— Я сказала — перестань!
— Да что с тобой такое?! — рявкнул Лис.
— Я тебе сказала — мне так не нравится!
— Не нравится?! Серьезно?!
Лиза словно со стороны увидела все это. Лис напротив — всклокоченный, с вспухшими губами, с темным румянцем на скулах, грудь ходит ходуном и — Лиза все-таки бросила взгляд вниз — внушительный бугор под голубой джинсовой тканью. И она сама — тоже наверняка растрепанная, и губы наверняка вспухли, и на шее горит — там явно будет синяк. И соски горят от незавершенности, и между ног влажно, и если она пойдет — обязательно захлюпает. Все предельно ясно с точки зрения физиологии. И в то же время ощущение неправильности происходящего было настолько сильным, что перевешивало всю физиологию.
— Я не такая, — некстати проснувшаяся внутренняя зануда добавила: «Я жду трамвая». Лиза нервно хмыкнула и поправила сползшую с плеча лямку сарафана. — Я не такая, как эти все твои девицы. Им, может, такое и нравится. Мне — нет.
— Мои девицы? — что-то в том, каким стал голос Лиса, Лизе не понравилось. Это «что-то» говорило, что надо остановиться. Это «что-то» буквально вопило о том, что уже хватит и того, что она сказала. Но остановиться не получалось. Я тебе не та, которая… которую… Неважно!
— Ну, или как ты их там называешь. Те, которые платят тебе деньги за то, чтобы ты с ними проделывал такие вот… штуки. И которым нравится вот эта вся похабщина. Имей в виду, у меня денег на твои услуги нет!
Только по тому, как резко потемнел его взгляд и дернулась, словно от пощечины, щека, Лиза осознала, что именно она сказала. Но она сказала правду! Или нет?!
— О каких услугах речь идет, поясни, — его спокойный голос контрастировал с бурно поднимающей грудной клеткой и уже не обсидиановым — нет-нет — совершенно стальным взглядом.
— Двойной прайс, девочки, двойной прайс, — передразнила его Лиза. — Или, скажешь, этого не было?!
— Было, — медленно проговорил он. — Но у меня акция в этом месяце — научным работникам даю бесплатно. Из-за любви к науке и в рамках благотворительности.
Эти слова так резко контрастировали с его простыми и пошлыми словами до этого, что Лизу буквально взорвало.
— Тебе самому от себя не противно, а?! Ты спишь с женщинам за деньги и даже … даже…
— А я жадный до денег.
Лиза чувствовала, что чем сильнее трясет ее, тем спокойнее становится Лис. И это ее бесило еще больше… Как ты можешь, а?! Даже не оправдываешься! Даже не… Значит, это правда?! Лизу просто несло, и остановиться она не могла. Совсем.
— Ты… ты… ты проститутка! Тебе в зеркало смотреть не противно?! А родителям смотреть в глаза?!
— Вот родителей не трожь.
И в следующую секунду Лиза увидела его спину. А потом хлопнула дверь.
Нет. Нет-нет-нет, она этого так не оставит.
Это все походило на сцену из какого-то дурацкого фильма. Лис почти бегом спускался по дорожке к берегу, Лиза мчалась за ним следом. И орала. Она потом так и не смогла вспомнить — что именно. Ее душили злость и обида. На себя — что такая безвольная и легкодоступная дура оказалась. На него — что все это оказалось правдой. Лис молчал. Аккомпанемент Лизиным воплям составлял Туман, который жалобно поскуливал под ногами.
Потом взревел катер и, вспенивая темную воду, «Чыйрак» отошел от берега. Лиза стояла, тяжело дыша. В боку кололо. Накатывало какое-то жутчайшее ощущение безвозвратной потери.
Отошедший метров на двадцать катер вдруг резко развернулся и снова направился к берегу. Лиза с трудом удержалась от того, чтобы не плюхнуться на колени. Губы беззвучно шептали: «Пожалуйста, пожалуйста…».
На берег шлепнулся брошенный с катера пакет.
— Твоя аптечка.
Резко сдав назад, белоснежный красавец катер быстро заскользил по обсидианово-черной глади воды, пока совсем не исчез из вида.
***
Туман поднял голову с лап, навострил уши и тихонько заворчал. Лиза подняла голову от тетради.
— Что, Туман, гости?
Пес поднялся на лапы и утвердительно гавкнул.
