– Будет рыба... – кивает на них головой боцман. – Будет...
– Есть! – кричит, свесившись за борт, Лукьянец. – Сардина, сардина!
В прошлом рейсе, когда мы искали новые районы лова сардины, первые пять-шесть тралений были так же тяжелы и напряженны: все что-то не клеилось – доски не шли, трал либо крутился, либо плыл; вместо сардины тоннами выгребали из океана отоперку, «бычий глаз» и медуз. А потом наладилось. И почти полгода, почти весь рейс доски уверенно шли по грунту, и тралы приходили с сардиной, а не с этим колючим «бычьим глазом». Пожалуй, сегодня такой перелом произошел и на нашем судне, нам не придется просить рыбу у товарищей.
...Вновь трал уходит в глубину, снова матросы, повиснув на планшире, с надеждой вглядываются в воду – и снова удача: электрический глаз выискивает под водой новый косяк сардины. Штурман, теперь на вахте стоит Виктор Колмогоров, точно выводит на него судно – и вот уже на палубе плещется, ослепительно сверкает жирная сардина.
Аврал. Все – на палубе: одни подготавливают, собирают из отдельных частей картонные ящики, другие насыпают в них еще живую рыбу, опускают в черный зев кормового трюма, где их принимают крепкие руки и передают боцману. Тот в шубе, варежках, валенках и меховой шапке укладывает ящики в морозильной камере.
Работа идет быстро, весело. Уже слышны шутки, смех. Радист выловил из эфира чью-то разухабистую передачу, и над океаном, пугая чаек и дельфинов, грохочет барабанной дробью, визжит кларнетами, хрюкает саксофонами, мяукает черт знает чем рок-н-ролл. Как в стремительном фантастическом танце мелькают по палубе облепленные чешуей, испачканные рыбьей слизью матросские тела, снуют быстрые мускулистые руки. Наконец последний ящик исчезает в трюме.
– Всё, – удовлетворенно говорит бригадир и припадает к чайнику с квасом.
Матросы, механики разгибают натруженные спины, смахивают с лиц капли густого, едкого пота. Вылезает из трюма продрогший боцман. Сбросив с себя теплую одежду, он дует на пальцы рук посиневшими губами и хриплым, простуженным голосом просит бригадира:
– Достань-ка сигаретку, Леха.
Капитан тоже на палубе. Гордо выставив мохнатую грудь, во всю ширь которой летит орел, несущий куда-то нагую широкобедрую красавицу, он ходит от борта к борту и, щурясь от яркого света, улыбается, мурлыкает что-то веселое, южное. Наверно, сочиняет в уме победную радиореляцию для далекого берега, где в своем кабинете, наверно, еще и сейчас сердито оттопыривает губу институтское начальство.
А мне немножко грустно. Наживка есть, а это значит – конец тралениям. Больше мне не придется копаться в траловых уловах, выискивая какую-нибудь незнакомую рыбу или усатого сердитого рака. Но настроение у всех такое хорошее, все так рады этой маленькой победе над строптивым океаном, что и мое лицо невольно расплывается в довольную улыбку. Я сбрасываю сандалеты и бегу к правому борту. Там кричат, смеются мои товарищи – Слава прополаскивает их тугой пенной струей из брандспойта.
ГЛАВА V
Опасности любительской ловли. – Встреча у берегов Африки. – Китовая акула. – «Кость каракатицы». – «Носящий бороду» – «погонофор». – Океанский перемет. – Парусник.
Тишина. Совершенно необычная. Тишина, от которой мы уже давно отвыкли: главный двигатель молчит, вспомогательный, который обычно гудит и трясется под нашей каютой, тоже не подает признаков жизни. Лишь где-то в самом нутре теплохода чуть слышно хлопотливо лопочет, постукивает какой-то движок да у борта судна пофыркивают дельфины. В иллюминатор виднеется светлое полотнище утреннего неба, солнце еще не взошло, штиль. Лежим в дрейфе. Мы пришли в район у побережья Африки, где сегодня нам предстоит встретиться с тральщиком «Олекма», возвращающимся в порт. У них нам нужно получить некоторые запасные детали.
На судне пустынно. Все спят. Только из ходовой рубки доносятся голоса штурмана Виктора Колмогорова и матроса Владимира Павловича Чернышева, самого пожилого из членов нашей команды: ему лет тридцать шесть. Небольшой, жилистый, он неплохо справляется со своими обязанностями, но во всей его фигуре, в поведении чувствуется что-то не морское, а, как говорит Колмогоров, на Чернышове «лежит несмываемая печать деревни». И действительно, Чернышов раньше работал в колхозе, но потом сменил почетную, но нелегкую профессию хлебороба на более скромную профессию рыбака. Теперь он матрос второго класса.
– У нас уже весна... – слышится его голос, – снег стаял, и от земли парок идет. Возьмешь землю в ладони, а от нее запах такой, что потом руки мыть не хочется...
– Весной земля навозом пахнет, – замечает Колмогоров.
– И навозом тоже, – соглашается матрос. – Без него, дружище, урожая не будет.
Да, хорошо сейчас там, на берегу! И насколько удивительно хороша родная земля, можно, пожалуй, почувствовать лишь тогда, когда надолго оторван от нее.
А на корме смотрит в воду как зачарованный Лукьянец. Глаза его слипаются, веки набрякли. Это от недосыпания, но Иван не может спокойно спать, когда есть возможность подержать в руках удочку. В его чемодане – целая коллекция крючков, блесен, мотков; жилки, грузила, поплавки и еще какие-то хитроумные рыболовные приспособления. Вот и сейчас ему не спится: судно – на якоре, и нужно посмотреть, что же за рыбешка клюет на удочку у берегов этой далекой африканской страны. В мелких волнах качается большущий ярко-красный поплавок, жилка-леска привязана к поручням; раньше Иван наматывал леску прямо на палец, но это в океане, оказывается, не безопасно. Совсем недавно, позавчера вечером, какая-то рыба так клюнула, что чуть не утащила рыболова в воду.
– Ну, как клюет? – спрашиваю Ивана шепотом и заглядываю в мутную воду: небольшая речка, впадающая в океан, несет с собой массу ила и песка.
Иван кивает головой через левое плечо; там около плотиков лежит пара рыбин: одна небольшая, килограмма на полтора, широкая, плоская, с зубчатым спинным плавником; другая побольше, зеленоватая с янтарными глазами – по-видимому, очень вкусная рыба, с белым, нежным мясом. В этот момент поплавок вздрагивает, наклоняется и резко ныряет под воду. Иван, закусив губу, подсекает, леска, туго натянувшись и разрезая воду, уходит под корму. Быстро перебирая одетыми в перчатки руками, Иван метр за метром вытягивает на палубу мокрую леску... Вот поплавок, грузило, металлический поводок, а за ним видно чье-то мечущееся из стороны в сторону гибкое длинное тело.
– Кто это? – вскрикивает озадаченный рыболов и перекидывает через поручни большущего морского угря.