, но из дому выгнать может. Да и тебе, мол, Федор Павлович, перед выборами нельзя впутываться в грязную историю с двумя покойниками. После такой дискуссии Чешуяков развернул джип и помчал назад к Новосибирску.
– Зачем они бросили машину у села Гусиный Брод?
– Это Багина подсказала Чешуякову, чтобы напрочь откреститься от аварии. Владка смекалистая. Давай, мол, пересядем в автобус. Пусть джип считается вроде как в угоне. Весной же его пытались угнать…
– Еще что Багина тебе рассказала?
– Меня эта пикантная история не увлекла. В газету такую информацию, естественно, нельзя было дать, и я не стала углубляться в подробности.
– Как думаешь, официально Багина подтвердит рассказанное тебе?
– Думаю, она ничего скрывать не станет. Это не в ее интересах. Заедем сейчас к ней. Я быстро разговорю подругу.
– Чтобы не испортить дело, сильно не увлекайся.
– Если увлекусь, намекни. Сразу прижму язык.
Глава XIV