— Ну что же, пойдем встречать.
Первые несколько дней Лиза ждала катер. Просиживала часами на смотровой площадке. Повторялась картина первых дней, но сейчас настроение было иное. Совсем иное. Только разницу Лиза словами объяснить не могла.
А потом что-то словно кончилось в ней. И Лиза вдруг поняла, что ей все равно. Нет, не так. Она не хочет, чтобы сюда кто-то приезжал.
Она привыкла жить здесь. Она привыкла к одиночеству. Она отстроила свой быт и составила себе распорядок дня. Она обошла все фотоловушки и сняла данные: вот и пригодился взятый с собой — как она думала, совершенно напрасно — ноутбук. Поразилась, как много там оказалось данных, и как богата на зверье и птиц местная заповедная тайга.
Лиза начала составлять каталог сада, основываясь на записях деда и собственных наблюдениях. Вечерами читала дневник деда, а потом поняла, что надо завести свой. Отличная оказалась идея.
Еще Лиза провела ревизию библиотеки Матвея Исаевича. Коллекция оказалась не очень обширной, но очень пестрой. Примерно треть в ней занимала художественная литература — все больше классика. Нашлось несколько книг по плодовым деревьям и по селекции. А все остальное было журналы — самые разнообразные, о некоторых Лиза даже вообще никогда не слышала — и большей частью потрепанные. В общем, скучать ей было некогда. А вот теперь к ней приехали гости.
Лиза не торопясь спускалась к берегу. Туман так же не спеша трусил рядом. Судя по поведению пса, это ехал кто-то знакомый, но не очень интересный Туману. Уже почти спустившись, Лиза поняла, кто это может быть.
Так и оказалось.
Равнодушие Лизы куда-то делось. И когда, пофыркивая и тарахтя, катер причалил, и Лев Федорович сошел на берег, Лиза бросилась мужчине на шею. А когда он обнял ее, едва сдержала всхлип.
Но сдержала-таки. А потом разжала руки, затараторила и потащила Кравцова наверх. А там важно кивала на похвалу Льва Федоровича о том, какой порядок она навела в доме, потом стала показывать снимки с ловушек, потом усадила пить чай.
Кравцов спохватился, что привез Лизе в подарок печенья от Раисы Михайловны, сходил за ним — и они все же сели пить чай, болтая и перебивая друг друга, как старые и давно не видевшиеся друзья.
Пауза в разговоре наступила резко. Лев Федорович вздохнул, позвякал в чашке ложкой.
— Лиза, ведь уже август. А там и сентябрь не за горами.
Да кто же с этим спорит. И в самом деле, август. А август в здешних краях уже не совсем летний месяц. Уже утром доски крыльца холодят босые стопы. И вода в водопаде кажется совсем уже ледяной, и пора бы заканчивать эти утренние купания.
— Да. Скоро надо будет убирать урожай яблок.
Кравцов хмыкнул.
— Не передумала?
— Нет.
— Почему?
Лиза подперла щеку кулаком.
— А это вы мне скажите — почему?
— Я?
— Вы, вы. Чем вы тут меня опоили, околдовали?
Лев Федорович усмехнулся — то ли невесело, то ли смущенно.
— Что, прикипела, Лиза?
— Прикипела.
— Ну ладно, — после паузы вздохнул он. — После сбора урожая надо будет готовиться к зимовью.
— Так готова я вроде.
— Да куда там! — махнул рукой Кравцов. — Ладно, это потом разберемся. Пойдем-ка яблочки посмотрим, Лиза.
***
Кравцов трогал наливающиеся яблоки, цокал языком, вздыхал. Потом вспомнил, что Лизе Раиса Михайловна еще варенья передала.
— А как урожай будем вывозить? — Лиза держала в руках теплую баночку черничного варенья
— Это недельки через две, Лизок. Вывозом урожая занимается Лис, он сам к тебе заедет и расскажет.
Лиза едва слышно вздохнула. Лев Федорович стрельнул в нее проницательным взглядом.
— Что, уже повздорить успели?
Лиза снова вздохнула.
— Нет. Или да. Я не знаю!
Не спрашивать же Кравцова о том, правду ли ей сказал Акинфей?!
— Он тебя не обидит, — Кравцов похлопал Лизу по руке. — А характер у него… Ну да, не сахар. Так и не с чего быть сахарного, после всего, что… Ладно, поеду я, Лизавета.
