Ребята уходят в каюты, а я через некоторое время поднимаюсь к капитану: сегодня мы собираем наше второе судовое партийное собрание. Вскоре приходят остальные коммунисты: Петр Долиненков, Алексей Лукашанец, боцман Михаил Мельченко, матрос Владимир Чернышов. Я всматриваюсь в лица людей: все нахмурены, встревожены.
– На повестке один вопрос, – открываю я собрание, – наживка...
Первым высказывается капитан. Он осунулся, еще больше почернел. Нервно почесывая подбородок, он зачитывает телеграмму с берега, в которой руководство института в весьма резких выражениях требует немедленно «решить вопрос» с наживкой. Прихлопнув телеграмму широкой ладонью, капитан предлагает:
– Есть два варианта решить этот вопрос. Первый – попросить наживку у «Оскола» и «Острова»; второй – в течение завтрашнего дня все же выловить необходимое количество сардины. По первому варианту есть два больших «но» – оба судна завтра снимаются с промысла и уходят в Конакри за водой и свежими продуктами. Это значит: пока мы подойдем к ним и дождемся их выхода из порта, будет потеряно трое-четверо суток. К тому же, мне кажется, стыдно нам брать рыбку у других рыбаков, даже у наших товарищей. Это значит – расписаться в своей безрукости и беспомощности...
Все задвигались, зашумели.
– Так как будем решать, товарищи коммунисты? – Я смотрю в лицо бригадира. Тот сидит красный, потный, уши у него горят, как два факела. – Поднатужимся и добудем рыбу сами или попросим?
Бригадир молчит: раньше он ловил сельдь не тралом, а ставными сетями. И трал и ярус для него да и почти для всей команды – штука новая. А тут эти доски «не идут» – проклятые!
– Так вот, – начинает он медленно, – мы, коммунисты, должны преодолеть любые трудности. Неужели не сумеем наживку наловить? Я тут с ребятами из палубной команды посоветовался, и мы решили... не спать сегодня ночью, заново перевооружить трал, поставить новые доски и завтра взять рыбу. Пускай только акустик найдет косяк и штурман точно выведет на него судно...
Тихо в каюте. Теперь все смотрят на Долиненкова. Тот неторопливо выколачивает пепел из трубки и решительно кивает головой.
– Не промахнусь, товарищи коммунисты, все будет в порядке.
– Все будет в порядке, – повторяет за ним боцман, – поднимем людей, наживку добудем. И не такое случалось.
В каюте как будто стало светлее. Это, наверное, потому, что люди уже не смотрят в стол, а глядят друг на друга. Хмурые лица просветлели, выражение тревоги сменилось решимостью.
Наживка нужна. И она завтра будет в морозильной камере.
Я вспомнил, как перед партийным собранием я мучительно думал: «Что же сказать такое коммунистам, чтобы поднять в них дух?» А оказывается, ничего особенного говорить и не нужно. Когда мы собрались все вместе и до каждого дошла серьезность положения, мы почувствовали, что можем выполнить стоящую перед нами задачу. Можем, потому что должны, обязаны, как коммунисты. И не надо никаких речей. Наживка будет.
На палубе светло как днем: горят все прожекторы и палубные софиты. В ярком электрическом свете быстро работают молчаливые матросы, бригадир, боцман. Ни шуток, ни смеха – лишь слышен гул двигателя электрошпиля; это достают из трюма новые доски; позванивают металлические поплавки – кухтыли, переговариваются, склонившись над чертежами, Алексей Лукашанец и Михаил Мельченко. Судно лежит в дрейфе. До самого утра кипит на палубе работа, а лишь над океаном забрезжил рассвет, бригадир докладывает капитану:
– Трал готов... Можем начинать.
Через пару часов на ленте эхолота появилась первая запись. Бригадир разбудил людей, спавших здесь же, на палубе, и началась работа.
Первый трал. Штурман точно вывел судно на косяк, трал скользнул в воду. Все с надеждой провожают взглядами убегающие в мелкие волны туго натянутые ваеры. Гудит лебедка, куток полон, рыба льется на палубу, выплескивается из рыбного ящика. Но не сардина, а ярко-красная, глазастая, с необычным названием – «бычий глаз».
Второй трал: полторы тонны отоперки. Бригадир улыбается: доски «идут» хорошо.
– Сардину давай! Эй, акустик, найди-ка там косячок сардины!
Третий трал. Глаза матросов слипаются, беспощадное солнце разит их, сонных, уставших, в спины, в обожженные плечи, руки, в гудящие головы... На помощь палубной команде приходят штурманы, механики, научные работники. У носовой доски становится Юра Торин, у кутка – Саша. Я помогаю выбрасывать в воду мотню и крылья. Гудит с натугой лебедка, вибрируют ваеры. Льется на палубу рыба, но опять не сардина, – все экзотика: разные скаты, окуни, угри и опять отоперка.
Четвертый трал. Акустик уверяет, что уж на этот раз – точно, сардина: только она делает такую запись на ленте. И уж если предыдущие записи вызывали сомнение, то на этот раз никаких сомнений нет: сардина, это точно. Юра Смирнов принес на палубу холодный, только что из холодильника, компот.
– Сто граммов бы... – говорит задумчиво боцман, но компот выпивает и просит еще стаканчик.
Летит в воду куток, шлепаются кухтыли, судно делает «циркуляцию».
– Косяк под нами! – кричит из ходовой рубки Долиненков. – Я слышу, как рыба пищит, от страха, наверно!
Всем так хочется поймать этот косяк, всем так хочется, чтобы на этот раз трал был полон сардины, что матросы, боцман, бригадир, все, кто был на палубе, замирают и прислушиваются.
– Действительно, пищит, – подтверждает Слава. – Она всегда пищит, когда в трал заводит.
Кто-то неуверенно смеется, но тотчас замолкает: а вдруг и действительно рыба уже наполняет куток?
Гудит лебедка, натянутые ваеры глухо вибрируют; громко булькнув, выныривает из воды носовая доска, за ней показывается кормовая. Нижние края досок ярко блестят, отшлифованные илом и песком: значит, шли хорошо, по грунту. Еще несколько мгновений, и из воды выскакивают кухтыли. Рядом с ними всплывают, переворачиваются вверх белыми животами какие-то рыбешки. Чайки с криком падают в воду и дерутся из-за каждой рыбки, вырывая ее друг у друга. А со всех сторон подлетают к судну десятки новых птиц.
– Будет рыба... – кивает на них головой боцман. – Будет...
– Есть! – кричит, свесившись за борт, Лукьянец. – Сардина, сардина!
В прошлом рейсе, когда мы искали новые районы лова сардины, первые пять-шесть тралений были так же тяжелы и напряженны: все что-то не клеилось – доски не шли, трал либо крутился, либо плыл; вместо сардины тоннами выгребали из океана отоперку, «бычий глаз» и медуз. А потом наладилось. И почти полгода, почти весь рейс доски уверенно шли по грунту, и тралы приходили с сардиной, а не с этим колючим «бычьим глазом». Пожалуй, сегодня такой перелом произошел и на нашем судне, нам не придется просить рыбу у товарищей.
